кровь до температуры кипящего масла и работающую как сильнейший допинг. А «сердце» в лёгких дало возможность включать эдакую предельную гипервентиляцию, ещё больше и быстрее напитывающую кровь кислородом.
Однако большой проблемой было то, что перегревающееся тело в таком режиме начинало довольно быстро ломаться само по себе. Мировой приказ охлаждения, применённый правильным образом, убирал все побочные эффекты и позволял безопасно разгонять эти две способности почти бесконечно, что приводило к несравнимому с прошлым увеличению физической силы.
Шестой же приказ был моей личной гордостью. Полученный совершенно случайно, он имел поразительный эффект и в перспективе мог стать одним из главных моих козырей.
Назвал я его захват. Суть была в том, что он позволял использовать для работы моих Даров не только мировую ауру, скрытую в самом центре сгустка Дара, но и ту, что находилась во внешнем мире. Буквально захватить мировую ауру для собственного использования.
Например, Дар пожирания, который втягивал всю энергию в один небольшой сгусток у меня в районе пупка. После активации мирового приказа захвата его «рабочий объём» растягивался, выходя даже за пределы моего тела.
Это и повышало «всасывающую силу», и в целом ускоряло процесс, так как мана, попав в зону действия Дара, сразу могла быть перенаправлена на другие цели. Больше не нужно было дожидаться, когда она долетит до центрального сгустка.
Или Дар роста. Он работал как невозможный ядерный реактор, сжигая в себе ману и выдавая ещё больше маны. С помощью приказа захвата можно было увеличить объём «горна», что увеличивало темпы сжигания маны, и за единицу времени можно было получить больший выхлоп.
Не со всеми Дарами, конечно, это работало настолько же хорошо. Дар силы, воздействующий на физическое тело, приказ захвата вообще никак не трогал, как и Дар превращений. На стихийный Дар молний он действовал как-то очень странно, наоборот будто бы мешая мне применять магию.
А эффект на Дар жизни, который начинал поглощать срок жизни не только мой, но и окружающих растений и животных, если такие вдруг попадались, был просто смехотворным.
С Даром контроля было получше, его эффективность также повышалась. Но из-за того, что между «сердцами» в моём теле и так были проложены надёжные и широкие «трубы» для энергии, действительно значим приказ захвата был лишь при взаимодействии с Даром пожирания, пока не подключённым к общей системе.
Так что, хотя этот мировой приказ и был очень полезным, какой-то ультимативной силой его назвать было нельзя. Тем не менее, у меня было стойкое ощущение, что он ещё покажет однажды своё истинное лицо, засияв совершенно иными гранями.
А пока что он был отличной поддержкой, ещё одним способом для меня поднять свою силу, что уже было немало.
Все шесть мировых приказов, до сих использовавшихся лишь где-то на треть возможного, были активированы на максимум. Краем глаза я сумел заметить удивлённо поднятую бровь Лорго, и это было лучшим подтверждением моего значительного прогресса.
Вообще, освоение мировой ауры давалось мне с огромным скрипом. В первую очередь из-за того, что мой мозг наотрез отказывался признать, что у этой силы отсутствуют хоть какие-то правила, и всё, что остаётся — это просто пытаться открыть замок, сидеть на горе ключей и пробуя их по одному.
Лишь в последние недели две-три я, наконец, кое-как со скрипом начал признавать собственную беспомощность и смиряться с тем, что мировая аура меня победила.
Однако, при том, что с этой силой, в отличие от маны, мне было дико сложно работать, у меня было также и огромное преимущество, ставившее меня высоко над всеми другими Майигу. Одновременное наличие семи Даров в теле.
Используя их как камертоны при взаимодействии с мировой аурой, я мог находить и проверять те или иные варианты резонанса в десятки, если не сотни раз быстрее, чем если бы Дар у меня был только один.
Правда, от этого у меня и мозги пухли в десятки раз быстрее и сильнее. Едва ли не всё то время, что я учился использовать мировую ауру на Эвфере, я ходил с дикой головной болью и бьющими под сводом черепа семью оглушительными колоколами.
Но вот, мои мучения окупились.
