Санька использовал серебряный «карандаш» — обычную серебряную палочку.
— Да монастыри реки и озёра позанимали, а им указ не писан. Тяжко с ними…
— Да, — вспомнил Александр. — А Сильвестр, что ж не приехал?
Адашев хмыкнул.
— Сильвестр в печали. Закрылся в келье и молится. Рассорились они с государём перед его гибелью.
— А Макарий?
— Что с ним будет? Жив.
— Так… Старый ведь…
— Он и нас переживёт, — сказал Адашев и понял, что сказал не то. — Прости, государь, не то имел ввиду.
— Да, бог с тобой. Всё я правильно понял. Ты не чтишь метрополита?
— Андрейка Курбский зовёт его «вселукавейший», — усмехнулся боярин. — Скрывает за словесами ересь римскую, позволяя недостоверную иконопись, а сам называет истинноверующих «жидовствующими». Ты о нём, государь Сильвестра расспроси.
— Призовёшь его ко мне. Он ведь и мой духовник. Подумаем, как с «вселукавейшими» бороться. Это же они стоят за украштельства храмовые и за приписку к монастырям земель с крестьянами?
— Они, государь, — вздохнул Адашев.
Так, за разговорами о насущном, они вскоре прибыли в Великий Новгород.
Великий Новгород Санькин въезд встретил колокольным перезвоном. Из санной повозки он пересел в седло своей вороной кобылки и переоделся в более приличествующую царю одежду: бархатные с золотыми галунами кафтан со штанами, шапку с соболиной опушкой, красные сафьяновые сапоги. Шубу он не стал надевать принципиально. Было жарко.
За две недели пути Санька наэкспериментировался со своим биополем до того, что мог находиться в «виртуальном мире» постоянно. Отсутствие зрения улучшило концентрацию внимания на внутренних процессах, на контроле поступления чистой энергии и, главное, на её расходовании. А контролируя энергию, он стал её экономить и накапливать.
Видя себя сверху, он мог не только управлять «транспортным средством» в виде лошадки, но и передвигаться на ногах, брать предметы. Он почему и назвал тонкий мир «виртуальным пространством», потому, что собственный вид сверху напоминал ему аватар из компьютерного шутера [13].
Как-то на привале он попросил Марту немного «потыкать» его мечом. Сам Санька в это время «смотревший» на себя сверху, пытался эти тычки парировать. Получалось не то, чтобы очень, но и это для него было уже что-то.
Они тренировались по ночам, когда все спали. Но в виртуальном мире всегда сияло солнце и тренироваться было удобно. Санька не особо любил такие компьютерные игры, поэтому с управлением своим телом поначалу не справлялся, но в конце концов освоил «управление» собой.
Тут важно было сделать выбор в пользу одного из двух вариантов. Можно было отключить внутреннее от внешнего и просто давать обзор телу (и это было самое простое) или же наоборот, переключить тело на внутреннее управление.
Раньше, когда Санькина мысль переходила в тонкий мир, тело словно жило своей жизнью по ранее заданной программе. Сейчас Саньке однажды, когда он попытался «встать» у себя за спиной и «посмотреть» своими глазами, он понял, что разум физического тела переподчинился его душе.
И он смог видеть. Не так, как раньше, а сразу во всех шести направлениях. Поначалу у него закружилась голова, но вскоре он привык и к этому, «сферическому» видению.
Такой круговой обзор улучшил его бойцовские возможности. Ему только не хватало ещё пяти пар рук. Или, ладно, четырёх… Снизу-то, кто может напасть?
«Хотя… Кто знает, куда меня забросит жизнь?» — подумал Санька. — «Может где и пригодились бы все пять пар».
Въезжая в Новгородский Кремль чрез Вознесенскую воротную башню, Санька видел себя и остальных, сопровождающих его лиц, словно через высоко расположенную видеокамеру квадрокоптера. Он поднял «душу» выше и увидел «хвост» продолжавшей въезжать в Новгород по мосту, перекинутому через ров, далеко растянувшуюся кавалькаду. Новгородский Кремль был невелик и всё его войско бы не вместилось в Кремле, а потому оставалось за детинцем.
С Санькой были только его верные кикиморки, «влатанные» в сияющие доспехи. Александр отринул все уговоры Захарьина и Шуйского отвести охрану за их группу советников. Дескать не по ранжиру им, басурманкам, ступать следом за государем. Тем более бабам.
— Нет у меня верных воев! — просто сказал Санька. — Не отобрал ещё себе гвардию из имеющейся царской тысячи. И до помазания на царство предпочитаю рядом с собой иметь охрану из уже проверенных. Не обессудьте, други мои, и надеюсь на понимание.
У паперти собора Святой Софии Санька к своему удивлению и радости «увидел» Сильвестра, но виду не подал и, только подойдя почти вплотную, и услышав его басовитое: «Здрав будь, государь!» «удивился» и спросил:
— Ты ли здесь, Сильвестр?
— Я, государь! Али не видишь!
— Не вижу, отче. Лишил меня господь бог наш зрения за грехи мои тяжкие. Помолись за меня.
Отшатнулся в удивлении духовник, но справился с собой.
— Ни што, сын мой крещеный, — сказал Сильвестр и взял Саньку за руку. — Пошли. Вместе помолимся.
Все, кроме кикиморок, прошли в собор. Как заметил Санька, кикиморки могли свободно войти вовнутрь, не опасаясь «божественного возмездия» и только команда Александра заставила их разойтись от дверей направо и налево, и пропустить следовавших за ними советников. Он, раз уж представилась возможность, решил проверить, как на нежить действует христианская символика и намоленность места, но оказалось, никак. Кикиморки совсем не дрогнули.
Служба в честь удивительного спасения наследника престола и за его здравие растянулась надолго, и Александр погрузился в конце концов в раздумья о себе и о том, как жить дальше?
Его теперешние возможности сильно отличались от предыдущих. Сейчас Санька не «переворачивался», переходя мгновенно и полностью в тонкий мир, а просто поднимался над материальным миром, пробивая некую радужную оболочку. Если раньше он видел лишь энергетические сгустки существ и предметов, то сейчас от видел те же самые тела, что и обычно, но с «аурой». Чем выше он поднимался, тем сильнее размазывалось «материальное». Где-то там «наверху», видимо, материальное совсем исчезало, но это было где-то очень далеко и пока для Саньки недоступно.
Потому и воздействовать сразу на энергетические сущности людей у него не получалось. Например, он не мог наполнить энергией и тем вылечить заболевшего в дороге простудой Адашева. Тот, при подъезде к Новгороду, начал чихать и кашлять, и смотрел на Александра жалобно, но ничего не просил. А Саньке пришлось делать вид, что он ничего не видит.
Раньше Санька, переворачиваясь, сразу попадал в «ноосферу», сейчас ему приходилось подниматься туда «пешком», затрачивая уйму энергии. Но Александр, так радовался, что он может хоть как-то видеть окружающий мир, что не сильно-то и расстраивался об утраченных способностях. Его тело регенерировалось и заживало быстро, а до других ему
