Кстати, не завести ли доступные дамские весы? Вспомнила, как у Лескова купчиху взвешивали на торговых. Ладно, об этом позже буду думать. К тому же худоба нынче тут и вовсе не в моде. Ни среди господ, ни среди остального населения. Разве что в салонах Петербурга, так я туда не стремилась пока. А у купцов, скажем, чем дороднее девка, тем желаннее. И жена красивее, коли все, где глаз скользнет, — пухлое, круглое, белое да румяное.
Вот так и шли мы по реке, а у меня в голове крутился хоровод дурацких мыслей: то про нижнее белье, то про каноны красоты и увесистости среди купечества. К счастью, не было ни одного критического эпизода — все опасные участки наш небольшой обоз обогнул далекой стороной. Вышли на правый, высокий берег, я расплатилась с помощниками и не пожалела каждому по рублю сверху.
И тут же осознала проблему, о которой думала еще в Городце, но мысленно откладывала не без легкого суеверия — вот переправлюсь, тогда и решу.
Наш удобный, теплый, привычный возок остался на той стороне реки и с каждой минутой удалялся в сторону Голубков. И дай бог, как говорится, чтобы доехал без проблем.
Но нам-то надо двигаться дальше. Я думала нанять ямщика с возком до самой Первопрестольной. Еще и выбрать из разных, чтобы ехать удобно, лошади хорошие, водитель кобылы надежный. Пока сидела неделю в Городце, слушала каждый день уверения, что с наемными экипажами недостатка в Кинешме не было никогда.
И вот такая я везучая, что на мою долю тот недостаток выпал сразу, как мне понадобилось подыскать возок. Верно, не ждали мастера гужевого транспорта клиентов на берегу незамерзшей реки.
Не то чтобы совсем не стало ямщиков на правом берегу. Но в колымагу, которую мне предложили первой, я бы даже Зефирку посидеть не пустила, не то что везти в ней ребенка.
Собственно, поначалу я этот пепелац даже не видела и чуть было не заплатила за него. Хорошо, бог уберег, видимо Меркурий.
Я в дороге-то уже не раз мысленно пересчитала наличку. Поняла, что она сократилась уже на треть. Если не больше. Это когда путешествуешь со своим небольшим караваном, лошади едят прихваченный фураж. В этом путешествии они питались из моего кармана. А еще тройная плата тележнику, пересадившему возок с колес на полозья. А еще постоянные траты — рубли, копейки. Даже маньяку Ласкайке сыпанула медяков напоследок, мол, расплатилась — и прощай.
Вот и тут еще мелкая трата. Лизоньке понравилось санное путешествие через Волгу, не захотел ребенок расставаться с салазками. Пришлось купить, а какие-нибудь горки на пути найдем. Ребенок не виноват, что оказался в этой авантюре. Пусть лучше будет иметь в дороге здоровую физическую нагрузку и возможность побегать, подышать свежим воздухом. Лучшая профилактика простуды выйдет. И Зефирку в те салазки можно запрячь, обе непоседы набегаются, крепче спать будут.
Другие расходы были значительней. Для начала обычные деревенские дровни довезли нас до центра Кинешмы. Я, Павловна и Демьян остановились в лучшем и недешевом трактире. Надеюсь, уедем быстрее, чем до нас доберется местная насекомость, что кровожаднее таракана. Здесь с моими требованиями к гигиене не знакомы, а клоп считается домашним зверем, пока до костей не заест, никто и не почешется.
Еремей отправился торговаться с ямщиками.
Вернулся нескоро. Сначала из-за дверей донеслась его кромешная брань. Потом и сам вошел в снятый номер, перекрестился на угол с потемневшей от копоти иконкой, сказал виновато:
— Простите, Эмма Марковна, душу облегчил. Как ни старался, ограбят нас проходимцы, к бабке не ходи.
Выяснилось: одиночного экипажа, который мог бы доставить нашу компанию в Москву, не существует. Нанять можно только сразу двое саней. А плата… Ну ладно, думала, запросят больше. Веселого мало, но деваться некуда.
Хорошо, что торопилась, сразу пошла посмотреть, что там за сани. Само собой, заказывала крытые, в которые ту же жаровню с углями поставить можно. Увидела, какие радостные дни нас ждут в дороге, и едва не села в снег.
