— А Ванька не говорит, только мычит, — поведала мне юная бэбиситтер. Шмыгнув при этом сопливым носом.
— Ладно, я тут оставлю подарок для мамки. Скажешь, что дядя Алексий приходил, оставил.
Назад шёл с неспокойной душой. Понимаю, что не нужно влазить в эту семью. Всем не напомогаешься. Но как вспомню эти чистые глаза ребёнка и сразу вижу себя в этом возрасте. У Ваньки хоть мамка есть, а меня как щенка шелудивого в загончике вместе с коровой держали.
После воскресения я решил купить что-нибудь для мальца. Походил по торгу и смог купить пару рубаха-порты на его возраст. Новое, не ношенное. Увидав свистульку красивую, тоже взял. А ещё разноцветных петушков. Пусть порадуется. Подумав, купил цветастый платок для мамы. У неё-то глаза серые, погасшие. Пусть ярко-красный цвет их оживит.
Женщина попалась мне на подходе к избе. Она тащила с речки громадную бадейку, набитую стиранным бельём. А отсюда до реки метров шестьсот. Как же она дотащила такую тяжесть? Вся скособочилась, но тащит. И только уткнувшись прямо в меня, бухнула ношу на землю. Слабо улыбнулась мне и пригласила в дом.
Да, ради этого стоило постараться. Ванятка в новой рубахе бегает по комнате и оглушает нас новой игрушкой. Женщина сидит напротив меня, устало опустив руки.
Вот же дурень, надо было купить что-нибудь к столу.
Извинившись, побежал назад на торг. Купил пирогов всяких и рыбки копчёной. Взял даже кувшин вина. Сам не знаю, для чего. Так, захотелось просто, чтобы лицо хозяйки немного зарумянилось. Нагрузился капитально, еле дотащил. А подойдя к избе поставил купленное на землю. Около дома натянуты на столбах верёвки и сейчас Валёна вешает стиранное бельё. При этом она становится на цыпочки, а лёгкий ветерок играет её юбкой. Вот сейчас она обрисовала фигуру женщины, и я поучаствовал лёгкое возбуждение. И почему мне казалось, что она пацанка. Я бы не сказал, вполне приятные женские очертания.
— Ой, это ты? — обернувшись она мгновенно срисовала мой похотливый взгляд. При этом густо покраснела.
— Да, вот сбегал на торг. Решил, не гоже в дом с пустыми руками.
— Это ты-то с пустыми? Вон сколько всего в дом принёс.
Женщина на свежем ветерку раскраснелась и это ей очень идёт. Она сразу скинула лет пять. Она ведь совсем молодая, лет двадцать пять, не более. И что приятно, она смотрит на меня и нет уже в её глазах этого ощущения обречённости.
— Пригласишь в дом?
— Да, конечно. Я уже закончила.
Ванятка вывазюкался, поедая пироги с ягодой. Он бубнит что-то своё, изредка поглядывая на нас. Мы попробовали купленное на торге вино. На мой взгляд чересчур сладкое, а Вале понравилось. Да её полное имя Валентина, и я сразу стал звать женщину более привычно мне, Валей.
Уйдя укладывать сына, женщина бросила на меня обещающий взгляд. А я-то сидел и мучался. Мне немного противно, будто купил её. Собирался раскланяться и свалить. Но этот взгляд всё изменил.
Господи, какая же она худая. За окном полнолуние и её свет частично попадал в комнату. Поэтому я смог кое-что видеть. Все рёбра видно, худенькие ручки и небольшие, но дерзкие грудки. Валя всё стыдливо их прикрывала, но потом это стало бессмысленно. Что интересно, инициативу она взяла в свои руки. Когда я скинул исподнее, она первая протянула руку. Пройдясь по моим плечам и груди, её ладошка перешла к животу. Мне только оставалось гладить её худенькие плечи.
В первый раз она вскрикнула и я замер, испугавшись, что сделал ей больно. Но затем женщина впала в какой-то транс. С закрытыми глазами она буквально напала на меня, требуя ещё и ещё. Валентина не отличалась искусностью в постели, но с излишком компенсировала это неподдельным энтузиазмом. Я не стал строить предположения, откуда это взялось у скромной и затюканной женщины. Зачем? Меня всё устраивает.
