— А вот и героический пионер, — приветствует меня Виола. Она в своем всегдашнем халате, очках, да еще и фонендоскоп на шее болтается. Это у нее маскировочный костюм такой, или что? За четыре минувших дня я ни одного пациента у нее пока не видел.
Я так ей и сказал, кстати. Наверное, с другого нужно было начать, про вчерашнее, или про судьбы мира там, но мне только это в голову пришло, я и ляпнул.
— Пациенты есть, — спокойно отвечает Виола. — Об этом поговорим чуть позже. А пока я хотела бы поздравить тебя с успешным окончанием эксперимента «Бесконечное лето». Во время концерта вашими усилиями была накоплена достаточная для нужд проекта мощность, система сработала штатно, так что сгенерированная энергия была сфокусирована и успешно передана на трансмиттеры.
— И как результаты? — интересуюсь хладнокровно, выслушав этот поток ничего не объясняющих слов. Хотя мне и на самом деле интересно — как оно там снаружи, живем ли мы уже при коммунизме, или пока что не срослось, как обычно.
Виола пожимает плечами.
— Сложно пока сказать. Измерительное оборудование под такие нужды, как ты понимаешь, специально не разрабатывали, а то, что мы собрали на месте, делает очень приблизительные замеры. Но… первые данные позволяют говорить о том, что некие изменения в мире все же произошли. И изменения эти — положительные. Так что, — она переходит на канцелярит, — эксперимент, несмотря на отдельные недостатки, следует признать удачным.
Вот это да. Я, получается, принял активное участие в изменении мира. Я сделал его чуть лучше. Жизнь прожита не зря. А вообще, пока что не прожита, я же еще умирать не собираюсь.
— Вот тут возникают два вопроса, — киваю я. — Первый, об «отдельных недостатках». Не знаю, заметили ли вы вчера, но мы не передавали в эти ваши… трансмиттеры того «ощущения счастья», которое вы требовали. Это было сделано специально, конечно. Я не хочу, чтобы люди на земле стали пускающими слюни радостными идиотами, впахивающими за миску супа. Поэтому я настроил девчонок — а они всех остальных — просто на следование базовым человеческим ценностям. Любви, дружбе, справедливости, творчеству, открытости и смелости. Тому, воплощением чего, собственно, и являлись наши якоря.
Виола подозрительно молчит. Что-то ее не очень расстроила эта новость.
— Поэтому ваш план тотального человеческого счастья, навязанного извне — он, мягко говоря, не состоялся, — поясняю я для верности. — Жители того мира, что рождается сейчас, конечно, не будут идеальны. Идеала не существует. Зато они будут уметь по-настоящему любить, по-настоящему верить, прислушиваться и к своему сердцу, и к своему разуму. А со временем они, думаю, найдут и свое счастье. Но — сами по себе, а не из-под палки, без вашего контроля. Так что, боюсь, тот серьезный заказчик, о котором говорилось ранее, будет вами очень недоволен.
«Это я вытащил карту из сундука Билли Бонса. Это я подслушал ваш разговор на шхуне и передал его капитану. Это я убил Израэля Хэндса и увел шхуну. Ваше дело проиграно, Джон Сильвер!»
Виола рассеянно кивает.
— Да, конечно… Но дело в том, что заказчик, как легко догадаться, и не требовал от нас немедленного результата. Его вполне устроит увеличение прибыли в долгосрочной перспективе. А честные, умные, талантливые люди все равно будут работать куда лучше, чем трусливые, бездарные идиоты. Так что, с некоторыми оговорками, заказ мы все же выполнили, и претензий ни к нам, ни к тебе быть не может.
Как-то я не подумал об этом в таком разрезе. С другой стороны, если люди станут — или уже стали — лучше, все от этого только выиграют.
— Второй вопрос, — торопливо говорю я, — это что с нами будет дальше.
— И тут возникает вопрос — что с вами делать дальше, — одновременно со мной говорит Виола. — Эй! Прекрати читать мои мысли!
— Это случайно, — объясняю я.