Глава 37
В снег я не упала, на ногах устояла. А потом начала действовать.
Сначала обратилась к ямщику:
— Как тебя по батюшке? Так вот, Авдей Андреич, если меня послушаешь, будут у тебя барские сани, всем на зависть и тебе к барышам. А сейчас — столяр нужен.
…Почему-то некоторые люди той эпохи были уверены: на всех, кто ниже по статусу, надо кричать и ругаться самыми скверными словами, а может, и бить. Не хватало уверенности, скатывались на брань.
А я за этот год научилась говорить так, что собеседник не сомневался — выйдет по-моему.
Так и сейчас. Сразу же нашелся столяр и оторвался от не столь срочных заказов. А потом — шорник, мастер кожаных работ. Ворчали, что работа незнакомая, что она надолго…
Не прошло и трех часов, как возок стал прочней, комфортней, даже уютней.
Простое дело — между двух кожаных полостей проложить калмыцкий войлок. Достаточно тонкий, легкий и в то же время теплый. Между застланными тем же войлоком скамейками специально обили медью короб для жаровни. Вместо того чтобы наглухо шнуровать полог, как сейчас принято, сделали по обеим сторонам две круглые заглушки, которые можно было вынимать и проветривать возок. Иначе можно было помереть одновременно от холода и духоты.
Я осталась в целом довольна. Будто построила по своему проекту, а не провела мелкие ремонты. Конечно, это не лимузин и даже не плацкарт в поезде старого образца. В окошко любоваться не получится — нету стеклянного окошка для полога. Все же не карета со стеклянными оконцами. Кстати, если свести вместе сообразительного шорника и стекольщика, можно обзавестись круглым или овальным иллюминатором и для обычного экипажа…
Ладно, такие прогрессы — на будущее. И так тепло и уютно.
Что же касается платы — люди потрудились быстро, указания мои ловили на лету и вознаграждены были щедро. Задерживаться не хотелось, а в Москве обналичу вексель.
Выехали мы еще днем. В благоустроенном возке — я с Лизонькой и Павловной, а Еремей — на козлах. Да, я договорилась с ямщиком — на самом деле хозяином неофициальной ямщицкой конторы, — что «барскими санями» будет управлять мой кучер. Санями попроще, в которых разместился Демьян и основная часть багажа, — младший брат хозяина. Ему предстояло после Москвы вернуться с товаром и каким-то дальним родичем в качестве извозчика.
Вообще-то, общаясь в Кинешме, да и дальше, с местным мещанством и купечеством, я как будто вернулась на Макарьевскую ярмарку. Народец в этих краях, не столько земледельческих, сколько торговых или промысловых, был хитер и расчетлив. Издавна научился включать дурака при всяком начальстве, мять шапку, смотреть в землю. Но как только к нему обращался не начальник, а клиент — купить, нанять, остановиться на ночь, тотчас же проявлял как худшие, так и лучшие бизнес-качества. Сначала старался надуть барина-дурака или дуру-барыню, но как понимал — не выйдет, так сразу же становился честным и исполнительным.
Какой-нибудь маркиз-француз, да и русский граф, на моем маршруте увидел бы лишь серую глупую толпу.… впрочем, в конце пути обозвал бы глупцом своего лакея: чего же так кошелек опустел? А мне хватило года общения с управляющими и двух прежних поездок, чтобы видеть, сколько интересных личностей в этой толпе.
Ладно, оставлю-ка пока философию. Мне эту поездку завершить надо. Да и с кошельком тоже нерадостно.
* * *
Морозец был легкий, дорога — малоснежной, и обходилось без приключений. Раз только на въезде в село лошадки тревожно заржали, а Зефирка сжалась у ног Лизоньки и зарычала. Я откинула полог и в вечернем полумраке разглядела несколько силуэтов, напоминавших собачьи. Но серые хищники сообразили, что три мужика им не по зубам, так что Лизонька не успела рассмотреть серого волчка в дикой природе — в качестве временного квартиранта она с ним уже была знакома.
Я и не сомневалась — если нас кто-то и съест, то насекомые. Поэтому к выбору ночлега подходила тщательно: старалась найти дом побогаче, рассчитывая, что в нем баня побольше. Баню по моей просьбе топили, я ошпаривала предбанник и ночевала там.
