Имея дело с нами, Сосо пообтерся и даже приобрел некоторый лоск, который, скорее всего, был у него прирожденным. Ну не на пустом же месте возник Красный Император, о котором так много писали в наше время. Умел он нравиться людям, которые, если и не боготворили его, то считали вполне надежным и приятным в общении товарищем.
Надо помнить и о том, что летом 1917 года Сталин оставался чуть ли не единственным высокопоставленным большевиком не севшим в тюрьму и не ушедшим на нелегальное положение. Он вполне находил контакты и со своими и с чужими. Так что, имея перед собой носителя харизмы такой силы, Ирина и вправду может не устоять перед натиском кавказского джигита.
Но может это и к лучшему. Ведь кто знает, каким бы стал Сталин, если бы на протяжении своей жизни не потерял одну за другой двух любимых женщин. Может им с Ириной и впрямь стоит попробовать начать все с чистого листа?
Я решил дать им возможность побыть одним, и, сказав, что хочу сбегать в вагон-ресторан, вышел из купе. Уже темнело. В сумерках мелькали тусклые огни немецких городков и станций. В соседнем купе кто-то на губной гармошке выводил незамысловатую мелодию. Получалось у музыканта, кстати, неплохо. Трогательно даже.
Мне вдруг стало грустно. Вспомнился покинутый нами навсегда мир, свою родную Аланию, Владик, и Терек, с мостом через него и старую кирпичную мечеть на его левом берегу. Сердце защемило. Надо будет, когда вернемся назад, в Питер, отпроситься у Деда, и хотя бы на пару деньков съездить во Владикавказ. Конечно, в начале ХХ века он мало похож на тот, который я видео в конце того же века. Но все же…
Сосо и Ирина в купе подозрительно молчали. Гм, надо бы мне нарушить их уединение. Далеко ли до греха. Ведь, Ирина - девица молодая, романтичная, ну а Сосо - тот человек восточный, горячий… Земляк…
Я вежливо постучался в дверь, и, дав двум нашим голубкам минуту на то, чтобы надеть на лица скучающе-безразличное выражение, отодвинул дверь купе… Но, клянусь Святым Георгием, что-то между ними уже началось.
22 (9) марта 1904 года. Утро. Берингов пролив. АПЛ “Северодвинск”, позиционное положение , скорость 14 узлов, курс Норд.
Император Михаил II, принцесса Масако, Епископ Николай и капитан 1-го ранга Верещагин.
Восточная часть Берингова пролива, через которую проходит теплое течение несущие свои воды из Тихого в Северный Ледовитый океан, полностью не замерзает даже в суровую зиму. Во избежание навигационных рисков и ускорения форсирования пролива, капитан 1-го ранга Верещагин поднял свой атомоход в позиционное положение. То есть, у “Северодвинска” из воды выступала только рубка. Лет через пятьдесят или сто такое зрелище в этих краях вызвало бы нездоровый ажиотаж на американском берегу. Но сейчас все было тихо и мирно. Никого, включая северных медведей и моржей, а также регулярно охотящихся на них чукчей из России и эскимосов из Аляски не заинтересовала скользящая между льдин черная рубка “Северодвинска”. Дальше на север, кода глубины станут больше, а полынья превратится в редкие разводья, “Северодвинск” погрузится подо льды Арктики, для того чтобы миновав Северный полюс, и в следующий раз ровно через неделю всплыть уже по ту сторону океана, в Баренцевом море.
Ледовая пустыня, непреодолимая для обычных морских кораблей, для подводного атомного крейсера является надежной торной дорогой. Именно по этой причине капитан 1-го ранга Верещагин, как гостеприимный хозяин, пригласил своих высокопоставленных пассажиров выйти на свежий воздух, и полюбоваться на берега пролива, разделяющего Азию и Америку. Следующей сушей, которую они смогут увидеть, будут скалы в районе Осло-фиорда.
Из всех присутствующих на борту ВИП-персон один лишь Великий князь Александр Михайлович отказался от прогулки на “свежем воздухе”. Обязанности, которые собирался возложить на него новый император, требовали знаний, знаний, и еще раз, знаний. Когда в империи, наконец, разберутся в том, что именно произошло, то все станут тянуть одеяло на себя. Армейские потребуют аэропланы, скорострельные карабины и бронеходы. Флотские станут требовать строительства могучих многобашенных линкоров, и невидимых с поверхности моря подводных лодок.
Помещикам, крестьянским артелям и отдельным зажиточным мужикам потребуются трактора, а железнодорожники захотят получить мощные и экономичные локомотивы с двигателями дизеля-тринклера.
