Ну, или отказались они сейчас ехать. Да мало ли.
Поэтому в Дом молитв я вошла с улыбкой на лице.
Но не успела я сделать и шагу, как дорогу мне перегородил Ростислав. И вид его не предвещал мне ничего хорошего:
— Что ты за письмо мне подсунула? — прошипел он.
Глава 17
— Хамить не надо! — только и успела выдать я.
Но Ростислав больно схватил меня за руку и утянул в боковой коридорчик.
— Что за письмо ты мне подсунула? — опять сквозь зубы процедил он.
— Полегче! — я вырвала руку из его цепкой хватки, — Что с письмом?
— То письмо, о котором мы договорились! Не делай вид, что забыла! — заскрежетал зубами Ростислав.
— Да нет же, письмо я помню. Это которое я у Всеволода в библиотеке нашла. Но что не так? Вроде аккуратно я старалась. Может, примялось? Так я же в карман впопыхах сунула.
— Не стой из себя дуру! — рявкнул он и тут же испуганно оглянулся на дверь, не услышал ли кто.
Но пока, к моему сожалению, было всё тихо.
Я посмотрела в злые глаза Ростислава, где плескались гнев и ярость, и поняла, что тут он меня сейчас и придушит.
Но вслух сказала:
— Так, Ростислав, расскажи, что случилось? А то я не понимаю и нервничаю. А в моём возрасте так нельзя. Ещё инсульт сейчас разобьёт.
Хватка Ростислава стала легче.
— Те люди, кому я отдал письмо, посмотрели и сказали, что это какое-то совсем не то письмо, — нехотя сказал он и опять стрельнул взглядом на дверь.
— В смысле не то? — изобразила испуганное недоумение я, — там оно одно там было! Других писем я не видела. А по описанию такое, как ты говорил. Что не так?
— Это не то письмо! Там содержание другое… — как попугай повторил Ростислав, но уже не так уверенно.
— Погоди, Ростислав, — поморщилась я, — это сейчас что за претензии ко мне? Неужели ты считаешь, что я взяла письмо, неким волшебным образом удалила старый текст, изменила содержание, причём на чужом мне языке, затем состарила буквы и отдала тебе такую вот фальшивку? Тебе не кажется, что это, мягко говоря, выходит за рамки здравого смысла?
— Да я им тоже сказал! — вспыхнул Ростислав, — а они…
— Дураки, значит, — развела руками я. — Да и сам посуди, даже если и допустить, что у меня есть волшебная палочка и я могу менять содержание писем даже не читая их, на неизвестном мне языке, то зачем мне всё это?
— Ну, может, ты не хотела, чтобы «Союз Истинных Хистиан»… — начал было Ростислав, но я его решительно перебила:
— Ростислав, да мне как-то пофигу на вас. На «Союз Истинных Хистиан» в смысле! Ты сам знаешь, что я даже посвящение не приняла. И не буду. Я сюда, к вам, с целью пообщаться хожу. После того, как меня муж бросил и ещё трёх нагулянных на стороне детей на меня оставил — я ищу моральной поддержки. И всё. Не будет её здесь, у вас — пойду к «Адвентистам седьмого дня», или к «Свидетелям Иеговы», или вообще к кришнаитам. Для меня не принципиально так-то…
— Ну да… растерянно протянул Ростислав и отпустил меня окончательно.
— Ну и вот, — ответила я, потирая руку, теперь там точно синяк будет.
— А как же это всё получилось так-то? — задумчиво спросил он, впрочем, явно не ожидая ответа.
Но я всё равно ответила:
— Очевидно, или эти люди не знали содержание письма, или же они для чего-то вам всё так преподнесли, возможно, чтобы не рассчитываться с вами…
— Точно! — чуть не подпрыгнул Ростислав, — Они сказали, что раз письмо — лажа, то никакой поддержки мне не будет!
— Ну, вот сами же видите, — деланно посочувствовала ему я, — они просто не хотят выполнять свои обещания, вот и выдумывают ерунду всякую. Сделка была такая, вы им отдаёте письмо, они вам — оказывают какую-то услугу. О том, что там, в письме, речь вообще не шла. Да и как вы можете повлиять на это? Или, уж тем более, я? Перенестись на пятьдесят лет назад и самому написать? Это даже не смешно.
Ростислав растерянно кивнул, а я сказала:
— Поэтому, если мы всё выяснили — я пойду. Ещё дел много. И очень вас прошу, Ростислав — не бросайтесь на меня так больше, ладно? А то я в ответ ведь и приложить могу.
С этими словами я вышла из коридорчика в большой зал Дома молитв.
Похоже, надо бы переговорить с Всеволодом. Но не сейчас. Не факт, что Ростислав, или кто-то из его подельников, за мной не наблюдает. Палиться не буду.
