Михаил оказался бойцом опытным – от его ударов противник разлетался во все стороны, словно мешки с сеном. Мы стали с ним спиной к спине и прошли каруселью сквозь «стенку» замоскворецких.
В общем, побили мы их. А потом все вместе зашли в кабак, где знатно отметили нашу викторию. На прощание я велел Михаилу, чтобы он, если окажется в Санкт-Петербурге, обязательно зашел ко мне в Смольную слободу.
– Спросишь Кузьму Новикова, кузнеца, там меня каждый знает, – сказал я.
– Ну, а ты, если меня найти захочешь, спроси в нашей Заиконоспасской академии Михайла Ломоносова, – ответил мне мой новый знакомый.
На том мы и расстались. Вечером меня бранил управляющий – глаз у меня заплыл, а овчинная шубейка порвана. Я честно рассказал ему о том, что дрался на льду Москвы-реки «стенка на стенку».
– Ну и как, Кузьма, не посрамил ты наших петербургских молодцев? – поинтересовался управляющий.
– Побили мы замоскворецких, – с гордостью сказал я. – Хотя ребята они крепкие и в кулачном бою умелые.
– Это я вижу по твоему глазу, – рассмеялся управляющий. – Ладно, иди с Богом. И до нашего отъезда больше не дерись…
А теперь, значит, Михаил Ломоносов уже важная птица, и так просто с ним не поговоришь. А, может, он все же не забыл своего приятеля? Бог весть…
Интересно, раскрыл ли Михаил тайны природы? Вижу только, что в стихосложении он преуспел. Какой он сейчас на вид? Небось, раздобрел, одевается нарядно и говорит мудрено. Если попаду когда-нибудь в Россию, обязательно его найду. Думаю, что его заинтересуют люди из будущего. Ведь они – самая большая тайна природы, о которой Михаил и не слыхал. Впрочем, когда мы еще домой вернемся… Тут, на земле нерусской, такое сейчас творится, что ум за разум заходит.
3 ноября 1755 года.
Перешеек Шиньекто у форта Босежур
Капитан Наиль Хурамшин, позывной «Салават»
– Огонь! – заорал Хас, вскидывая винтовку и делая прицельный выстрел. – Придавите их огнем! Мастер! Дави их!
Мастер и Казак, единственные, кому Хас разрешил взять их родные винтовки, с которыми они попали в Канаду, а не «фридолиновские», начали методично выбивать наиболее смелых (или наиболее глупых) англичан, которые пытались высунуться из-за укрытия, чтобы разрядить оружие в нападающих.
– Держим! – наконец-то раздался голос Мастера. – Салават, вперед!
По команде Самума Наиль рванул вперед, держа в руках две наполненные водой пластиковые двухлитровые бутылки, связанные между собой метровым куском паракорда.
Добежав до ворот, Салават укрылся под аркой от огня защитников и, достав томагавк и колышек, сноровисто забил последний в дерево. Перекинул через колышек бутылки с водой, выверил их, чтобы они висели на одном уровне и, достав «трехсотый» ЗТП, вставил его в ПВВ. Повернул чеку, дернул ее и по привычке засек время, когда увидел вспышку шнура.
Крикнул: «Иду!» и, дождавшись ответа Мастера: «Держим!», пулей метнулся назад, под укрытие редана. Потянулись минуты ожидания, разбавляемые частой и не всегда точной стрельбой.
Через пять с небольшим минут раздался взрыв, и все, защитники и нападающие, увидели, как одну из створок сорвало с верхней петли, и она наполовину завалилась во внутренний двор форта. Раздался единый слитный вопль – яростный и отчаянный защитников, и восторженный и торжествующий – осаждавших.
– Вперед! – заорал Хас. – Вперед! Или вы хотите жить вечно?!
Следопыты небольшими группами, прикрывая друг друга, рванули по направлению к раскупоренным воротам и тут же начали растекаться по бастионам, выдавливая англичан из люнетов. Закипели ожесточенные рукопашные схватки.
Через полтора часа все было кончено. Люди Хаса контролировали все люнеты – по факту, господствующие вершины. Выжившие англичане укрылись в зданиях внутри форта.
