— Пусть тогда мне скажут, — я не торопясь подошёл к бывшему «станку», — откуда это?
— Это сделал отец, — испуганно проговорил Эруэра.
Я посмотрел на него. Взгляд средненького метался между старшим, старейшиной и домом.
— Вот как? И давно?
— Уже достаточно давно, — торопливо ответил брат.
— Ты видишь, старик, — усмехаясь бросил я старейшине, — что он врёт. Причём заметь — врёт не только мне, но и тебе! Этот бамбук срублен пару дней назад, а отец уже давно не встаёт.
— Я имел в виду, что его сделал старший, то есть старший в семье, вот он, — оправдываясь затараторил Эруэра и показал на Акахату.
— Вот как? — улыбнулся я, — Тогда давай я принесу ещё бамбука, и пусть он повторит. Не глядя. Сможешь? — теперь я уставился на старшенького.
Тот поник головой и только искоса бросал многообещающие взгляды на Эруэру.
— Видишь, старик, эти люди воры, — я улыбался с видом победителя. — Так что́ принято делать с ворами в нашем племени?
— Это должен решить вождь! — недовольно набычившись, проговорил старейшина.
— Но я готов быть великодушным, — заявил небрежно, — я не буду обвинять твоих людей. А ты, взамен, проследишь, чтоб никто из них даже в мыслях, даже во сне, не решился приходить на восходный склон острова.
Пауза.
— Уходи, — набычившись выдал старейшина.
— Только заберу своё, — презрительно ответил я. — Там было ещё, — нашёл взглядом я старшего братца, — где это?
«Зачем?» — шевельнулась горькая мысль, тоже небось испоганили.
Акахата выразительно взглянул на среднего. Тот было хотел что-то ответить, но старший брат нахмурился, и Эруэра, пошатываясь, охая и хромая ушёл у дом. Через мгновенье появился. В одной руке он тащил корыто… Во второй, какой-то закопчённый огрызок, больше всего напоминающий мне кусок варёной колбасы, что уронили в костёр.
— Дай сюда, — я буквально вырвал из его рук корыто.
Целое! Даже отмытое.
Поднял на братца тяжёлый взгляд.
— Там ещё крышка была, — опасливо поглядывая на меня пролепетал средненький словно оправдываясь, — но она сломалась…
Молодец, Каналоа, отметил про себя, сделал-таки!
Взял кусок застывшего латекса. Усмехнулся — понятно: не разобравшись в том, что это его просто кинули в костёр.
— Ещё раз увижу на своём берегу — умрёте.
Надеюсь, прозвучало достаточно веско — Эруэра аж дернулся и распахнул в страхе глаза.
— Тебе это с рук не сойдёт, — долетел мне вслед голос старейшины.
А задержал шаг. Задумался. Кинул через плечо:
— Не обосрись только, замышляя мне мстить.
И ушёл.
* * *
Новые гевеи я нашёл ниже по склону. Разве что наклон там был уже таким, что без верёвки добираться было небезопасно. Ну и ладно. Давно собирался сделать прямой ход от плантации к базе, значит пришла пора.
— Каналоа, у тебя новая задача! — начал я нарезать задания, только выйдя из воды на пляжик. — Мне нужны верёвки. Такие, чтоб выдержали вес тела… И ещё, — добавил, подумав, — сделай моток тонкого… тонкой бечёвки, привязать гарпуны. Короткие гарпуны.
— Я делаю наконечники, — невозмутимо проговорил парень. — А потом ты сказал, чтоб я занялся древками для гарпунов.
— Много наделал? — тут же уточнил я.
— Шесть штук.
Я требовательно вытянул руку.
Ну что сказать? Сантиметров пять-шесть длинной, в самой широкой части около сантиметра, небольшой хвостовик, как я понимаю, чтоб приматывать к древку. В сечении ближе к ланцетовидным. Острые.
— Пойдёт, — махнул я рукой, — и пока хватит… Древки тоже пока оставь, попробую сделать из бамбука. Сейчас — верёвки… Начни с тонких.
— Хорошо, — совершенно невозмутимо ответил бывший воин.
— Слышь, Каналоа, а у тебя девушка есть… была, в смысле?
Спустя часа полтора мы вновь сидели на пляжике — парень размочаливал в воде лианы, перетирая их камнями на волокна, я пытался выстругать будущее ложе арбалета.
Вернее — уже сверлил в задней части дырку под запорный штырь.