Поэтому я отправилась в соседнюю комнату, где в это время проходили дополнительные занятия английского языка. На них ходила Ксюша и неожиданно Зинаида Петровна Рыбина.
В комнате сейчас были только преподаватель Валентина Викторовна и Ксюша. Девушка переводила какой-то текст со словарём, а англичанка сидела за столом и читала какой-то роман.
— Здравствуйте, — улыбнулась я, входя в помещение, — не помешаю?
— Любовь Васильевна! — расцвела улыбкой Валентина Викторовна и, дождавшись, когда Ксюша поздоровается и вернётся обратно к переводу, сказала, понизив голос почти до шёпота:
— Что-то вас давно не видно.
— Почему не видно? — тоже шёпотом, чтобы не мешать Ксюше, ответила я, — я на последнем занятии была. А следующее — завтра. Я приду.
— Я не о занятиях, — покачала головой англичанка, — вы к нам с Алексеем давно не приходили.
Я поневоле вздрогнула.
И вот, что ей отвечать? Что мне этот Алексей, мягко говоря… но обидится же. Единственный сыночек. Кроме того. Если что-то эдакое отвечу — наживу врага и о занятиях английским придётся забыть. Но и ходить на все эти семейные ужины с посторонним человеком — такое себе.
И как быть?
Очень осторожно, я ответила:
— Ой, вы знаете, Валентина Викторовна, я сейчас просто в каком-то адском режиме. У меня же старшая поступила только в колледж, кроме того, появилась ещё третья девочка, она инвалид. Так что сейчас не могу. Но вот в другое время, обязательно.
— Но это же не ваши дети? — поджала губы Валентина Викторовна.
— Это мои дети, — широко улыбнулась я ей с таким подтекстом, что становилось понятно, что лучше в эту тему не углубляться.
— Насколько я знаю, у этих детей есть родные отец и мать! — упёрлась Валентина Викторовна и я поняла. Что нужно искать другого преподавателя английского языка.
Молча, не отвечая ничего, я вышла из кабинета.
Вот и всё.
Ещё один камушек в бесперспективность идеи с сектой этой.
Ну не получается! КПД слишком низкий. Я бьюсь, бьюсь, как рыба об лёд, а всё равно особых сдвигов нету. На один мой шаг вперёд, меня отбрасывает на два (а то и три) шага назад.
Я вздохнула и, наплевав на возможную слежку друзей Ростислава, пошла прямиком к Всеволоду. Если с финансированием ничего не решилось, то это будет мне знак — «Люба, ты идёшь не тем путём».
Я постучалась и вошла.
Старейшина сидел у себя в библиотеке и выписывал что-то из Библии в тетрадку.
— Аааа, Люба, — улыбнулся он, — заходи, давно не видно тебя было. Что-то случилось?
— Да так, по мелочи, — отмахнулась я и в лоб спросила, — так что там с финансированием? Вопрос как-то решается?
— Ой, Люба… — недовольно поморщился Всеволод, тема ему была явно неприятна, — давай о чём-то хорошем лучше поговорим.
— То есть — не решается никак, — упавшим голосом констатировала я, — а, между прочим, сейчас на меня напал Ростислав, начал выкручивать мне руки.
Я показала отчётливо отпечатавшийся синяк на кисти.
— Да ты что! — охнул Всеволод и нахмурился, — а чего это он вдруг?
— За письмо, — коротко ответила я.
— Разобрались уже, значит, — довольно рассмеялся Всеволод и быстро сказал, — слушай, Люба, у нас скоро будет большое мероприятие, приедут делегаты от общины из пяти городов. Нужно придумать такой сценарий, чтобы не как у всех. А то ты знаешь, все эти маленькие съезды по одной и той же схеме проходят. Ничего интересного. Я, конечно, вот доклад-проповедь готовлю, но надо бы что-то эдакое…
Он ещё что-то говорил, говорил…
А я сидела и смотрела на него с недоумением. Он что, реально не понимает, что я не буду выполнять эти его хотелки? Что мне фиолетово и съезд этот от пяти городов, и всё остальное? Нет, с какой-то стороны я его даже понимаю — найти перспективного члена общины среди упавших духом старушек и вдов, и фанатичных мужичков — очень даже не просто. Не на кого положиться. Да, многие из общины хорошо поют, есть тут даже юристы. Но если на фоне основной аморфной массы выделяются такие как Ростислав — дело в жутком кадровом голоде. А тут я такая нарисовалась. И успешно тяну всякие мероприятия. А Всеволод же не понимает причины. Решил, видимо, что я просто энтузиастка-бессребреница. И придумал припрячь по полной.
