class="p1">Но, к удивлению Палыча, Коля встал на дыбы.
— Вы, Виктор Палыч, сейчас очень обидную вещь сказали! Вы хоть представляете с кем связались? ЭТИ ЛЮДИ вообще в готовке понимают что-нибудь? Да стоит мне уехать, они вас тушёнкой (в Колиных устах это слово прозвучало ругательством) кормить начнут, не посмотрят, что человек только что из комы! Изверги! Нет-нет, не уговаривайте! Я с вами!
Возмущённо спотыкаясь, Коля пробрался к выходу из фургона, снял накинутые на крюк поводья своей лошадки и выскочил на дорогу. Следующие за фургоном наёмники объезжали его и с ленивым любопытством наблюдали, как он скачет на одной ноге вокруг лошади, засунув вторую в стремя. После нескольких неудачных подскоков Коля всё же взобрался в седло и принял совершенно решительный и самоотверженный вид.
— Ну с нами — так с нами, — пробормотал Палыч и лёг на походную койку.
Тонкой души человек. Незачем ему про запас тушёнки знать…
ЕСТЬ ОДНА ПРОСЬБА…
Палыч бессовестно продрых до обеда, а после обеда — до ужина. Проснувшись, он почувствовал столько скопившейся энергии, что немедленно побежал инспектировать лагерь. Повсюду кипела деятельность. Люди натягивали тенты, разжигали костры, носили воду, обихаживали коней. Было похоже… на пионерлагерь, когда в поход водили, точно. Только там палатки ставили, всё же ночи были попрохладнее. Как же давно это было… Из-за фургона вывернул Сок.
— Виктор Палыч? Меня ищете?
— Да, знаете ли. Есть у меня просьба.
— Позаниматься с вашими?
Палыч немного даже растерялся.
— Что, Олег уже подходил?
— Нет ещё, — наёмник сдвинул сетчатую шляпу на затылок, — но если вы ему не скажете — до конца ужина придёт, могу поспорить.
— Откуда такая уверенность? — не удержался Палыч. Сок пожал плечами.
— Умные всегда в первый день подходят.
— А глупые?
— Когда как. Тут от клинической картины зависит.
Палыч невольно засмеялся.
— Тут ещё такое дело. Я сперва рассчитывал только на бойцов своих. А теперь думаю — всем надо. Мало ли…
— Согласен. Только своим поварам вы это сами ска́жете. Распорядок дня в связи с этим предлагаю такой…
Веселее всего идею тренировок восприняли, как их про себя называл Палыч, его пионеры. Несколько разочарованные тем, что вместо настоящих мечей придётся пока что выстругать себе палки, мужики разбрелись по ближайшим кустам. Не желая выслушивать стоны и возражения, Палыч строго заявил, что все, у кого отсутствуют потребности в ежедневных занятиях, могут развернуться и проследовать назад в Жемчужный. Сомневающиеся припухли и тоже полезли в кусты. Подошла Марина:
— Виктор Павлович, а можно мне тоже?
Палыч сделал строгое лицо:
— Что значит — можно? Сказано: все. Вы — не все, что ли?
Марина радостно пискнула и тоже побежала за палкой.
Подошёл Олег:
— Держи, шеф.
— Это что?
— Меч тренировочный. Должен же ты пример показать.
Палыч покачал меч в руке.
— А ничего такой, тяжёленький.
— Стеклотекстолит. Почти как настоящий по весу, говорят.
Наёмники начали выстраиваться на импровизированной площадке.
— Так, все встали в круг! — Сок вышел в центр. — Сегодня тренировка первая, щадящая. Сейчас будет небольшая вводная, потом покажу упражнения — и отработка в парах. Сорок минут занимаемся, десять минут перерыв, потом метание и стрельба, посмотрим, на что вы способны. С завтрашнего дня фехтование будет до ужина, пока все лёгкие. Освобождён один повар из трёх, который присматривает за едой (по очереди!), пару своих помощников в кухню мы для такого случая выделим. Все остальные тренируются без исключения. Потом ужин. Потом полчаса стрельба, метание. Полчаса личное время — и отбой. Поехали.
Когда дело дошло до распределения по парам, Сок начал со старших.
— Виктор Палыч, смотрите: сегодня с вами в паре Буря — отличный инструктор, ещё с Матушки. Олег Сергеич — с Ваном. Буря, смотришь тут за процессом в четвёрке.
— Океюшки.
Мужчины пожали друг другу руки.
Они ещё услышали, что у Марины пока отобрали палку и выдали их паре тямбары*, а потом стало не до того.
*Тренировочные мягкие «мечи»,
по сути — палки в мягкой обмотке.
Буря начал с того, что проверил у обоих подопечных пульс, заглянул в глаза — ну чисто доктор.
— Как давно вы на Новой Земле?
Олег и Палыч переглянулись, подсчитывая.