Я несколько дней ломал голову, как сделать спусковой механизм. В сознании постоянно всплывали какие-то сложные конструкции, требующие станочной обработки и твердосплавных материалов. И лишь сегодня ночью в голову пришла гениальная в своей простоте мысль — мне нужен простой штырь, убирающийся в ложе! А опускаться он будет прижимным рычагом коромыслового типа. Рычаг вырежу из пальмы, бамбук для этого не пойдёт, а штырь придётся делать из каменного дерева, но это гораздо проще, чем тот же «орех» — типичный спусковой механизм средневековых арбалетов.
— Не было, — односложно ответил Каналоа.
— А чё так? — хмыкнул я.
Сверлил простейшим приспособлением — вставил каменный осколок в бамбуковую трубочку и крутил её примитивным «луком» — натянул бечёвку на изогнутую бамбучину и обернул получившейся тетивой «сверло». Так, кстати, ещё и огонь извлекали.
— Я считал, что мне рано, — пожал плечами парень. — Вот обзавёлся бы первыми трофеями, тогда бы на меня и девушки по-другому смотрели.
Непроизвольно я вспомнил другого «человека войны» — молодого парня с острова Жёлтой птицы. Тоже ведь думал разжиться «трофеями» чтоб посвататься. Теперь вот, его труп наверно крабы подчистую съели.
— Скажи, а как вообще у нас тут принято ухаживать за девушками?
В ответ Каналоа молча поднял на меня взгляд.
— Да, понимаешь… — словно оправдываясь развёл я руками, — как-то раньше было… недосуг.
— Ты же младший сын в семье? — то ли спросил, то ли констатировал Каналоа. Кивнул, типа: «Да, так и думал».
— Ага. Младший.
Сверло грозило вот-вот размочалиться, а я просверлил, дай бог, половину длинной, ровной пальмовой палки. Да и скорость сверления упала — видимо пора менять каменный отщеп.
— Я не знаю как у земляных, — не отвлекаясь от разминания волокон ответил парень. — А у нас, обычно так — родители приводят девушку и говорят: «Вот твоя будущая жена». А ты потом просто готовишься к обряду.
Понятно. Патриархальное общество. Скорее всего, родители просто договариваются, ставя будущих молодожёнов перед фактом. Но ведь Хеху как-то встречался с Кири? Да и я ни в жизнь не поверю, что молодёжь обоих полов не испытывает определённые влечения, обусловленные гормонами. Тем более у местных, никакой такой религии, жёстко ограничивающей добрачные связи, я не увидел.
— А если не родители. Если тебе самому понравилась девушка. То как?
— Как? — на секунду задумался Каналоа, словно что-то припоминая. — Мы ходили купаться.
— Прям рядом с деревней?
— Сначала там, — подтвердил парень. — А потом я водил её в ту часть лагуны, где ты тогда бил рыбу.
Ага, сообразил я, «лягушатник» не только у детей касты глубин пользовался спросом.
— Ещё сопровождал её, когда она ходила за водой или стирать.
Сверло, наконец, сломалось. Ясно, надо делать новое.
— Слу-у-шай, — протянул я, подмигнул заговорщически, — а у вас было… ну в смысле… — вот блин! Не то, чтоб я стеснялся спросить. Не пацан давно, да и в молодости не страдал излишней застенчивостью, но как тут правильно сказать то? — Короче, вы это… возлегали?
— А что тут такого? —пожал одним плечом Каналоа. — Если она мне нравится, и я ей. Главное не делать это на виду.
Понятно, хмыкнул я. Хотя, в конце концов, я же не думал, что Руйха пошла для меня на нарушение местной морали. Для неё это тоже была обычная история.
Встал. Надо колоть новый отщеп для сверла, бамбуковых стерженьков я заготовил несколько штук.
— А что с ней стало? — взглянул я на Каналоа.
— Её родители договорились с Амахау. У него как раз умерла родами жена.
— А ты? — почувствовал, как у меня брови полезли вверх.
— А что я? — вновь пожал плечами Каналоа. — Я только-только прошёл испытание в касту людей войны, жил в большом доме для молодых воинов. У меня ничего не было, даже своего угла…
Я мысленно хмыкнул. И это понятно. Встречаться я буду с тобой, потому что ты весёлый и прикольный, а выйду замуж за вон того, потому что он не голожопыйлетёха, а упакованный «молодой специалист» с перспективами. Эх, бабы-бабы, везде-то вы одинаковые…