Словосочетание “Большой скачок” Александр Михайлович не знал, но о смысле его инстинктивно догадывался. Только вот надо было помнить о том, что, учитывая крайнюю слабость российской промышленности, нужно не надорваться, пытаясь поднять заведомо непосильный груз.
Поэтому, чтобы не наступить на кем-то уже опробованные грабли, Великий князь Александр Михайлович заперся в своей каюте с букридером, и покидал это спартанскую обитель только ради посещения кают кампании и походов в гальюн.
К концу путешествия, то есть ровно через одиннадцать дней, он должен будет представить Императору Михаилу II доклад о том, что, когда, и как, он предполагает делать с российской промышленностью и наукой. Да ведь и самому интересно это понять, черт возьми!
Итак, оставим ВКАМа, увлеченного чтением, в его каюте, и поднимемся на самый верх рубки, на мостик, где открытые всем ветрам стояли особо важные пассажиры “Северодвинска”. Погодка, надо сказать, была так себе, температура воздуха - минус пять градусов по Цельсию, ветер два метра в секунду, восточный. Из низких серых туч сыпалась мелкая снежная крупка. Видимость была не более километра-двух, и азиатский и американский берега Берингова пролива скорее угадывались в серой хмари, чем были отчетливо видны.
Колорита этой картине добавляли плавучие льды, стремящиеся вместе с течением достичь Северного Ледовитого океана, и вмерзнуть в его монолитную ледовую шапку. Ни один командир российского, да и японского императорского флотов не решился пройти через пролив в такую погоду. Но у командира “Северодвинска” и его штурмана, в дополнение к собственным глазам и подробной лоции, имелись еще сонар, радар и подробнейшая трехмерная рельеф-карта морского дна, что позволяло уверенно двигаться, обходя относительно толстые полуметровые льдины, и размалывая в кашу тонкий молодой ледок.
Шестнадцатилетняя принцесса Масако с раскрасневшимися от холода щеками стояла на мостике, одетая в так называемый “матросский” костюм, весьма популярный в конце девятнадцатого - начале двадцатого века, как спортивный и неофициальный наряд высшей аристократии Европы. Во время так называемой “модернизации Мейдзи” эта мода была перенята и японской императорской семьей. Множество принцев и принцесс, князей и княгинь, графов и графинь были смолоду знакомы с этими костюмчиками в стиле тогдашнего “милитари”, и считали их чем-то само собой разумеющимся. Поверх матросского костюмчика, на принцессе был одет теплый подплавовский бушлат и зимняя шапка.
Стоявший рядом со своей невестой император был одет в черный мундир, весьма напоминавший повседневную форму морских пехотинцев, такой же теплый бушлат, какой был на принцессе, и шапку. Епископ Николай, который в этом походе выполнял обязанности наставника и опекуна принцессы, такой же бушлат был накинут на плечи поверх рясы.
Пока “Северодвинск” скользил вперед, с легким шелестом раздвигая рубкой ледовую кашу, на мостике шел негромкий разговор. В основном говорили между собою император Михаил и кап-раз Верещагин. Темой, естественно, был Северный морской путь, и налаживание по нему регулярного торгового сообщения.
Во-первых, до Дальнего Востока, хотя бы и из Архангельска, это все равно было вдвое короче, чем переход через Суэц. А, во-вторых, этот путь проходит исключительно в российских территориальных водах, и не может быть перехвачен вероятными противниками.
Конечно, существует еще и Транссибирский путь. Но не все грузы можно отправить по железной дороге. Да и надо по возможности сокращать те океанские маршруты, которые находятся под контролем этих наглых британцев.
Вдруг принцесса запрыгала, захлопала в ладоши, и, лопоча что-то по-японски, стала показывать куда-то в сторону азиатского берега. А там, в кабельтове или полутора от “Северодвинска” на массивной плавучей льдине, как будто так и положено, разлеглось стадо моржей. Клыкастый глава семейства, наконец заметил приближающийся непонятный предмет, пусть и не похожий на длинные лодки чукчей и эскимосов, но вероятнее всего, все же опасный, и издал тревожный протяжный рев. По его сигналу все моржихи встрепенулись, заворочали могучими телесами, и, одна за другой, рыбками стали бросаться в воду. Последним свой пост покинул могучий патриарх еще раз, для порядку, рявкнув в сторону приближающегося неведомого врага. Не прошло и минуты, как льдина опустела. Чуть поодаль на соседней льдине был виден раздосадованный белый медведь, который подкрадывался к моржовому стаду.
