и теребит соски пальцами. Нервничает или заигрывает со мной?
Девушка широко улыбнулась и демонстративно провела ладонью по груди, спустилась к животу и, на миг задержавшись, опустила руку дальше.
Все-таки заигрывает. Это было отлично! Коньяк во мне требовал телесного контакта.
— Устал? — чуть тревожно спросила девушка.
— Не на столько, чтобы дать тебе уснуть.
— А я думала, может тебе массаж сделать?
— Массаж? Ты умеешь?
Настя загадочно улыбнулась и пожала плечами.
— Откуда ты столько знаешь? — усмехнулся я. — Ты прямо-таки искушённая дама в вопросах близости мужчины и женщины. И не говори, что тебе девчонки в борделе рассказали или ты книжек начиталась.
Я говорил это вроде бы в шутку, но к концу фразы понял, что стал серьезным.
Девушка заметила это и тоже перестала улыбаться.
Мой вопросительный взгляд требовал ответа, но Настя молчала.
— Расскажешь? — спросил я.
— А ты уверен, что хочешь обо мне все знать?
— Уверен, — ответил я без колебаний.
Настя задумалась и долго сидела молча. Я ее не торопил. Если не знает с чего начать, то пусть подумает. Торопиться нам некуда, вся ночь впереди.
— Я искала способ обрести духа-покровителя, — наконец произнесла девушка и снова замолчала.
— Но ведь он есть у твоей семьи? — решил я немного разговорить Настю.
— Есть, да не тот. С Сивроком силы не получишь, если ты девушка. Но я уже тогда слышала, что есть женщины способные заниматься магией. У них свои духи-покровители. В общем их-то я и искала.
Девушка тяжело вздохнула, словно для нее эти воспоминания были не особо приятны. Я не стал вмешиваться. Во-первых, я хотел узнать все, а во-вторых, мне казалось, что Насте самой хочется выговориться.
— В общем, я нашла один монастырь в горах, где обещали через развитие нашей женской сущности добиться покровительства духов. Мы занимались и духовными, и телесными практиками. Медитации, упражнения на гибкость и выносливость, танцы, умение вести беседу, музыка… Нет, не думай, никаких мужчин там не было, только девушки, такие же, как я заблудившиеся в себе, ищущие просветления, духовного роста и духов-покровителей, как результат этого самого просветления.
Девушка замолчала, а я замер в ожидании. Мне показалось, что где-то тут скрыты истоки Настиной души. Чего-то такого, что она скрывает ото всех и вот сейчас готова поделиться со мной. Такого, что нельзя будет рассказывать никому.
— Как же я ошибалась, — наконец продолжила Настя. — Ты представляешь, они собирали девчонок, потерянных, одиноких, тех кто готов был довериться настоятельницам, а те обучали их и готовили в элитные проститутки. Я подслушала разговор старших учениц, где они обсуждали, что несколько их подруг уже продали в публичный дом. Я как только поняла к чему все идет, сбежала оттуда. Прихватила с собой еще двух девчонок и сбежала. Остальные даже не хотели думать о побеге. Они либо не верили мне, либо смирились со своей судьбой. А самое противное было позже, когда я узнала, кто оплачивал содержание этого монастыря.
Я вопросительно приподнял бровь, хотя и подозревал, что услышу.
— Мой отец был главным содержателем этого дома разврата! — повысив голос сказала Настя.
Да, именно это я и ожидал услышать. Что ж, теперь понятно ее отношение к Корсакову.
Вот ведь ирония! Бизнес Корсакова чуть не сгубил жизнь его единственной дочери!
Я потянулся к девушке и обнял ее, привлек к себе. Повалился на спину и уложил ее себе на плечо. Я чувствовал, как по моей коже стекают её слезы, но молчал. Просто гладил Настю по голове и по спине. Говорить сейчас что-то означало разрушить момент. Девушке сейчас не нужны были никакие слова, ей было достаточно, что я выслушал её и остался с ней.
Мы лежали так какое-то время.
— Спасибо, что выслушал меня, — произнесла Настя.
Она уже успокоилась и тихо лежала у меня на груди, смотря куда-то вдаль или внутрь себя.
— Маленькая моя, тебе пришлось столько пережить, — тихо сказал я и крепче обнял девушку.
— Не надо меня жалеть, — попросила Настя.
— Я и не жалею, это простое подтверждение факта.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Если бы ты меня жалел, я не смогла бы быть с тобой. А ты останешься со мной после того, что узнал обо мне?
— А с чего бы мне от тебя уходить? Я удивлен, что ты раньше мне не рассказала об этом.
— Я боялась, что ты не поймешь меня и рассердишься или бросишь.
Вместо ответа, я повернулся и поцеловал Настю в губы. Она ответила мне, но быстро отстранилась и спросила:
— Ты точно меня не жалеешь?
Я покачал головой.
— Это хорошо, — произнесла Настя. — Я бы не смогла любить человека, который меня жалеет. Мне пришлось бы перешагнуть через себя и отказаться от своих чувств. Веришь, что я бы смогла?
— Верю, — я едва заметно улыбнулся, поняв, что Настя только что призналась мне в любви.
Но девушка заметила мою улыбку и восприняла ее по-своему.
— Ты мне не веришь! И смеешься надо мной!
— Нет! Я над тобой не смеюсь.
— Тогда что это за улыбка? — недоверчиво спросила девушка.
— Это от того, что мне хорошо, как и любому мужчине, услышавшему признание в любви от женщины, которую он тоже любит.
— Ой, — произнесла Настя и слеза скатилась по ее щеке.
На этот раз, это было не от горя или обиды, а от переизбытка эмоций.
Девушка потянулась ко мне и поцеловала. Больше нам не нужно было никаких слов, чтобы показать, что мы чувствуем друг к другу.
Мы лежали в сгущающейся темноте и целовались. Долго. Затем долго ласкали друг друга, все еще молча, но с каждой секундой быстрее и быстрее. А потом время перестало существовать для нас.
На этот раз все было иначе. Словно в первый раз секс для нас перестал быть сексом, а стал занятием любовью.
Я проснулся, когда уже рассвело. Настя спала на боку лицом ко мне и улыбалась во сне. Мне казалось, это все романтические сказочки, что возможно спать с улыбкой на лице, но вот оно. Реальность в самом её прямом проявлении. Я поймал себя на том, что и сам растянул губы едва ли не до ушей.
Тихонько встал, стараясь не разбудить девушку и быстренько сгонял в туалет. Затем вернулся и снова забрался под одеяло. Настя заворочалась и приоткрыла глаза.
— С добрым утром, любимый, — сонно произнесла она.
Это было так приятно, слышать такое в свой адрес.
— С добрым утром, любимая, — произнес я в ответ.
Настя улыбнулась еще шире и потянулась. Её обнаженной тело, вытянутое в струнку, обожгло меня
