голове пустота, а под ногами лишь пыльная дорога.
Красота!
Даже суета на винодельне не могла этому помешать. Разве, что…
Я прислушался и с удивлением обнаружил, что рабочие о чем-то громко спорят. Над ними возвышались Никита Александрович и Сергей.
— Что случилось, господа? — зычно спросил я. — Требуется ли моя помощь?
Сергей посмотрел на меня с надеждой и ловко спрыгнул с ящиков, на которых стоял.
— Ваше высочество! Давно вы к нам не заглядывали. А мы тут как раз решаем, как будем делить сотрудников, — торопливо заговорил он.
К нам подошел Никита Александрович, и раздосадовано произнес:
— Владимир Иванович, хоть вы ему объясните, что нельзя давать людям излишнюю свободу. Что, значит, они не хотят? Что значит, неудобно? Приказ есть, нужно действовать согласно указанных в нем пунктам. А будут воротить носы, пусть ищут другую работу.
— Объясните толком, что происходит, — я жестом остановил их спор и внимательно оглядел.
— Мы второй день не можем поделить рабочих, — развел руками Сергей.
— Если бы ты не пытался учесть все их пожелания, было бы быстрее, — раздраженно отозвался Никита Александрович.
— И что наши уважаемые рабочие хотят? — спросил я.
— До дальнего поля ехать неудобно, да и работа другая, — заговорил Сергей. — Просят доплату. Кто-то еще про новую форму говорил.
— Понятно, — произнес я. — Но люди готовы идти туда работать, правильно?
— Да, — кивнул Сергей.
— Тогда организуйте телеги отсюда до туда, плюс график постройте так, чтобы неделя легкой работы и неполная неделя тяжелой. И меняйте постоянно людей.
— А форма? — нахмуренно спросил Никита Александрович, обдумывая мои слова.
— А что форма? — удивился я. — Два или четыре комплекта в год, теплый и легкий. Средства еще остались?
— Да, ваше высочество, у меня каждая трата учтена.
— А прибыль? — грозно спросил я, глядя на Сергея.
— И прибыль тоже!
— Тогда составьте примерную смету, и будет тогда решать. Расходов много, приток денег пока минимальный. Будем искать возможности.
Я хотел пойти дальше, но остановился и обернулся к управляющим.
— Если кто-то захочет перейти целиком на другой участок именно под тяжелую работу, накиньте им немного процентов к оплате.
— Будет исполнено. Я все подготовлю и принесу вам, — Сергей засуетился.
— Понимаю тебя, Сергей, — сказал я. — Хочется, чтобы людям было хорошо и комфортно работать и они не уходили. Но и полную свободу выбора давать тоже нельзя. У нас с вами ограничены возможности.
— Да, я уже понял, к чему это все может привести, — он оглянулся на стоящую у его кабинета топлу. — Больше такого не повторится!
Никита Александрович благодарно кивнул мне, и они ушли к рабочим, объявлять мое решение.
А я еще побродил по территории, заглянул в хранилище и на склад — везде царил порядок. Пусть и без привычных глазу табличек, но инструменты стояли на своих местах.
Это порадовало.
Едва начали опускаться сумерки, я повернул обратно в сторону замка. Сегодня я хотел выспаться и хорошенько. Хватит с меня приключений между временами.
* * *
Наутро я подскочил, ощущая в теле небывалую бодрость. Спал я крепко, и теперь хотелось сворачивать горы. Или, как минимум, не опоздать на прием к императору.
Подхватив бумаги со стола, я спустился на кухню, перехватил пару бутербродов под ворчание Катерины Львовны, которая пыталась накормить меня здоровенной котлетой.
И уже у самого выхода, меня терпеливо ждал Илья Сергеевич, желающий лично вручить мне почту. В карете как раз было время, чтобы ее прочитать.
Но сначала я освежил в голове сведения, которые буду зачитывать на приеме. Я думал, что не обойдется без дополнительный и каверзных вопросов, поэтому старался запомнить как можно больше деталей.
Когда настал черед почты, я был полностью готов к любого рода неожиданностям на приеме. Даже к вопросу о типе способностей!
Толстая пачка конвертов при беглом осмотре внушала суеверный ужас. Семь приглашений о различных чиновников, желающих видеть меня на своих приемах, письмо из ателье с рекламой новых костюмов.
«Спам, какой-то», — подумал я и отложил еще парочку таких же.
А вот предпоследнее письмо в плотном конверте меня заинтересовало больше всего. Дело было в печати военного управления.
Торопливо раскрыв его, я ожидал прочитать, что Соколова не отдали в службу правопорядка и продолжают допрашивать с повязкой на глазах.
Но на деле оказалось все иначе.
Дежурный офицер сухо уведомлял меня, что заключенный Степан Николаевич Соколов отпущен на свободу.
Выбраться из военного управления было, на первый взгляд невозможно, но где маг не пропадал?
Так думал Соколов, когда его увели в одиночную камеру на нижнем этаже здания.
Глаза открывать не стали. Руки не развязали. Лишь посадили на тощий матрас и приказали ждать.
Будто у Степана были иные развлечения!
Первые несколько минут он прислушивался к тишине тюрьмы, потом начал пробовать стянуть повязку с лица, но ничего не получалось. Грамотно все сделали. Да к тому же до обидного сильно болело лицо от удара кулаком.
— Эгерман, сволочь, доберусь до тебя, — в сердцах сказал Степан и передернул затекшими плечами.
Он все никак не мог понять, как этот князь узнал, что он собирается взять его под контроль.
Может, он видящий? Узнал будущее и поэтому с легкостью победил?
Соколов поморщился, но не от запаха сырости в камере, а от вынужденного бессилия.
Из груди поднималась глухая злоба, которая настойчиво требовала выхода. Вот только бы поймать нужный момент!
В голове один за одним появлялись планы страшной мести.
И никакая способность не сможет остановить Степана.
Неизвестно сколько пробыл он в камере, сидя в неудобной позе, как вдруг до его слуха донеслись два голоса.
Молодой и старый.
Старый жестко отчитывал молодого, ссылаясь на букву закона. Голос выдавал в его обладателе опытного вояку. Кажется, он пришел как раз за Соколовым.
Степан с интересом прислушался. Оказывается, его многочисленные сделки объединили в одно большое и, как он понял, очень громкое дело.
Неприятное открытие.
В то же время молодой голос настоятельно требовал связаться с его начальством. Потому что заключенного ни в коем случае нельзя выпускать.
Перед внутренним взором Степана сразу появился образ этих двух за стеной. Откормленный боров и маленькая собачонка.
Усмехнувшись своим мыслям, он продолжил слушать дальше, делая ставку на вояку.
— Его высочество запретил выпускать его! — кричал
