Неожиданно перед глазами встала яркая картинка из фильма «Безумный Макс. Дорога ярости», а именно слепой гитарист.
Киборгин аж головой встряхнул, прогоняя наваждение, а то он в следующий момент представил свой батальон как этаких воинов полураспада, и они такие носятся по дорогам Афганистана… да и сам он трансформировался в этого урода с маской на лице.
— Вот дичь какая лезет… долбанный Голливуд. Это все жара… Да и гитариста первым грохнут.
По возвращении в свой дом, в котором кондиционер наработал арктический мороз, по крайней мере так казалось на контрасте с уличной жарой, Анатолий застал Веру всю в слезах.
— Что случилось⁈
— Ничего…
— От «ничего» слезы не льются Ниагарским водопадом. Говори кто виновен, и он пожалеет, что родился на свет…
— Тогда уж ты, — улыбнулась она.
— Я⁈ — изумился Анатолий.
— Ну да… твоя песня…
— Вообще-то она не моя… я же говорил…
— До десятого ноября — твоя.
— Хм-м… Ну ладно… И что с этой песней?
— Очень уж за душу взяла… Вы ведь действительно на войне…
— Ну да… сильная вещь… особенно в нашем контексте… — согласился он. — Слушай Вер…
— Даже не начинай.
Девушка при этом преобразилась, вот была заплаканная и вся такая несчастная, а тут превратилась в фурию.
— Да ты даже не услышала…
— Я и так поняла, что ты хотел сказать. Расчувствовалась от песни, про сердце опять вспомнишь… Так?
— Так…
— Дескать мне тут не место и захочешь спровадить в безопасность. Верно?
— Верно.
— Так вот — не поеду.
— Вер…
— Нет. Если уж на то пошло, то там мне только хуже будет. И раз уж ты так беспокоишься за мое сердце, то именно здесь мне будет спокойнее всего ибо дома я буду беспокоиться о тебе каждый день с утра до ночи, а здесь только пока тебя рядом нет. Вот и думай, где нагрузка больше.
— Ну да… так-то тогда ты права… — признал Анатолий доводы.
— То-то же… Кстати, чем я тут буду заниматься? А то продавать у вас тут нечего, магазинов нет.
— Хм-м… ну да… да и торговлей занимается Кристина, если уж на то пошло.
— Вот и я о чем. Может в…
— Нет, в госпиталь я тебя точно не пущу, даже не заикайся. Во, придумал. Займешься культурными мероприятиями. С этим у нас в батальоне полный завал. Купим инструменты, группу создадим, наверняка среди бойцов найдутся музыканты, что хотя бы три аккорда смогут взять… может еще что придумаем… но тут как получится.
— Хорошо.
29
Встретился Анатолий и со своей троицей старшин. Вечером и даже немного нарушил сухой закон выставив несколько бутылок пива с вяленой рыбой к нему.
«Может квас начать делать?» — подумалось ему.
— Здорово, братва!
— Здорово командир!
— Ну вы дали жару конечно… завалить подпола. Думал как-то помягче начнете, а это прибережете на крайний случай для совсем уж тупых.
— Не… это не мы, — криво усмехнулся снайпер Митрохин. — Для него планировали укус пауком. Немного снотворного в компот, потом зашли и сделали бы все дела. Но в тот день случился боевой выход и этот план реализовали на его сменщике.
— А кто тогда? Духи?
— И не духи.
— Ладно, рассказывайте по порядку, а то в штабе я ничего толком не узнал.
Штаб, кстати сказать, перенесли из-под Герата в Шинданд.
— Как ты уехал, — начал Городин, — погнали на операцию, все пошло по… плохо пошло, — поправился старшина, стрельнув глазами в сторону Веры. — Такое впечатление, что местность вообще не разведывали ни разу. Духи там подготовились, знали что мы к ним рано или поздно заявимся, ну и вжарили нам по первое число. В итоге тридцать шесть человек погибли и больше сотни ранены. Фактически батальон потерял роту. Били в основном по голове колонны и центру, иначе подпол бы сдристнул, вот честно, я уже готовился пробить колеса, чтобы не ушли… Но вот прилетели «грачи», хе-хе… ну и начали бомбить.
