очередь отбрасывал смутные и тревожные тени. И было неясно, прячется в этих тенях нечто странное и опасное, или это они сами причудливо двигаются.
— Бездна, — прошептал Борис, оглядываясь вокруг.
— Не думаю, — ответил я на это. — Мы слишком далеко от дома, чтобы там хоть что-то знали об этом мире.
— Но, если бы меня попросили описать Бездну, я изобразил бы её именно такой, — он обвёл руками окружающее нас пространство и добавил: — Условия жизни, невыносимые для людей. Отсутствие возможности использовать магию. Горький дым, наполняющий лёгкие с каждым вдохом и убивающий всё живое. Ощущение, словно пытаешься вдохнуть внутри печи.
Пока он говорил, его лицо вспотело, и на нём образовались крупные капли пота, которые падали под ноги, беспрепятственно проходя сквозь защитную сферу. Анна тоже вспотела, но выглядела собранной, хоть и дезориентированной.
— Магия тут всё-таки есть, — сказал я и поймал на себе их удивлённые взгляды. — Но только пассивная, защитная. Анна, — обратился я к императрице, — наверняка, у вас есть разные ментальные методики, попробуйте их. Моя защита работает.
Та на некоторое время замерла, видимо, проверяя мои догадки. А Борис глядел куда-то вдаль, где проглядывались исковерканные и скрученные башни небоскрёбов, больше напоминающие шпили готических замков, сплавленные в небывалом огне.
— Я чувствую, как таю, — проговорил Борис, глядя на меня, и я обеспокоенно пригляделся к нему. — Но не физически, — поспешил он успокоить меня. — Мне кажется, что моё существо начинает плавится под воздействием окружающей агонии, а душу наполняет отчаяние.
— Не замечал в тебе раньше поэтических наклонностей, — усмехнулся я и увидел, как от движения моих плеч живоглот чуть не слетел на землю, поэтому впредь решил быть осторожнее. — Но получилось красиво, хоть и сумрачно.
— Мне кажется, что время исчезает, а я нахожусь в столь абсурдном мире, что он полностью противопоставлен нашей реальности, — он взглянул на меня, и в его глазах я прочитал страх. — Такое ощущение, словно я попал в ночной кошмар, из которого никак не могу выбраться.
— Есть! — наконец, воскликнула Анна. — Действительно есть ментальная защита!
— Борис, а у тебя есть какой-нибудь щит для мозга? — спросил я, наблюдая за тем, как друг постепенно погружается в панику. — Быстрее задействуй его!
— В этом ужасном мире горе не покидает человека, — проговорил барон Крамер, но в этот же момент просветлел ликом, так как, видимо, включил нужные механизмы в своём разуме. — Но продолжает подталкивать его к поиску надежды и спасению. Возможно, именно в борьбе за выживание мы найдём истинное значения своего существования… — он замолк, задумался, судя по всему, ещё что-то подкрутил и выдохнул. — Фу-ф, чуть было паническую атаку не схватил. А тут ядовитая атмосфера.
Всё это время мы двигались, постепенно отходя от места, где появились в этом мире. Понятное дело, что никакого портала, который мог бы нас вернуть назад, не существовало. Выбираться отсюда мы будем как-то иначе. Но пока об этом думать рано, потому что надо найти остальных наших.
Кстати, а где они? Мне казалось, что мы должны будем оказаться прямо возле них, но вместо этого оказались в средоточии магического пламени, которое не сжигало, но доставляло достаточно дискомфорта. Мне нужно было сосредоточиться и настроиться на поиск.
В этот момент показалось, что сзади кто-то закричал. Я обернулся, но источник непроглядного дыма там сейчас был слишком активен, поэтому я ничего не разглядел.
— Кто-нибудь что-нибудь слышал? — спросил я, но оба спутника покачали головой в ответ.
— Куда нам идти? — озвучила мои мысли императрица. — Я, честно говоря, в растерянности.
— Я сейчас попробую засечь кого-нибудь из наших, — ответил я, останавливаясь и закрывая глаза. — Вы тоже пробуйте. Борису будет сложнее, а вот вам, Анна, может посчастливиться ощутить своих родных.
Она послушала меня и тоже сосредоточилась на внутренних чувствах. Борис, глядя на нас, замер рядом и, возможно, тоже стал прислушиваться к самому себе.
Я протянул незримые нити от своего сознания прочь от тела, стараясь разбросать их, как можно дальше, словно рыбак, закидывающий леску с крючком и наживкой. Сначала мне это казалось абсолютно бессмысленной затеей, потому что вокруг меня непреодолимой стеной стояла чуждая сила. Но затем она стала потихоньку поддаваться, а я расширял горизонты поиска.
Наконец, впереди и чуть слева я почувствовал родственное создание. Мне даже не надо было проверять, потому что я был абсолютно уверен, что это моя сестра. Итак, самое главное для меня было ясно. Мы попали туда, куда надо. Далеко ли находится Вероника, я не знал, но надеялся, что не особо, потому что, когда я ощутил её ауру, она мне показалась очень слабой.
— Пушок, ты сможешь сделать ещё сферы? — спросил я, поняв, что проблема может быть именно с дыханием.
— Да, — коротко ответил он и ещё сильнее вцепился в моё плечо, аж впившись когтями в кожу.
— Борис, Анна, — я окинул взглядом своих спутников. — Кажется, я их нашёл.
— Подождите! — раздался крик из дыма. — Помогите!
Мы все вместе обернулись на зов и увидели одного из работников тайной полиции, который нёс другого. И, если первого я видел только вскользь, то второго я знал очень хорошо. Полковник Голицын пребывал без чувств, и его конечности болтались, словно у тряпичной куклы.
— Что случилось? — холодно поинтересовался я.
Честно говоря, после того, как я узнал личность того, кому надо помочь, у меня это желание резко пропало. Ничего хорошего от Голицына я не видел. А сейчас помощь ему была чревата тем, что мы опоздаем к нашим.
И всё-таки просто взять и оставить его тут я не мог. Некая часть меня, которая несравнимо больше каждого человека по отдельности, противилась этому.
— Я не знаю, — ответил мне более молодой сотрудник, и только сейчас я увидел, что он прикрывал рот рукавом, поэтому стоило ему вдохнуть воздух без этого примитивного фильтра, как он сразу закашлялся. — Мы только вышли, он сразу начал кашлять и упал.
Когда я приблизился к полковнику и попытался прощупать пульс, у меня ничего не получилось. Не вздымалась и грудь Голицына, что было уж из рук вон плохо.
— Борис, — резко позвал я, — он не дышит, что можно сделать?
— Душа — вкусно, — решил подсуетиться живоглот.
— Я тебе