Проснулся я уже поздно. В комнате никого, за занавеской пусто, значить малого отвела к соседке. На столе нехитрый завтрак, заботливо накрытый тряпицей. Полежав, прислушался к своим ощущениям. На душе легко и приятно. Вспомнив ночь, улыбнулся. Меня буквально изнасиловали. Это странное, но весьма приятное ощущение. Значить во все времена есть женщины с изюминкой.
Ну, нет смысла здесь разлеживаться, пора домой. Жить тут я не собираюсь. Больно убого, грязища. Да и запахи у нас не такие густые. Всё-таки на берегу и места поболее.
Идея предложить Григорию очищать воск и предлагать купцам уже готовую продукцию, заставила меня начать экспериментироваться с этим продуктом пчеловодства. Бортничество на Руси весьма уважаемая профессия. И нелёгкая, бортник должен искать в лесу борти (дупла) и охорашивать их. Иногда подвешивали самодельные домики или предлагая пчёлам улья-колоды. До современных мне пасек, которые перемещают по наиболее вкусным местам, ещё далеко. На выходе кроме мёда получают очень ценный продукт, пчелиный воск. Это куски грязно-коричневого цвета. Я видел, как в Новгороде воск перетапливают в большие круги. Таким образом удаляя первичные примеси и грязь. А уже сами ганзейцы из него отливали замечательные свечи жёлтого цвета. Это говорило о том, что они умели производить вторичную обработку. Но вот я не видел привычных мне свечей цвета слоновой кости. Здесь нужна некая химия. К примеру кислоты. Серная, соляная или таже лимонка вполне подойдут.
Не проблема перетопить воск дважды и удалить все примеси более качественно. А вот отбелить сложнее. Мне удалось купить пару килограммов воска, сейчас с этим туго. Всё продали за длинный зимний период. Перетопив грязный воск в воде, я ложкой удалил сверху накипь. А когда он остыл, с нижней стороны показался серый пористый слой примесей. Его просто счистил ножом. Вторичную перетопку провёл, положив кругляш на сетку из грубой ткани типа мешковины. На неё осели оставшиеся включения. И у меня на руках осталось нечто, напоминающее по цвету голландский сыр. Желтая однородная и плотная масса с ярко выраженным медовым запахом.
Далее я начал ходить по мастерским и интересоваться вопросом кислот.
Купоросное масло мне, в принципе, попадалось. Монахи использовали его при производстве красок для икон. Насколько помню, кожевенники тоже использовали квасцы в своей работе. Но это будет значительно позже. Наши же только недоумённо пожимали плечами. А вот встреченный на торге купчина из Фландрии потребовал у меня аж пять серебряных монет за небольшой пузырёк.
Ахренеть, теперь понятно, отчего наши сами не обесцвечивают воск. Вернее, европейцы тоже до этого пока не дошли.
Я развёл купленный продукт в разных пропорциях и попытался получить результат.
Ну, ожидаемо наиболее чистый цвет давал сильный раствор. На выходе у меня получился вполне привычный мне воск. Если его залить в форму с фитилём, я получу шикарную свечку почти белого цвета.
Столяр вырезал мне из двух досок форму, в которой удалось получить при заливке шесть свечей витой формы. И длиной сантиметров двадцать пять.
Вещь, я чуть не облизал получившееся богатство.
Но остался вопрос, как сделать процесс дешевле. Ведь купоросное масло страшно дорого и его к нам завозят буквально пузырьками.
Выход, казалось, нашёлся неожиданно. Мне нравилось прогуливаться по восточным рядам. Здесь в лавках вкусно пахло пряностями и меня даже разок угостили настоящим кофе. Продавцов забавляло моё слабое, но весьма уважаемое ими знание наиболее распространённых арабских слов. Типа «ассалям алейкум» и «Алаху акбар». Словарный запас откровенно небогатый. Но восточные купцы и их торговые агенты не избалованы и этим. Поэтому меня не гнали, даже улыбались. А один торговец средних лет с оригинальным именем Магомед, даже зазывал на партейку в шахматы. Здесь, как, впрочем, и везде на Руси, это пока редкая игра, только для гурманов.
И какое же было моё удивления, когда как-то, зайдя к Магомеду в лавку, я увидел горшок с лимонным деревом. Перепутать не возможно, этот запах ни с чем не перепутаешь.
Заметив мой интерес, он снисходительно пояснил:
