просто закрылся в своей комнате в общежитии.
Не раз я пытался убедить себя выйти. Ведь и повод есть, радоваться нужно. Только сил на это вообще не было.
Я просто ел, читал и спал. Чтение довольно сильно помогало. Оно стало для меня антидепрессантом.
Возле кровати уже образовались три стопки книг — про языки, художественную литературу и историю.
Как губка, я впитывал в себя знания.
Пытался узнать многое об императорах, знатных родах и прошедших войнах. В маленькой комнате общежития я не чувствовал себя одиноко. Благодаря книгам я прошёлся по этому миру большими шагами.
— Академии нужен директор, — вырвала Мария меня из мыслей.
Вот за такую грубость я и не люблю людей. Видно же, что человек завис, подожди немного. Пусть подольше подумает.
— Чего? Это же академия, — пылко ответил я. — Ну что с ней вообще может случиться? Учителя пусть учат, ученики пусть учатся. Я им никак не могу помочь с этим.
— Но…
— Никаких «но». Нужно быть самостоятельными и тем более не беспокоить меня по пустякам.
Тух.
Дверь захлопнулась прямо перед её носом. Грубо, признаю. Но как они иначе поймут, что нужно быть самостоятельными?
Что это за академия, где всем должен управлять директор? Я что, их с ложечки должен кормить?
Они не строят ракету в космос. Не создают завод по производству автомобилей. Академия — просто учреждение для обучения. Любой человек, у которого есть мозги, справится с тем, чтобы быть директором.
Только посмотрите на Вольмира. Глупый, как валенок, а его считают лучшим директором.
Тук. Тук. Тук.
Снова грубо постучали. Меня разозлило такое навязчивое поведение.
Ну какого чёрта?
Я тут директор. Я решаю, кому работать здесь, а кому уйти. Кому учиться и что делать. В пределах академии я царь и бог, и к моему слову должно быть подобающее уважение.
Я что многого прошу?
Когда это делает собственный секретарь, а ведь Мария теперь мой секретарь, начинаешь задумываться о компетентности сотрудников.
Их что, по блату набирали? У кого родословная покруче? А про мозги совсем забыли. У академии одна из проблем — это полная некомпетентность сотрудников.
— Ну, чего? — в ярости открыл я дверь, но вместо Марии увидел улыбающуюся Злату. Та стояла не в платье, а в родовых синих доспехах. Видимо настрой у неё был боевой.
Так… а она что тут забыла?
— Спишь? — недовольно спросила девушка, а за её спиной виднелась Мария, чуть ли не со слезами на глазах.
— Сплю…
Злата не церемонилась, грубо ворвалась в комнату и уселась в коричневое кресло, оглядывая комнату.
— Долго ты так будешь делать? — поинтересовалась она, доставая из пространственного кармана женскую курительную трубку и начала важно забивать туда табак.
— Делать что? Это вы мне мешаете, а не я вам. Хватит приходить ко мне и упрекать, что я чего-то не делаю. И вообще, не кури тут.
Злата сразу же недовольно убрала трубку и бестактно заявила.
— Тебе не место здесь.
— Это не тебе решать, — и чтобы поставить в разговоре точку, спросил. — Это всё?
— Нет. Остался всего лишь один вопрос. Где директор?
Её слова сильно удивили не только меня, но и стоящую рядом Марию.
— Ты ничего не попутала? Я и есть директор, — ответил я.
— Нет, правда. Где Власов Вольмир? Его сын волнуется.
Повисла тишина. А вот тут сложнее.
Это вопрос гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Для академии это выглядело так: за новым учителем гоняется директор, они вместе пропадают, а возвращаюсь только я, но уже не просто так, а с официальным мандатом.
С документами, подтверждающими родство, с кольцом, указывающим на главенство в роду Доброхотовых, и с печатью директора академии. Со всеми формальностями, которые говорят окружающим: этот молодой парень — новый директор Академии Богатырей в городе Белгороде.
Я так и не ответил на вопрос: а что собственно стало с Вольмиром?
Ничего с ним не стало. Он сейчас на перевоспитании, в прямом и переносном смысле, вместе с моим новоиспечённым «дедушкой». Он учатся жить заново: любить, творить и созидать. Полная переоценка мыслей и представлений о мире.
Никто его не убил, не растерзал и не распял. Человек чудовищно ошибся, но теперь живёт другой жизнью. Как-то раз он мне сказал про аскета… Думаю, что сейчас он живёт такой же скромной жизнью.
Вот и всё.
Скажу ли я это Злате?
Вообще, нужно было скрывать, что Светлозар жив. На это есть причина, но о ней чуточку позже. Мне это никак не мешает на данный момент, наоборот, здорово, что никто не стоит над душой и не говорит, как нужно правильно делать.
Я, конечно, «ценю» чужие советы. Но я в этом мире не для того, чтобы жить чужой жизнью, а своей.
Впрочем, проблема серьёзная, и она никуда не девается. Наоборот, с каждым днём нагнетается, как воздушный шар. Ведь после Вольмира осталась целая лояльная фракция.
— Это не твоё дело, — нахмурился я.
— Как это не моё? Ты же его не убил?
— Я ещё раз говорю, это не твоё дело. И вообще, разве у тебя не урок?
— Урок, — пробормотала Злата.
— Тогда иди и не задерживай меня. Не забывай, за что тебе платят.
Она сильно разозлилась, когда я начал угрожать увольнением. Злата не знала, как правильно реагировать: то ли послушно встать и уйти, то ли не подчиниться и остаться сидеть, с важным видом.
В некотором роде, Злата имеет на меня компромат. Как мне известно, всего таких три человека, два из которых молчаливы. Представляла «угрозу» только угрюмая девушка, сидящая передо мной.
По-хорошему, её стоит держать достаточно близко. Я не решаюсь убить её. Хотя если вдруг стану психопатом-убийцей, она будет первой в моём списке.
Так что лучше не доводи, будь паинькой.
Возможно, Злата умеет читать мысли. Она хмыкнула, грациозно встала и также грациозно исчезла в тумане, то есть ушла.
Фух.
Спокойно выдохнул и налил себе холодного зелёного чая с большим количеством сахара. Нет ничего лучшего, чтобы успокоить свои мысли.
Что же я сделаю сегодня?
Оглянувшись, я встретился взглядом с Марией. Девушка всё ещё стояла в дверях, со слезами на глазах. А я не могу смотреть на женские слёзы. Это чистой воды манипуляция!
Нелепо, но я даже не понимаю, что сделал ей такого плохого.
Попросил её работать?
Если не хочет работать, может уволиться. Насильно её
