связь.
— Зато Даша, по-моему, ничего такого не почувствовала, — Камилоссо не унималась.
— Это было всего лишь делом времени. Наша встреча была слишком короткой. А Эйден — совсем другое дело. С ним моя сестра находится постоянно, поэтому, я уверен, она уже давно полюбила его и так привязалась к нему, что готова пожертвовать своей жизнью, чтобы защить дракошу.
— Но почему ты сразу не сообщил подданным об этом?
Ох уж, эти самочки! Сообщить всем и каждому о любой новости для них — это особое, ни с чем не сравнимое наслаждение.
— И тогда в народе тут же пошли бы волнения. Нашлись бы сомневающиеся, которые стали бы возмущаться, а потом ещё и строить козни Милании. А наш отъезд? Он только всё ещё больше усугубил бы. В Горобекско из-за этого вообще мог бы даже возникнуть бунт. Народные волнения всегда мешают, а уж сейчас, когда началась война, это совсем не уместно. Ты согласна со мной?
Камилоссо кивнула.
— А вот Коаксоч… Я никогда не чувствовал, что она мне родная. Какая-то преграда всегда стояла между нами. Не зря моя мать, Данаида, твердила, что-то яйцо, из которого вылупилась Коаксоч, было подмененным. Так что где-то живёт ещё одна моя сестра. Теперь я в этом тоже уверен.
— Но, опять спрошу, почему ты не поставишь чужачку на то место, которого она заслуживает? — Камилоссо снова задала вопрос, который я обдумывал не один день. И ответ на который уже имелся у меня.
— Всё по той же причине — не хотел смуты и бунта среди подданных. А Коаксоч я просто дал возможность проявить свою подлую сущность, раскрыться до конца. Она сама выроет себе яму, сама себя накажет. Я это предчувствую.
Даша
«Слезами горю не поможешь», —решила я и, смахнув небрежно слезу, встала с постели. Подошла к окошку и, отодвинув портьеру, просто смотрела на линию горизонта.
Светало. Первые лучики восходящего солнца окрашивали горизонт в желтые и оранжевые цвета. Из школьной программы я помнила, что происходит это из-за рассеивания света в атмосфере. Но это пояснение — просто слова. А на самом деле выглядит это очень красиво! Завораживает. И я бы, наверное, смогла по достоинству оценить этот прекрасный миг, если бы смотрела на этот рассвет не с такой огромной тяжестью в душе и болью в сердце.
Вермит-радикулит загнал меня в угол своим ультиматумом. Но он просчитался. Не зря говорят, что нельзя загонять женщину в угол, она день поплачет, ночь подумает, и потом угол будет искать тот, кто довел её до такого состояния. Хммм… Хочет свадьбу — будет ему свадьба! Да такая, что он её век не забудет! Это я ему обещаю!!!
Ну, а пока…. Пока я буду самой счастливой и безмерно любящей невестой.
Вот только, что делать с Миразом? Если честно, этот мужчина мне очень понравился. За нашу недолгую встречу я почувствовала в нём родного человека. Да, это может показаться глупостью, и многие скажут, что такого не бывает, но сердце моё заходилось, будто бы я неслась галопом, стоило только подумать о нём. Хотя, что такое сердце? Стоит ли ему верить? Не так давно оно заходилось при мыслях о Саше — и чем всё это закончилось?
Мои размышления прервал стук в дверь. Затем в проеме показалось Василиска.
— Даша, доброе утро. Господин Вермит просит проводить тебя к нему в кабинет, — девушка, произнося это, отводила глаза в сторону.
Я, поправив портьеру, отошла от окна. Что ж, видимо господину сильно не терпится. Не успело солнце взойти, а ему уже моё решенье подавай! Самое противное, что он заранее знает, каково оно будет, это «моё решение». И понимание этого заставляет меня ещё больше ненавидеть гадкого рептилоида. Шантажировать, да ещё и ребенком — как же это гадко и низко, не достойно настоящего мужчины!
— Ну что же, Василиска, веди меня, — подмигнув девушке, я первая вышла из комнаты.
Мы шли в полном молчании. Тишину нарушали только шелест юбок и звук шагов.
Остановились перед огромной деревянной дверью, сплошь украшенной резным орнаментом. Она выделялась своей роскошью среди всех остальных — захочешь не спутаешь. Василиска постучалась и вошла в кабинет первой, оставив меня позади себя. Получив короткое распоряжение, девушка вышла и жестом указала на дверь. Понятно. Теперь я.
— Доброе утро, Милания! — расплылся в отвратительной улыбке рептилоид.
А меня от его вида всю передёрнуло. До чего же он мерзкий тип!
— Ага, очень доброе утро, Вермит! Просто чудесное! — ответила я, натянув на лицо самую милую улыбку.
Довольный Крокодил Аллигаторович — как точно это погоняло отражает его сущность! — не почувствовал иронии и подвоха. Он, идиотина, поверил, что за одну ночь я смогла проникнуться к нему дружелюбием и пониманием.
— Ты подумала над своим согласием?
— Ну, милый… Ты бы мог сразу сказать, что отказов не принимаешь, — я снова одарила ящерицу в человечьем облике лучезарной улыбкой.
— И то верно! — Вермит довольно хихикнул. — Но мне хотелось создать хотя бы видимость того, что ты имеешь права голоса.
— Какой же ты… — вовремя сдержала желание нагрубить и добавила уже почти с восхищением: — Какой же ты мудрый и хитрый!
— Да, я такой!
«Самодовольный индюк!» — хотелось мне заорать ему в лицо. Но я, снова поборов себя, лишь улыбнулась в ответ.
— Так вот. Сейчас, Милания, советую тебе хорошо подумать прежде, чем говорить. Помни, в чьих руках судьба Эйдена. Так что, любимая? Каков будет твой положительный ответ? — гадко ухмыляясь продолжил Вермит-термит.
Внутри всё похолодело, но я собралась и произнесла твёрдо:
— Я согласна выйти за тебя замуж, но у меня есть условие.
— Милая, а тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы ставить условия?
И тут меня проврало. Я не смогла больше удерживать маску любящей и покорной девицы, переполненной радостью от предстоящего будущего.
— Не кажется! Вот совсем ни капельки не кажется! Я даже больше скажу: не сделаешь, как я прошу — заморю себя голодом! Подумай, любимый, теперь ты! Не будет Эйдена — не будет и меня! Так что отдай распоряжение, чтобы дракошу до его отправки к родителям переселили в мою комнату. Ты не знаешь меня, Вермит! Совсем не знаешь! Ты помнишь меня маленькой принцессой, ребёнком. Но я жила в другом мире, и теперь я другая!
Сама не поняла, как, но
