те тяжело мерцают, им незачем привлекать своим блеском внимание к своему хозяину. Разве может быть что-то ярче солнца и сильнее знойного урагана, собранных в сердце твоего возлюбленного, доченька.
Оливия отступила, взмахнула рукой, гирляндами спустились к подножию её трона цветочные феи:
— Проводите моего зятя в бассейн, натрите его маслами, верните мне храбреца во всём его блеске, отдохнувшим и полным сил.
Генрих не успел слова сказать, его подхватили под руки и унесли.
— Стелла, поздравляю тебя. Мужчина, которого ты выбрала годится тебе в спутники. Он хорош.
— Мама, я не знаю точно, но, кажется, я беременна.
Оливия опустилась на колени возле дочери, прижала её ладони к своему лицу:
— Я так хотела увидеть маленькое личико своего внука, дотронуться до его носика, взять на руки это счастье. Стелла, я буду лучшей бабушкой.
Оливия вернулась к трону.
— Стелла, ты знаешь, что натворил твой отец?
Стелла пожала плечами:
— Нет. И вот, не знаю как быть. Хотела знакомить его с мужем, как теперь…
— Они враги, Стелла. Твой отец сжёг город, когда узнал, что тебя обидели. Он спустил армию ледяных церберов на твоего мужа. Сейчас грохочет в небесах, собирается покрыть льдом все океаны и моря, заморозить мир, в котором ты нашла своё счастье.
— Я пойду к нему.
— Не думаю, что ему понравится твой визит. Но как женщина я в тебе уверена. Если ты сумела завоевать сердце своего дракона, папеньке твоему не сдобровать. Иди, я рядом.
Как только Стелла вышла из зала, Оливия хлопнала в ладоши, из за стены тенью появился Винченцо.
— Скажи, та тварь, что мешала счастью моей дочери, наказана сполна?
— Да, моя прелесть, — Винченцо поцеловал руку Оливии. От счастья, что Стелла не собирается в ближайшие лет 500 возвращаться к матери, кардинал сиял:
— Оливия. Она в нищете и забвении. Быть может я перестарался. Ну так, самую малость.
— Мести много не бывает.
Оливия направилась вслед за дочерью посмотреть в щёлку за собственным бывшим мужем. Всё таки она немного боялась буйного нрава Властителя Ветров, надо было помочь Стелле.
Возле тайного убежища, откуда Оливия обычно подглядывала за бывшим мужем, уже стояла няня и тряслась как осиновый листочек. Оливия через завесу снежного тумана видела как Стелла гордо шла к трону отца:
— Папа, ты мне не рад?
— Льдинка моя, деточка, иди обниму, — Себастьян распахнул объятия, нежно сжал дочь:
— Крошечка моя, давно тебя не видел. Расскажи папе, как ты. Кто тебя обидел?
— Ах папа, я так скучала, — Стелла присела возле могучего отца, обняла его:
— Что ты сделаешь с тем, кто обидел меня?
— Убью! Заморожу, разотру в снежную пыль.
— Ещё?!
— О, узнаю принцессу снега. Я заморожу поганца, расколю его на сотню колючих иголок и рассею ветром по далёким облакам.
— Хорошо. Ты обещал, запомни.
Себастьян радостно закивал, потирая кулаки:
— Где он?
— Это ты!
— Я?! — Себастьян так растерялся, что голос его сорвался на фальцет:
— Что я сделал не так, куколка моя.
— Ты чуть не убил моего мужа, отца моего будущего малыша, твоего внука!
Себастьян зарычал:
— Стелла, этого не может быть! Ты невинна и любой, кто…
— Я уже беременна и влюблена. Или ты принимаешь меня с мужем, или я, или я… или ты больше не увидишь меня и моего ребёнка никогда!
Себастьян смотрел на неё исподлобья, шумно дышал, свирепо раздувая ноздри.
— Ну! — Стелла была ему под стать.
— Когда она стала такой, — тихо проговорила Оливия, наблюдая за дочкой:
— Вот что значит почувствовать себя матерью и защищать интересы ребёнка.
Няня, с ужасом наблюдая за разговором отца и дочки поддакнула:
— Надеюсь, сейчас всё решится.
— Ну! — Стелла вскочила, топнула ногой:
— Сейчас к маме уйду и не вернусь к тебе. Говори, любишь моего малыша, как меня?
— Малыша твоего люблю, а мужа — Себастьян стукнул кулаком, чтоб на глаза мне не появлялся!
Стелла кинулась к отцу, обняла за шею. Целовала грубые, опалёные ветрами щёки, гладила могучие плечи:
— Папочка, ты у меня самый лучший. Люблю тебя. Весело соскочила с подножия трона, отправилась к матери. Ей не терпелось встретиться с Генрихом. Будущим родителям пора было возвращаться на землю.
Студёная сырость вваливалась влажными клубами в комнату некогда прекрасного дворца.
Зябкий ветер пронизывал до костей, расползаясь ледяными мурашками под кожей. Треск лопающихся на морозе стен, рассыпающихся ледяными брызгами воздух заполнял сердце отчаянным холодом.
Королева нервно вздрогнула, обернувшись на грохот. Старый слуга принёс дрова, неуклюже рассыпал их перед камином.
Генриетта обречённо села в своё тронное кресло. Старая Магда укрыла ей ноги пледом. Огонь в камине лениво лизал отсыревшие поленья, чадил, полз в трубу исчадием чёрно-сизого дыма.
Быстро постаревшая Генриетта потухшим взглядом смотрела на слабый фитилёк бледным киселём ползущим в глубине камина и думала.
Стоило ей закрыть глаза, перед ней во всём ужасе вспыхивала картина того последнего утра.
Её разбудили огненные всполохи за окном. С неба сочились капли пламени, от громовых раскатов лопались стёкла, крики несчастных подданных слились в неописуемо жуткий вой.
Генриетта металась от окна к окну, ничего не могла разобрать. Полыхало всё, что могло гореть. Обезумевшие кони, люди носились по улицам, пытаясь защититься от всеразрушающего огня. А потом внезапно пролился ледяной дождь, градом убив всё, что успело спастись от огня.
С той самой поры, когда разбушевалась непогода, от её королевства не осталось ничего, только вот эти два старых немощных слуги и дворец, не пострадавший ни от пламени, ни от дождя.
И она, старая, никому не нужная королева, лишившаяся в одночасье всего, что у неё когда-то было. Генриетта провалилась в сон, чтоб снова, как уже много ночей подряд увидеть лицо Гадалки, услышать слова провидицы: всё, что ты получишь, ты сделаешь собственными руками.
Ах, кабы знать, что Генриетта собственными руками, со всех сил защищая своё счастье разрушит свою жизнь, разве бы она так поступила…
Она бы сейчас стояла на коленях и молила простить её.
И даже, если бы её простили, она не нашла бы утешения в своей душе. То, к чему она так стремилось, всё пошло прахом, разрушено. Нет королевства, исчез Генрих, пропала без следа Стелла.
Ах, если бы их вернуть…
Ей казалось, что она всё ещё спит. Промозглая ночь закончилась. Утро невесёлым туманом струилось в низине. Обездоленные, выгоревшие поля безжизненной пустыней расстилались перед ней до самого горизонта.
Издалека тянуло гарью. За столько лет тяжёлый запах пожарища никуда не исчез, так и висел над чёрной землёй.
Сегодня старая королева приняла для себя решение. Она
