не удерживаю. Наоборот, нужно плакать, когда босс стоит над душой, следит за каждым действием, проверяет и докапывается. Вот тогда нужно плакать.
А я даю сотрудникам полную свободу: хочешь — работай, хочешь — пей чай. Но если я узнаю, что работа не выполнена, просто попрощаюсь с человеком и найду более компетентного, который может выполнять свою работу без необходимости ещё одного человека, который будет за ним следить.
И так по цепочке. Чтобы не отлынивал второй, нужно будет и за ним поставить человека. Но академия не может строиться на вечной слежке.
— И почему ты постоянно плачешь? — не выдержав, я всё же решил спросить.
— Из-за вас.
Я подавился чаем и чуть не разлил его по столу.
— Объяснись?
— Может, вы будете вести себя по-другому? — сказала она, дрожа от страха, что я её уволю.
— Каким образом?
— Больше внимания уделите тому, что происходит в академии. Учителя сильно недовольны тем, что вы стали новым директором, — сказала она. — Они планируют коллективную жалобу.
— Бунт, значит, на корабле? — ухмыльнулся я. Меня это даже позабавило. Смысл писать жалобу на меня? Любая жалоба, написанная в академии, упадёт на стол к директору, то есть ко мне.
Ну и что?
Я только двумя руками за. Пусть только попробуют рыпнуться, и я сразу же покажу им, кто здесь главный. Для этого у меня есть все механизмы — и юридические, и физические.
Впрочем, я не могу посвящать в свои планы Марию. Она же претендент на вылет. Однако её искренность подкупала. Ведь девушка волновалась не за меня или за Вольмира, а за учеников в академии. А разве это не говорит о её профессионализме?
В её глазах я лишь несмышлёныш, получивший наследство, который сейчас всё разбазарит.
И загубит одну из самых успешных академий в Империи.
— Ладно, ты победила, — выдохнул я.
— Чего? — она вообще не поняла. Кого я победила? Я же ничего не делала.
— Не важно. Ты принесла то, что я просил?
— Ага, — кивнула она и ушла буквально на минуту, вернувшись с тремя костюмами. Каждый аккуратно повесила на вешалку.
— Вот.
— Отлично, — сказал я, осматривая костюмы. Главное, что всё выдержано в строгих тонах: тёмно-синий, серый и чёрный.
Серьёзному человеку нужна серьёзная одежда.
Как уже стало ясно: никто не будет тебя воспринимать всерьёз в тапочках, в рванной майке и с пятнами на теле. Если человек элементарно не может позаботиться о себе, то как он справиться с целой академией?
Тем более всё за счёт академии. Ну, что ещё за учебное учреждение, которое не может нормально одеть своего директора?
Грош цена такой академии.
— Ещё что-то? — с надеждой спросила Мария. Ведь если я одеваю костюм, значит, буду работать.
— Нет, подожди меня за дверью.
Та кивнула, быстро выскользнула и закрыла за собой дверь.
Тяжело. Неужели мне придётся сегодня выйти?
За тяжёлыми мыслями, скинул с себя халат. Взял белую, безупречно выглаженную рубашку и надел. Она идеально сидела на моём накачанном теле. Затем пришло время тёмно-синих брюк и жилета, который надел поверх рубашки и аккуратно застегнул пуговицы, чувствуя, как он плотно облегает мой торс.
Последний этап. Я взял пиджак и аккуратно накинул его на плечи. Пиджак был завершающим штрихом — он идеально дополнял образ, делая его завершённым.
Идеально.
Я подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. Никогда прежде ещё не чувствовал себя более спокойным и уверенным. Всё же одежда действительно красит человека.
Завязав галстук, я ещё раз посмотрел в зеркало и улыбнулся.
Не… ну разве не жених?
Подкаченный, красивый и почти уверенный в себе аристократ.
Если я сейчас не смогу себе найти достойную жену, то я даже не знаю, что ещё нужно?
Вообще, парочка симпатичных дам приглянулись моему сердцу. Возьмём, ту же Ратмиру. Ухоженная, приятно пахнет и ещё такой страстный взгляд. Каждый раз, когда смотрю на неё, сердце нежно ёкает.
Или, может быть, кто-то другой?
Нужно подумать и использовать момент. Нужно хотя бы завоевать пару женских сердец.
С такими мыслями, я открыл дверь и вышел из общежития. Мария шла за мной, стараясь совпасть с моим шагом, но действовать чуть ниже, не обгоняя меня, а следуя за мной.
Вот, что я называю уважением. Приятно.
— Вы куда идёте? — спросила она.
— В мой кабинет. Есть пара новых идей, я надеюсь, что с ними ты поможешь.
Та просто кивнула.
Давно не выходил из душной комнаты, поэтому решил пройтись долгим путём. На самом деле практически ничего не изменилось. Всё также спокойно.
Дыру в учебном классе заделали. Катакомбы снова закрыты. Спускаться туда или проверять их строго запрещено. Не хочу, чтобы они беспокоили дедушку и того негодяя.
Вообще, иногда не верится, что это всё моё. Смотришь на здания, эти величественные дома и стены. И это действительно моё, не просто на словах, а на бумаге.
Дон. Дон. Дон.
Когда прозвенел колокол, ученики начали выходить из учебных классов и идти на обед. Я часто ловил на себе взгляды других людей.
Многие, наверное, подумали, что мне повезло. Даже есть выражение: из грязи в князи. Я будто карп, который за один прыжок стал драконом.
Ха, наивные.
Некоторые, возможно, считают, что я не заслуживаю нового положения. Что меня вскоре сметут. Вообще, многим людям бывает сложно поверить, что они могут получить что-то хорошее, например, дружбу или любовь, просто так, без каких-либо усилий. Поэтому они боятся, что этих «самозванцев» разоблачат.
Есть ли у меня такое чувство? Что я самозванец? Нет. Таких чувств у меня нет. Я не только считаю, что заслужил это, но и что теперь все передо мной в обязаны ходить на цыпочках.
Однако я точно знаю, что академия — это не про стены, а про людей. И многие недовольны тем, что какой-то «чужак» занял место директора. Один из таких — Демьян Власов, сын Вольмира.
Молодой мужчина, лет тридцати пяти, заметив меня, начал идти ко мне. Он выглядел внушительно: длинные светлые волосы, собранные в небрежный хвост.
Воинские доспехи покрывали его торс и плечи, а на груди был выгравирован герб воды и молнии.
Его руки были защищены кожаными наручами, а на правой руке красовалась золотая перчатка. В ней он держал меч, словно недвусмысленно угрожая.
А главное, мужчина грубо перегородил дорогу.
— Чего тебе? — спросил я.
— Сразись со мной один на один!