— Шесть дней.
— Да, точно.
Буря удовлетворённо кивнул.
— В таком случае я вам советую перестать жалеть себя. Чем активнее вы будете выкладываться, прилагать усилия — тем быстрее пойдёт ваш откат к молодости. Сколько вам лет?
— Семьдесят, с небольшим.
— Тоже рядом.
Ван, покивал, понимая к чему клонит напарник.
— Я примерно так и думал. За шесть дней можно было добиться полного восстановления, особенно для вас, Олег Сергеич. А вы оба продолжаете держаться на уровне лет пятидесяти, а то и пятидесяти пяти. Доктор Марина, вероятно, трепетно следит за вашим самочувствием. Но это — не тот случай, когда надо слушать доктора с Матушки. Просто поверьте.
Ван помахал своим тренировочным мечом, словно разминая кисть:
— Ну что, погнали?
Через полчаса пот с Олега лил просто градом. На Палыча вообще было жалко смотреть: лицо покраснело, ноги уже тряслись, но он упорно продолжал махать куском текстолита. Когда Сок объявил перерыв, оба повалились на землю, раскинув руки-ноги и закрыв глаза. Сверху раздался возмущённый голос докторши:
— Вы что творите? Вы ж его угробите! Человек пять дней как из комы вышел! Олег Сергеевич — тоже не мальчик!
— Чш-ш-ш, тише, тише, барышня.
— Поверьте нам, так будет только лучше, вот увидите. Вот, пойдёмте у Сока спросим, он вам подтвердит… — голоса удалились.
Олег приоткрыл один глаз:
— Ну что, Палыч, не собрался по-новой дуба врезать?
— Не дождутся, — буркнул Палыч и тоже открыл один глаз. — Попить бы чего, а?
Олег пошарил на поясе, с третьего раза расстегнул подсумок и кинул Палычу фляжку.
— Спасибо.
— Ага. Много не пей — выработаешь суперустойчивость к жажде.
Палыч покряхтел, принимая условно вертикальное положение, покосился на Олега, глотнул из фляжки и замер в сомнении.
— Да шучу я, пей! — Олег тоже приподнялся. — Оставь чутка́.
Поляна напоминала поле после Мамаева побоища. Повсюду в разных случайных позах валялись люди. Некоторые стонали, усугубляя сходство.
Пока народ приходил в себя, наёмники поставили какие-то щиты, и начался второй сеанс. Каждому было предложено несколько попыток воткнуть в щит всякие предметы (типа ножей и топоров) и несколько выстрелов из лука.
С втыканием всякого не оплошали пионеры, да и сам Олег тоже. Некоторые показатели были прямо очень хорошие. Всё же, одно из старых тренировочных упражнений, руки-то помнят. А вот со стрелковым было хуже. Однако же всех чрезвычайно удивила Марина, выбившая из лука девяносто девять очков из ста возможных. Арбалет ей взводить показалось тяжеловато, и тем не менее, результаты были столь же впечатляющие.
— Марина, признайтесь: вы же стреляли раньше? — подозрительно спросил Сок.
— Конечно, стреляла. Восемь лет за сборную Московской области. Юноше-скую, потом взрослую. Я вообще-то КМС по стрельбе из лука.
— А почему никому не сказали⁈
Марина пожала плечами:
— Раньше повода не было. Да… как-то никто не спрашивал…
— Ребята! — Сок радостно хлопнул девушку по плечу, так что она слегка присела. — У нас новый инструктор по стрельбе!
Наёмники разразились радостным рёвом и свистом.
Палыч по-отечески вздохнул:
— Эх, не сманили бы девку!
Олег ничего не ответил. Здесь, к сожалению, он не чувствовал себя конкурентоспособным.
Потом, пользуясь близостью моря, они сбе́гали купнуться. Некоторые сбегали. А некоторые сходили, кряхтя и потирая синяки.
17. ЗРЕЛОЕ ЛЕТО ИДЕТ К ЗЕНИТУ
ПОСИДЕЛКИ
В чёрной тропической ночи горели костры. Народ сперва устроил несколько костерков, но потом кто-то из наёмников достал маленькую гитарку, и почти весь караван стянулся к одному огню, подтаскивая свои сидушки и дрова.
Палыч лежал на туристическом коврике, по стариковской привычке завернувшись в плед, хотя ночь была тёплая. «Какого хрена? — вдруг подумалось ему, — Почему они сидят там, поют, разговаривают душевные разговоры — а я тут лежу? Да этим парням, может быть, лет побольше, чем мне?» Но перенапряжённые на тренировке мышцы гудели, отказываясь поднимать и нести куда-то измученную тушку. Однако дух бунтарства требовал выхода, и Палыч скомкал и откинул в сторону плед. Вот! А ночь действительно была тёплая. И очень тихая. Слышен был мягкий плеск
