в театре потолкаюсь и уже точнее определюсь с квалификацией. И со всем прочим тоже!
До конца оперативки Данилин время от времени поглядывал в мою сторону. Но по ее завершении задерживать он меня не стал и я одним из первых покинул начальственный кабинет.
— Некогда! — решительно отмахнулся я от поджидающей меня в дверях Тонечки, — Занят я, Антонина! Дело государственной важности!
Не обращая внимания на возмущенно-плаксивое лицо клевретки, я вышел в коридор и поспешил в сторону своего кабинета. Заскочив в него, я сразу же набрал номер Стаса. Не дожидаясь четвертого длинного гудка, нажал на рычаг аппарата и набрал дежурную часть. Дежурный заверил, что опер Гриненко из райотдела еще не выходил. Заручившись обещанием, что Стаса из РОВД не выпустят, я начал одеваться.
Я уже собрался звонить в прокуратуру, когда ручка двери нервно задергалась.
— Ты чего опять напридумывал? — влетела в кабинет Лидия Андреевна, едва я повернул в двери ключ, — Ты чего Данилину про хищение госимущества в особо крупных наплел? Зачем?
— Я, Лида, тебя спасал! — решил изобразить я благородного рыцаря, чтобы побыстрее отвязаться от начальницы, — Если бы я в разговор не встрял, Данилин обязательно навздрючил бы тебя за плохое руководство и невладение обстановкой!
Я уже открыл рот, чтобы перебить очередную лидину тираду в свой адрес, но дверь открылась и на пороге показался Стас. Наверное, впервые глаза Гриненко не оглядели по кругу мой кабинет в поисках съестного. И с Зуевой он, на моей памяти, впервые поздоровался без улыбки. Впрочем, оно и неудивительно.
— Дежурный сказал, что у тебя ко мне разговор? — включил он в присутствии Зуевой придурка.
— Не просто разговор, а по уголовному делу секретный разговор! — подтвердил я, — Тебе твоё руководство довело, что ты теперь осуществляешь оперативное сопровождение по театру? — не дожидаясь от Стаса ответа, я повернулся к Зуевой.
— Лидия Андреевна, прошу прощения, но мне с оперуполномоченным поговорить надо. Конфиденциально! — я не отвел от обиженных глаз Лиды своего взгляда, пока она не отвернулась от меня и не вышла из кабинета.
— Чего хотел? — Стас сел за соседний стол.
— Завтра в райотдел утром ты не приходишь, а сразу к терпиле в больничку двигаешь. С твоим руководством я этот вопрос порешаю! — заметив, как вскинулся опер, поспешил я его успокоить. — Тебя не просто так ко мне прикрепили, я час назад к Захарченко ходил по этому поводу. Так что Тютюнника ты не опасайся, вали все на меня!
— А на фига такая спешка? — резонно удивился Гриненко, — Отсижу с утра у начальника и тогда уж к твоему Ворожейкину поеду!
— Нет, дружище, к Ворожейкину ты сразу поедешь. Вот, держи, это протокол его допроса, здесь всё есть! — я вытащил из корок дела нужные листы и протянул их оперу, — Потом изучишь, а сейчас слушай меня внимательно! Будем из тебя героя Октябрьского РОВД делать!
Минут тридцать я терпеливо и вдумчиво накачивал сыщика информацией. Сначала по раскрытию покушения на убийство и по персонажу по фамилии Чекалин. Потом, не менее обстоятельно поведал о своем желании усмотреть в действиях граждан Стукалова и Ворожейкина признаки еще одного преступления. Предусмотренного статьёй девяносто три прим УК РСФСР.
— Понял теперь, почему такая спешка? — с удовлетворением посмотрел я на широко раскрытые глаза друга, — Это твоя страховка. Даже, если я в прокуратуре ничего не смогу для тебя сделать, то в сводку ты уже в любом случае попадёшь! Мокруха, она, конечно, в зачет тебе пойдёт. Но по сравнению с хищением в особо крупных, да еще госсобственности! Короче, сам понимаешь, не поднимется у областного прокурора на тебя рука после того, как ты девяносто три прим поднимешь! Таких раскрытий в области одно на пятилетку! Не считая мясокомбината, конечно! — быстро поправился я.
— Ну да! — азартно согласился Стас, — Тем более, что по мясокомбинату этот новый прокурор никак не отметился!
— Молодец, соображаешь! — похвалил я прямо на глазах оживающего товарища, — Значит так, завтра встречаешься с Ворожейкиным и колешь его на предмет установочных данных «Чекана». Всё остальное для своего рапорта берешь из этого вот протокола допроса. Дата в нём, как ты видишь, не проставлена. Потом бегом в райотдел! Но, ни к кому не заходишь, а сразу ко мне! Ты понял меня?
— Я понял, Серёга! Я всё понял! — вскочил Стас, — Пошел он на хер, этот Тютюнник со своей оперативкой, свобода мне дороже!
— Ты там особо на Ворожейкина не дави, всё, что надо, я из него уже выдавил, — наставлял я бьющего копытом опера, — Твоя задача, это просто своё присутствие обозначить, чтобы потом развернутый рапорт о раскрытии составить! Ну и, само собой, «Чекана» установить. Понял?
— Да херня делов, Серёга! Он же, как ты говоришь, ранее судимый?
— Ну да, так и есть, сиженный он, — подтвердил я, — Фамилия у него Чекалин и зовут его вроде бы Гена, но это неточно. Времени у меня было мало, сам завтра всё у Ворожейкина выяснишь. В крайнем случае, оперов из других райотделов потревожишь!
— И да, ты иди уже, Станислав, мне отзвониться в прокуратуру надо!
Приложив руки к груди, Гриненко попятился к двери, а я принялся накручивать диск телефона.
Прокурорскую помощницу я подхватил, как мы и договорились по телефону. Через пятнадцать минут и за пол-остановки от Октябрьской прокуратуры. Дабы не дразнить её коллег и персонально не драконить Злочевскую.
Озираться Наталья Сергеевна начала сразу, как только забралась в машину.
Почти все индивидуальные усовершенствования салона «шестёрки» я убрал сразу, как только завладел этой машиной. Включая аляповатый плексигласовый набалдажник на рычаге коробки передач. Я заменил даже чехлы на сиденьях. От прежнего хозяина в салоне авто осталась лишь магнитола «Грюндиг». Но острый прокурорский взгляд неуёмно рыскал по нутрянке машины. И, судя по нескрываемому удивлению Копыловой, что-то замечал из привычного её глазам.
— Мне почему-то кажется, что это наша машина! — поворотилась ко мне своей монументальной грудью мадемуазель Наталья, — Откуда у тебя она?
— Ты, Наталья Сигизмундовна, ошибаешься! — с досадой возразил я, — Это автомобиль моего друга. Ты девушка красивая, а красивым девушкам свойственно ошибаться! Даже, если они не блондинки.
— Да ничего я не ошибаюсь! — перебив меня, воскликнула прокурорша, — Вон, колонки «Хитачи» сзади на полке! Их папе
