бы точно уже не назвали первой красавицей Семи Королевств. Постепенно она превращалась в забытую всеми вдову, становясь никому не нужной.
Сидевший рядом с ней карлик не сильно от нее отличался. Да, может быть считать монеты у него получалось неплохо, но он продолжал позорить род Ланнистеров, все также наведываясь к шлюхам и топя себя в вине в той маленькой коморке, которую ему выделили. Пеклово разочарование.
А вот Давен, расположившийся прямо за Бесом, его радовал в отличии от своего отца-олуха. Вместе с сидящим рядом с ним Колдом они смогли тайно подготовить и вооружить почти десять тысяч человек. Да, большая часть из них являлась сбродом со дна Ланниспорта, но их хватило чтобы взять пики и воткнуть в спины солдат среднего Баратеона. Если бы не глупая клятва не стричь бороды и усов пока он не отомстит какому-то северянину, то он выглядел бы как настоящий Ланнистер, а не поцелованный Солнцем северный варвар.
Про замыкавшего стол Эйриса Колда говорить не стоило. Его позвали сюда лишь из-за того, что Тайвин хотел побольше выслушать про его младшего брата и попробовать на него надавить через старшего после собрания.
По правую руку от него сидел Мейс Тирелл. Не смотря на поражения и разорение их коренных владений, Жирный Розан оставался гранд-лордом Простора и нужно было постоянно поддерживать его эго, чтобы он продолжал молчать и выполнять отданные ему приказы.
Дальше стул занимала его дочь, Маргери. Красивая молодая девушка с глазами голубки под водопадом мягких каштановых волос, сегодня заменяла свою бабку и всеми силами пыталась сделать так, чтобы ее отец не сморозил какую-нибудь глупость. Пока у нее это неплохо получалось.
Прямо за ней расположился Рендилл Тарли. Лучший полководец Простора выглядел не важно — на глазах были глубокие темные круги, кожа посерела, а лысая голова, пострадавшая от куска загоревшейся палатки, была плотно перевязана пропитанной лекарственными травами тканью, распространявшей по залу сильный целебный запах. Чисто по человечески Тайвин прекрасно понимал Рендилла — потерять единственного нормального сына и наследника, пока не свете продолжало жить нечто, одним своим существованием позорящее имя его дома, было очень больно, но как лорд и правитель он был рад. Прерывание одного из старейших родов Простора было для него хорошей новостью.
На сидевших сразу за ним Пицеля, по голову замотанного в свою старую хламиду, и Вариса, одетого в яркий мирийский халат, с вышитыми на нем соловьями, он особо внимания не обращал. Простые слуги, недостойные особого внимания.
— Так куда направляется Таргариен? — Спросил он у Вариса, не сводя взгляда с разложенной на столе карты континента.
— Если верить моим пташкам, то она пойдет сразу в Осгилиат. — Ответил евнух, сложив руки под своим животом. — Это единственный порт, где есть подходящего размера гавань и достаточные запасы провизии, чтобы прокормить ее армию.
— Значит сорвать высадку не получится. — Присоединился к разговору Киван. — Стало быть они выступят в поход где-то через два месяца.
— Меньше, милорд Киван. — Поправил его Колд, который дождавшись позволительного кивка Тайвина продолжил. — Войско Матери Драконов состоит из Безупречных и Золотой роты. По выучке они не уступят Алым плащам, так что в поход смогут выступить почти сразу после прибытия.
— Запереть их на выходе из Принцева перевала тоже не получится. — Сухим и тихим голом произнес Тарли. — Ночная песнь все также занята верными Таргариен дорнийцами и те не упустят возможности ударить нам в спину. В прошлый раз их сдержала почти трехкратная разница в численности, но сейчас когда силы примерно равны они станут явной угрозой.
— Придется принимать битву в столице. В открытом поле мы слишком легкая мишень для драконов. — Выдохнул Киван, сложив руки в замок. — Стены города крепки, но многие ворота пострадали еще во времена первого нападения Станниса и до сих пор не были восстановлены. Но самое плохое не это — среди простых жителей остро чувствуется нехватка еды. Запасов, привезенных лордом Бейлишем, хватит лишь нашим собственным людям на два-три месяца. Про пол миллиона жителей, который станут нашим щитом, речи не идет.
Все присутствующие прекрасно понимали план предложенный Молниеносным Львом, даже недалекий гранд-лорд Простора.
В открытом поле противостоять армии, в которой были слоны и драконы было чистым безумием. Конечно будь у них стреломёты, подобные тем что триста лет назад у Пекла убили вторую жену Эйгона Завоевателя, королеву Рейнис и ее дракона Мераксес, они бы могли вступить в бой в поле, но к сожалению все оказалось не так просто.
Стреломёт, особенно такой мощный, способный пробить чешую и кости дракона, сам по себе являлся ювелирным и штучным изделием, для производства которого нужны были высококлассные плотники, кузнецы, лакировщики и огромное множество других специалистов. В обычное время в Столице с этим проблем не было — Королевская Гавань была и оставалась самым крупным и богатым городом всех Семи Королевств. И ни древний Старомест, ни быстро развивавшийся Осгилиат не могли даже попытаться пошатнуть пальму ее первенства.
Но всегда есть одно НО.
Во время первого нападения на столицу средним Баратеоном основой Оленьих людей, устроивших пожары и восстания внутри городских стен, были именно ремесленники. Мастера всеми силами поддержали притязания Станниса и были очень жестоко за это наказаны.
В то время, когда Тирион валялся без сознания в своих покоях, а Тайвин с Тиреллами приводили в порядок слишком сильно растянувшуюся армию, Серсея, никем не сдерживаемая и потерявшая любимого сына, выплеснула на них свой гнев.
Золотые и Красные плащи не щадили никого. Всех, кто хоть немного был связан с Оленьими людьми, не важно будь это дальний родственник, сосед и старый собутыльник, ловили, выводили на площадь перед септой Белора и после короткого и ни на что не влиявшего суда казнили, через отрубание головы, или избивали плетьми до состояния кровавой каши.
До того момента как прибыл Тайвин и прекратил это безобразие, Илином Пейном было обезглавлено 328 человек, половина из которых были городскими мастерами-ремесленниками и их подмастерьями, а другая половина их женами и детьми, среди которых было даже несколько младенцев, разрубленных палачом пополам.
Королевская Гавань все еще помнила жестокую расправу, учиненную Золотыми плащами над бастардами Роберта