— Надеюсь, — чуть хмурится «медсестра». — Во что превратятся со временем ваши способности, не скажет никто. Может, и в это тоже.
А неплохая идея, надо бы срочно развить себе такое.
— Как уже говорилось, свою основную задачу и ты, и девчонки выполнили, — говорит Виола. — Не на «отлично», но вполне нормально. Так что с одной стороны, вы нам больше без надобности…
Очень мне не понравилось это ее «без надобности». Утилизируют на раз-два, и фамилии не спросят. И никто не узнает, где могилка моя.
— С другой стороны, — задумчиво говорит капитан Толкунова, — по результатам эксперимента наш центр раздумали закрывать. Возобладало мнение, что мы в целом занимаемся перспективными разработками, которые еще могут пригодиться родине в будущем.
Этот вариант мне понравился еще меньше. Это нам теперь тут что, до бесконечности торчать, и медленно съезжать в безумие? Нет уж, спасибо, мне Ленка в больших подробностях все это описала, так что я, пожалуй, пас.
— Учитывая вышесказанное, у меня к тебе будет вот какое предложение, — заключает Виола. Слово «предложение» мне нравится. Оно не подразумевает двух дюжих санитаров за спиной, и, так сказать, физическое вбивание правильного мнения в голову. — Ты, в принципе, можешь отправляться куда угодно, по своему усмотрению. Охрана тебя пропустит, транспортом и одежкой снабдим. Чай, не звери.
— Я и Алиса, — быстро говорю я.
— Пускай будет ты и Алиса, — соглашается Виола.
— И те девчонки из якорей, которые захотят, — продолжаю раскатывать губу я. Раз уж тут такой аттракцион невиданной щедрости.
— Договорились, — не спорит «медсестра».
— И… и… А в чем подвох?
Ну не может в таком деле быть без подвоха!
— Подвох в том, что только ты, Алиса и прочие могут покинуть территорию лагеря, — объясняет Виола.
— Не понял…
— Это касается именно тебя и прочих. Понимаешь? Нет? — Виола вздыхает. — Хорошо, сформулируем иначе. Только нынешние, идеальные версии тебя и девушек могут уехать. Оригиналы останутся здесь.
— Не пойдет, — разочарованно качаю головой. — Оставлять здесь, у вас…
— Половинку себя? — понятливо переспрашивает Виола. — Неприятно, да. Но на самом деле, это единственный выход. Не просто «единственно разумный», а вообще единственный. Поясняю: вот, допустим, ты каким-то образом вывозишь с базы свой оригинал. Прорвался с боем через кордон и радостно мчишься в неизвестность. Подача кортексифана в систему твоего оригинала, конечно, прекращается. Генерация измененной реальности останавливается. И ты — ты нынешний — пропадаешь! То же самое, естественно, относится и ко всем девушкам, они тоже исчезают. Остаются только их первоначальные — и скажу тебе честно, зачастую не особенно привлекательные — версии.
Шах и мат. Но шахматы — игра для стратегов, для людей, планирующих далекое будущее и просчитывающих каждый свой шаг. Значит, эта комбинация была продумана заранее, и очевидного выхода из нее нет. Итак, давайте признаем сложившееся положение дел и двигаемся дальше. Будем искать преимущества в тактике.
— Согласен.
— Разумный и быстрый выбор, — улыбается Виола одобрительно.
Открывается неприметная дверь, в кабинет заходит «Ольга Дмитриевна». Тоже в халате, кстати, и в прозрачных медицинских перчатках. Лицо усталое и озабоченное. А я-то думал, что она целыми днями в шезлонге лежит. Прямо неудобно как-то.
— Сорок первый опять бредит, — коротко бросает она Виоле. — Возможен новый прорыв.
Та секунду колеблется.
— Ты спрашивал, зачем я ношу здесь халат, — говорит она мне. — Причина находится в нескольких метрах отсюда. Если хочешь, пойдем, посмотришь на одного из наших пациентов.
Я, правда, как-то не сообразил, что «несколько метров отсюда» не обязательно означают метры по горизонтали. А комнатка, из которой вышла Ольга, оказалась на самом деле лифтом.