Резко рванувшись вперёд, использовав фиксацию для создания идеальной стартовой площадки, на расстоянии в несколько десятков метров я превзошёл скорость звука минимум втрое. Воздушного удара удалось избежать только благодаря приказу вспышки.
А на другом конце этой короткой дистанции врезался плечом в грудь Грималя, только отступившего после довольно успешной атаки.
Он успел выставить древко своей косы для блока. Но комбинация из укрепления, превратившего волчий доспех на плече в монолитный таран, и охлаждения, позволившего раскалить кровь, а за ней и всё тело до такой температуры, что под моими ногами начала таять вечная мерзлота, оказалась сильнее.
Удержать блок Грималь не смог. Древко косы врезалось ему самому в грудь, а затем он отлетел прочь, прекратив кувыркаться в воздухе и, сгруппировавшись, приземлившись только спустя несколько сотен метров.
К этому моменту я уже успел отвернуться от него и подготовиться к встрече несущегося на меня Урсаша. Маленькую фигурку, для меня сейчас бывшая размером даже меньше футбольного мяча, так и хотелось пнуть.
Что я, собственно, и сделал. Или, вернее, сделал вид, что хочу это сделать. Было довольно очевидно, что мяч весом в несколько десятков тысяч тонн пинать не стоило даже такому здоровяку как я.
Замахнувшись ногой, я дождался, когда на лице Урсаша появится довольная ухмылка. Удар был прерван на половине, но не благодаря столкновению с телом медведя-кентавра.
Моя нога врезалась в мой же мировой приказ фиксации, и так как замах в принципе не был настоящим, этого хватило, чтобы полностью остановить ногу посреди движения.
А затем я, прибив опорную ногу к полу всё той же фиксацией и вложив в движение одновременно укрепление, охлаждение и вспышку, впечатал пролетавшего под моей ступнёй и уже не способного остановиться Урсаша в землю.
Эсфанта, лишившегося защищавшего его авангарда, я, подлетев на ещё одном сверхзвуковом рывке, просто схватил за шею, обозначив, что могу убить его в любой момент.
Пожалуй, если бы я показал всё, на что способен, с самого начала, они бы не проиграли настолько быстро. Да и у них самих наверняка в запасе были свои козыри, которые троица Майигу просто не успела вытащить.
Но это и не был бой на смерть, а просто спарринг для выявления самого лучшего. И тут сомнений быть уже не могло.
— Достаточно, — прогудел Лорго. — Всё уже и так понятно, смысла продолжать я не вижу, только калечиться.
Трое побеждённых Майигу, вновь собравшись вместе и встав перед Лорго, просто молча кивнули. Говорить что-то или протестовать действительно было бессмысленно, это уже понял даже Урсаш, мой самый большой в этой троице противник.
Тем не менее, цели унизить или как-то поглумиться над побеждёнными у меня не было. Скорее наоборот, я хотел сохранить с этой страной и её богами максимально дружеские отношения. Да и не было в том, что я собирался сказать, ни слова лжи.
— Спасибо за этот бой, — вежливо кивнул я Грималю, Урсашу и Эсфанту. — Хотя я и выиграл, я буду очень рад иметь таких напарников как вы на миссии по спасению Серхапа.
— Мы постараемся не подвести, — улыбнулся Эсфант.
Грималь просто кивнул в ответ. Урсаш недовольно фыркнул и то ли обиженно, то ли зло сложил руки на груди, но было видно, что и в его случае мои слова легли на благодатную почву.
— Надеюсь, ты не забыл, что победа не означает, что я отдам оружие из сердца тебе?
— Нет, конечно. Есть ещё один вопрос, на который я тебе так и не ответил.
— Именно. И я хочу услышать ответ сейчас. Зачем тебе оружие из сердца Наиры?
Вздохнув, я поднял взгляд на Лорго. Ответ на этот вопрос я искал все последние четыре месяца. Вот только правда была в том, что я его так и не нашёл.
— Мне оно не нужно.
— Сейчас не время для шуток, Тим, — суровым тоном произнёс бог-кузнец, делая шаг вперёд и нависая надо мной буквально подобно скале.
— Это не шутка.
