в их товаре.
— У нас всё получится, друг, — я подошёл к сомневающемуся Виктору и положил на его плечо руку, посмотрел в глаза и получил в ответ кивок. — Передай Лене, пусть приносит свою работу в храм Крилоны.
Совсем скоро враги сделают свой ход, попытаются задушить наше восстание в самом зачатке, чтобы отличиться перед Герлионом. Такими глупцами могут быть и псы Маннелига, которые заявлялись к князю Владимиру, и другие рыцари, коих на полуострове много. Каждая деревня кому-то принадлежала, каждый холм, каждый лес, ведь всё это нуждалось в защите.
Так или иначе моя разведка работала и пока что я не собирался терзаться предсказаниями и пытать себя ожиданием. Тем более храм Крилоны дед Макар уже построил. Храм не был похож на величественные соборы столицы моей Родины, однако в нём было тихо и туда уже доставили свечи, которые создадут лучшую атмосферу и позволят быстрее войти в идеальное равновесие с мирозданием.
Закрыв двери в храм, на примерно тридцать квадратных метров, я медленно оголил торс, обнажив шрамы и печать Крилоны. Когда-то этот рисунок обладал огромной мощью, но теперь силы в нём не осталось и узор даже начал выцветать. Выдохнув, я сел в позу лотоса и замер, погружаясь в мир, где есть место лишь эмоциям и чувствам, будущему и прошлому, мыслями и намерениями, но не плоти или материи.
И пытался нащупать связь с Крилоной, хотя бы слабую и незначительную. Сознание моё текло в потоке изменчивой энергии, проходя без преувеличения сквозь миры. Раньше таким образом можно было обратиться к самой богине, получить силу, благословение или её внимание, чтобы обратить врагов в пепел или спасти товарища от гибели. Она не могла помочь всем, поэтому молитва работала далеко не всегда, но всё же Крилона делала очень многое, куда больше, чем обычно делали боги других миров.
Однако чем дольше я медитировал и искал, тем страшнее мне становилось из-за тишины. Мне никто не отвечал и печать казалась абсолютно мертвой. Я хотел верить в то, что в этом виновато расстояние и я в это верил. Так мне было проще, ведь иначе на душе станет на один неподъёмный груз больше.
— Александр, войти можно? — через шесть часов ко мне постучалась Лена.
— Да, я закончил, — ответил я, ведь последний час просто молча сидел и смотрел на солнечный круг Ароса.
— Я закончила изготавливать броню по твоим чертежам.
— Тогда самое время её примерить, поможешь?
— Да, конечно. Почту за честь, — на удивление уважительно произнесла Лена, будто бы после всего произошедшего поменяла в чём-то своё мнение.
Вообще облачиться в броню я мог бы куда быстрее с помощью трёх ополченцев, однако и в моём мире были традиции. Так, у каждого рыцаря имелся свой личный хранитель или хранительница. Эта роль очень напоминала роль оруженосца, но с некоторыми нюансами. Например кандидат обязан был быть умелым кузнецом, чтобы если не создавать броню, то чинить её прямо в походе с помощью подручных инструментов. Также он должен был изучить врачевание, чтобы спасти от ран рыцаря. Это очень почётная служба, которая заканчивается со смертью рыцаря или смертью хранителя.
И хоть до этого уровня Лена определенно не дотягивала, однако своим стремлением, упорством и навыками кузнечного ремесла она была достойна хотя бы снарядить меня в бой. Все должны были видеть, что её труд я ценил. А то, что облачение займёт больше времени, это не так важно. Враг пока не у порога.
— Не слишком туго? — спросила меня Лена, всё ещё возясь с поддоспешником.
— Идеально.
— Некоторые детали крепятся почти намертво. Снимать потом придётся ещё дольше, так что…
— Крепи так, как это будет в бою. Хочу заранее знать на что способно мое снаряжение.
Лена кивнула и начала закреплять другие части. Некоторые детали забивались молотом, расплющивались и закручивались с помощью длинного рычага. Снять их не получится, однако, как показывала практика, в магических боях одних ремней не хватало. Те же маги огня могли даже их поджечь. Плюс конструкция доспеха сильно отличалась от типичных лат простых смертных, так, например, большое внимание уделялось и защите задней стороны ног, подмышек и других уязвимых мест.
Из-за этого броня весила куда больше, а производство её усложнялось в разы. И чтобы многочисленные детали не отваливались, приходилось крепить их как можно прочнее. Всё же чем сложнее конструкция, тем легче её сломать. Это все знают, поэтому и требовались такие радикальные меры закрепления, после которых доспех без помощника уже и не снимешь.
— Готово, остался только шлем, — довольно произнесла Лена и вытерла пот с лица. — Да уж, это куда тяжелее, чем я думала.
А затем она пододвинула табуретку, встала на неё и надела на меня последнюю деталь — шлем. Несколько секунд она стояла и любовалась на отполированный металл с вычурными рисунками моей Родины. Некоторые элементы были исключительно декоративными, однако они тоже играли свою роль и как минимум не позволяли мне забыть, кем я являлся.
— Спасибо, — вежливо произнёс я, подняв забрало.
— Всегда пожалуйста, но у нас спасибо не принято говорить. Боги нам никогда не помогали, — с довольным лицом Лена немного понудила и затем спрыгнула с табуретки.
Я же развернулся и вышел из храма. В тот же миг на меня оказались обращены все взоры. Рисунки сияли светом, в моём мире так выделялись командиры. Местные этого не знали, но сияние всегда производит особенный эффект, как и грозный вид закованного в металл рыцаря.
— Если хочешь — могу принести и меч, — сказала за моей спиной Лена, тоже купаясь во внимании. — Мы его починили, он теперь лучше прежнего. Для рукояти и ножен использовали хитин того краба-переростка.
— Да, буду признателен.
Вскоре Лена принесла и моё оружие, что стало ещё тяжелее. К этому моменту вся деревня вышла посмотреть на меня. Я видел и деда Макара, который улыбался и что-то рассказывал детишкам. Королева Охоты стояла дальше всех, но её взгляд чувствовался лучше других. Она не особо прониклась моментом, ведь искренне не понимала зачем мы облачаемся в металл, когда лучше быть почти голым, чтобы сохранить подвижность.
Перерыв взяли и ополченцы, которые тренировались каждый день и постепенно набирали массу, закрепляли простейшие приёмы до рефлекса и готовились к войне, лицо которой ещё не видели. Хотя были и мужики, успевшие познать гнев Герлиона или алчность разбойников. Они тоже сияли от радости. Мой образ не внушал страха, хоть и выглядел грозно. В это трудно поверить, особенно когда все старались брать пример с Герлиона.
— На тебя смотрят как на истинного