– Ну вот и все, – сплюнул на землю Хас, куском материи вытирая окровавленное лезвие томагавка, – теперь можно предлагать им почетную и безоговорочную капитуляцию. Отсюда мы их рано или поздно перестреляем, как куропаток. У них нет ни выхода, ни выбора…
ИНТЕРЛЮДИЯ
20… год. Одна из арабских республик
Капитан-лейтенант Хасим Хасханов, позывной «Самум»
Хас проснулся от того, что его осторожно трясли за ногу. Он откинул полу спальника, рывком сел и посмотрел на Гудвина.
– Началось, – тихонько сказал Вова. – «Душки» покатили в нашу сторону.
Хас быстро выпростал тело из спальника, сунул ноги в ботинки, быстро надел пояс с плитником, подхватил автомат и быстрым шагом пошёл к позиции. Тоха уже находился там и наблюдал за «душками» в тепловизионный прибор. Группа споро занимала места согласно определенной заранее диспозиции. Расчеты «тяжелого» приводили свои стволы в готовность, проверяли работу оптики.
– Ну что там? – спросил Самум у Антохи. Леший подвинулся, давая ему место, и Хас приник к окуляру прибора. Четыре пикапа тихонько, с выключенными фарами, катили по направлению к их блоку. За ними, держа дистанцию метров в двести, шло параллельно ещё две колонны машин. Хас быстро достал из подсумка телефон, набрал номер. Дождался, пока на том конце довольно бодрый мужской голос скажет «алло».
– Коробочка, это Бродяги. Не спите?
– Не, дежурим. Тоже проинструктировали по поводу этого наступления.
– А, хорошо. Потому что оно уже началось.
На том конце провода оживились:
– Вот как! А много наступает?
– Нормально. Тремя колоннами идут. Я так понимаю, одна нас прижмёт, пока две другие к трассе прорываться будут.
– Добро. Ну, мы готовы. Сориентируйте – и мы отработаем.
– Добро.
Когда до ближайшей колонны оставалось уже четыреста с небольшим метров, Хас опять вышел на танкиста:
– Коробочка, это Бродяги. Четыре пикапа в секторе с десяти до двух. Двигаются слева направо.
– Принял тебя, Бродяга, работаем.
Через полминуты слева сзади раздался выстрел танковой пушки. Затем с интервалом в восемь секунд ещё три.
– Ого! – сказал Антоха, поднимаясь от прибора, в который наблюдал за движением противника. Хас и сам видел четыре костерка на месте первой колонны. Оставшиеся две колонны «духов», пометавшись по пустыне, повернули назад. Хас опять набрал номер:
– Коробочка, это Бродяга. Противник в секторе от трёх до двенадцати, сейчас будет в секторе от часа до одиннадцати. Дистанция семьсот, двигаются справа налево.
– Работаем, – прохрипел динамик телефона.
Хас в «тепляк» [83] автомата наблюдал за колонной противника из шести машин, которая стремительно пыталась убраться в исходное. Вдруг опять бахнула танковая пушка, а потом ещё дважды. Хас с удовлетворением отметил ещё три костерка и стремительно улепётывающую голову колонны противника. И поразился искусству танкистов…
На следующее утро он на «Тигре» катил в гости к танкистам. С собой у него были кофе, шоколадки, которые они привезли с родины, и прочие ништяки, которые удалось собрать с группы. Подрулив к танку, он опять увидел сержанта, сидящего на броне.
– Держи, братан, – сказал Хас, протягивая ему пакет с ништяками. – Выручили вы нас. Даже до стрельбы не дошло.
– Ого! Спасибо! – сказал танкист, заглядывая в пакет. – У нас как раз свои шоколадки кончились. А эти родные…
– Как вы умудрились с ходу так отработать? – спросил Хас. – Я думал, такое только в фильме возможно…
– Так мы «спортивный» экипаж, – ответил танкист. И, видя недоуменное лицо Самума, пояснил: – Третье место на танковом биатлоне. Из ЦВО [84] мы…
3 ноября 1755 года. Форт Босежур
Капитан Максим Носов, позывной «Дарт»
Макс мотался как электровеник, пытаясь оказать помощь всем нуждающимся. Как и предполагал Хас, англичане задрали лапки кверху – как из-за своего незавидного положения, так и от отсутствия привычки сражаться до последнего. Хотя когда-то и они это умели делать. Хас пообещал сохранить всем жизнь, а офицерам личное оружие под честное слово джентльмена, что уже было немало.
