я, — здорово… освежает.
— Правда? — глаза заблестели еще сильнее, красивое лицо исказилось гримасой, — а мне показалось, что тебе не очень понравилось.
— Да нет, что ты, — я попытался возразить, — вкус непривычный, но…
С жалобным звоном моя чашка полетела в стену. Чаек выплеснулся из нее, забрызгав полку с книгами. В воздухе повис тяжелый затхлый запах, и меня замутило. Господи, и это дерьмо я пил? После такого можно идти хоть в «Форт Боярд», хоть в какое-нибудь шоу, где люди всяких личинок или тараканов жрут.
— Не. Смей. Мне. Лгать, — отчеканила Юри, — к конце концов, искренность — это основа прочного союза, Гару, ты не находишь?
Так-то оно так, но в каком месте, черт возьми, этот союз можно назвать прочным? Или хотя бы добровольным, а?
Юри обошла вокруг парты и приблизилась к моему стулу. Чуть наклонилась, и ее подбородок уперся мне в плечо. Горячее дыхание щекотало шею.
— Я на тебя не сержусь, — сообщила она полушепотом, — все так спонтанно, конечно, тебе нужно время, чтобы привыкнуть. Но пойми, я не могла ждать! С той самой минуты, как мы встретились, Гару, ты не идешь у меня из головы. Жизнь без тебя пуста, пуста и мертва, как лист, заложенный меж книжных страниц! Мы… мы просто обязаны быть вместе!
Я поежился и сглотнул. Почувствовал, как онемение ползет вверх, и вместе с ним голову поднимает паника.
Надо же, как быстро у нее кукушка отлетела. Странно, ведь раньше второго акта Юри не должна была поехать крышей. Неужели я настолько мощно переворошил скрипт своими косяками? Того и гляди все нахрен схлопнется. Рука этой психопатки тем временем тем временем забралась в мои штаны, проскользнула по бедру и направилась… дальше.
Неожиданно оказалось, что полностью я ниже пояса не отмер. Даже не знаю, радоваться этому или нет.
— Как мило, — приняла мою реакцию за активное согласие Юри, — кажется, ты хочешь того же. По крайней мере, одна часть тебя. Что ж, для начала хватит и этого.
Рука методично задвигалась вверх-вниз. Я попытался запротестовать, но Юри свела все усилия на нет. И сделала это весьма оригинальным способом, просто пропихнув язык мне в рот. Ее ладонь тем временем не останавливалась. Наступило время противоречий. Мозг в ужасе сигналил «БРАТАН ВАЛИМ ОТСЮДА СКОРЕЕ НЕЗДОРОВАЯ ХРЕНЬ ТВОРИТСЯ СОВСЕМ НЕЗДОРОВАЯ», на что тело лениво отзывалось «да че ты, все путем, посиди потерпи, скоро это, кхм, КОНЧИТСЯ».
Юри наконец оторвалась от меня и с каким-то абсолютно инфернальным стоном выдохнула:
— Гару, я хочу быть с тобой. Нет, даже не так. Я ХОЧУ БЫТЬ ТОБОЙ. Нам уготована наивысшая степень единства, та самая подлинная любовь, которая стирает в пыль, низводит в ничто любые преграды. Сначала мы познаем друг друга телесно, а потом, потом…
Тут Юри замерла. На ее лице появилось мечтательное выражение. Совсем как у девочки, которую спросили, какой подарок она желает получить от Деда Мороза на Новый Год. Я бы очень умилился… если бы не был напуган до усрачки. Ну и если бы не был близок к тому, чтоб спустить в штаны.
— Потом мы отринем телесность! — с жаром продолжила она, — и наши души сольются в вечном единении, так что даже боги не смогут сказать, где начинается один и заканчивается другой.
— Юри, — выдавил я, — ты классная, я вообще с удовольствием слился бы с тобой и все такое, но, может, мы как-нибудь потом это провернем, не?
В ответ она засмеялась. Сначала тихонько, но смех нарастал и в конце концов превратился в истерический хохот.
— Никакого «потом» у нас не будет, Гару, — наконец поведала мне Юри. По ее щекам бежали дорожки из слез. Рука в штанах набирала темп, — есть только здесь и сейчас. Я понимаю, ты боишься, я чувствую твой страх. Но это нормально, Гару, это естественно. Человек всегда боится ступить в неизведанное. Заглянуть в бездну, даже если он знает, что там ничего нет и быть не может. Маленький, паникующий мозг нарисует на холсте воображения самых жутких чудовищ, лишь бы не дать человеку освободиться из оков, созданных им самим. Но тебе… тебе не стоит бояться. Я рядом.
Она поцеловала меня в шею. Грубо, прикусив кожу зубами. Я зашипел — конечно, есть те, кто щас бы все отдал, чтоб оказаться на моем месте. Но лично меня боль никогда не заводила.
— Знаешь, я хочу признаться, — сказала Юри и наконец отошла от меня. Правда, спокойнее от этого не стало, потому что эта чокнутая направилась к подоконнику и стала копаться в своей школьной сумке, — когда Саёри сказала, что приведет к нам нового участника, я очень испугалась. Мне тяжело даются новые знакомства, я нервничаю, переживаю, даже плохо сплю по ночам… Все время думаю, что где-то могла бы выразиться иначе или вовсе промолчать. С людьми тяжело, Гару. Но ты — ты совсем другой. Всего двух встреч с тобой мне хватило для того, чтоб обрести новую себя! Тревоги, сомнения, тяготы — все это отныне забыто! Я больше не боюсь!
— Зато я боюсь, — признался я.
Юри наконец закончила рыться в сумке. Лунный свет блеснул на здоровенном лезвии. В нем было по меньшей мере сантиметров двадцать пять.
(вот и пиздец тебе пришел, Игорек. было честью играть вместе с вами, сэр)
Я рванулся еще раз в надежде, что паралич спал, и мое тело наконец начнет принимать сигналы полностью, а не по частям. Ничего подобного. Он, паскуда, даже усилился.
Теперь я и пальцем пошевелить не мог — оставалось только с ужасом наблюдать за Юри. Из коридора послышались посторонние звуки. Что-то шлепало и одновременно с тем волочилось по полу. Медленно, но равномерно. «Шлеп-шррх». Но я не придал этому значения. Не мог придать. Мозг полностью ушел в режим паники и отказывался нормально работать.
Юри не спешила. Знала, что никуда добыче от нее не деться. Полюбовалась клинком, проверила острие указательным пальцем. Слизнула выступившую каплю крови и, кивнув самой себе, вновь шагнула к моему стулу.
— Что ж, Гару, — проворковала Юри. Глаза на бледном лице полыхали безумием, — если ты боишься, мы заглянем в бездну вместе.
— СТОЙ! — заорал я, — я хочу уйти!
Неожиданно это подействовало. Юри остановилась и посмотрела на меня с недоумением.
— Нахер мне ваш гребаный клуб не нужен и вы