— И тут выстрел, — подхватил Митрохин. — Я при группе управления понятное дело состоял. Эти штабные кретины никого не послали на склоны. Ссыкуны… все им казалось, что если при них будет большой отряд, то это безопаснее. Такое впечатление, что забыли все наставления на такой случай. При этом я четко определил, что стреляла СВД, звук сами знаете какой специфический, ни с чем не спутать. И что ты думаешь командир?
— Что?
— Выяснилось, что подстрелили его автоматной пулей 7,62.
— То есть стрелял свой, — понятливо кивнул Киборгин.
— Ага, попытался шифроваться, сменив пулю, дескать духи завалили. На близкой дистанции не критично. А там рукой подать для нормального стрелка.
— Нашли кто такой умный и дерзкий?
— Вычислили. Некто Ярослав Звенигородский. Снайпер. Взял командование взводом на себя и повел людей в атаку. В общем единственный снайпер кто оказался на территории противника. Остальные оставались при колонне.
— Там еще история мутная была, — снова взял слово Городин, — командир его взвода застрелился.
Майор хмыкнул. Случалось и такое на войне. Людей захлестывает такая паника и ужас, что они, чтобы избавиться от него идут даже вот на такие крайние меры.
— А точно застрелился?
— Вот и мы гадаем… больно уж все один к одному. Лейтенант там правда действительно был тот еще трусишка… мог и сам… а могли и помочь. Я склоняюсь к этой версии.
— Почему?
— Ярослав залетел на «дизель» за убийство офицера, так что опыт есть.
— О как!
— Угу.
— А за что?
— Не знаем. И что будем с ним делать командир? Как бы во вкус не вошел.
— Да не… — махнул рукой Митрохин. — Для чего завалил взводного и подпола понятно.
— И зачем? — спросил майор.
— Да затем же, зачем и мы собрались «кусать» фалангой варяга. Летеху убрал, потому как он сковывал его движение, тот все никак не реагировал на приказ атаковать, находясь в прострации. При этом не факт, что выжил бы, поведи он их за собой, ведь Ярославу требовалось пробиться назад к хвосту колонны. Ну а подпола грохнул, чтобы прежнего комбата вернули. Он из новеньких, победитель в составе роты, а награды не получил, а хочется хе-хе… да и потом не хотел по жесткому Уставу дисбата служить. А то с чего бы такая радость у солдат?
— Ясно. Ну а дальше, что было?
— Третий претендент на командование батальоном заболел тифом, — сказал Мтрохин. — Тут как ни береглись, а все же случилось несколько заболевших солдат.
— У четвертого случился ботулизм. Добавили в еду немного из вздувшейся консервной банки.
— Пятый слег с гепатитом. У местных как раз вспышка случилась после очередного «афганца». Приходили к нам за помощью… Взяли немного мочи, вновь усыпили и напоили, ха-ха.
— На этом собственно все встало. Больше никто не захотел ехать командовать дисбатом. Может быть и послали кого, но тут засуетился наш особист, сгонял в штаб дивизи. То ли совпадение, то ли еще что, но после этого как отрезало. И вот неделю провели без командира батальона.
Анатолий понятливо кивнул.
«Мог и особист повлиять, вспомнив наш разговор о том, что батальон создан специально под меня с конкретными целям для будущего генсека, — подумал он. — И вот убедившись, что неугодных убирают, решил что и его могут так же ка непонятливого вскоре убрать, засуетился…»
— Возвращаясь к нашему стрелку, надо с ним что-то делать, — сказал Митрохин.
— А зачем с ним что-то делать? — пожал плечами Городин. — Пусть дальше служит. Считает что все в норме и пусть дальше так же думает.
— Как бы во вкус не вошел. Не понравился офицер — шлеп его автоматной пулей во время боевого выхода. Оно нам надо?
— Ну да… — согласился снайпер с товарищем. — Соблазн большой может возникнуть. А то и вовсе начнет чувствовать себя вершителем судеб…
«Видимо что-то из личного, только Федор смог себя сдержать», — понял Анатолий.
— Может самого его грохнем? — вдруг произнес до сих пор молчавший Карский.
— Нет, зачем? Решительный пацан… нам такие нужны. Просто надо мозги ему вправить, сказать что знаем о произошедшем и даже благодарны. И даже наградить. Надо его на отделение для начала продвинуть…
