Ознакомительная версия.
– Это в каком смысле? – не понял Савва.
– Во всех сразу. Оружие, которое и без того символизирует крест животворящий, в руке священника более подходит для поражения противника скорее идеологического. Еретиков, например, или проклятых латынских схизматиков. Что, впрочем, одно и то же. А ты направляешь его против… Короче – раздай своим огнестрелы, а то перережут, как цыплят.
– Так бы и сказал, – проворчал Патриарх. – А то вот демагогию развел, Цицерон. Я вот, помнится, на одном диспуте…
Продолжить разговор помешал Базека, который появился в паре метров над землей, мягко приземлился на четыре лапы и сразу закричал:
– И чего расселись? Ганнибал у ворот!
– Каннибалы? – удивился Шмелёв. – Вот только людоедов для полного счастья не хватало.
– Не-е-е… Выражение такое, крылатое.
– Блиа-а-а, они еще и с крыльями? Срочно вызывай Годзилку!
Кот вскарабкался Николаю на плечо и проорал прямо в ухо:
– Началось! Орда идет!
Князь поставил на траву кружку с недопитым кофе и аккуратно снял Базеку.
– Да понял я, понял, что началось. Кричать-то зачем?
– Дык ведь это… идут уже. Только что закончили переправу через Сурову, лишь обозы еще на том берегу остались. Разреши у Лешакова добровольцев взять на предмет осмотра и изъятия материальных ценностей?
– Ты в милиции протоколы не составлял? – поморщился Шмелёв. – Нет? А похоже. Скажи прямо и честно – пограбить?
– Я? Да ни в коем разе. Трофеи же…
– Обойдешься. Еще что нового?
– Да нормально там все – тысяч двадцать переправилось, тыщи полторы утонули вместе с конями. Раков нынче в Сурове будет… Водяным не меньше чем по медали, надо, а русалке твоей – орден.
– Ладно, – Николай поднялся на ноги, – обойдутся и те, и другие. Не за ордена служим.
– Но все же…
– Разберемся. Ну что, Васек, пойдем встречать гостей?
Часом позже князь выглядывал из небольшого овражка, прикрытого густыми зарослями ежевики, и недовольно ругался вполголоса, вспоминая разговор с командиром охранной сотни. Тот ни в какую не хотел отпускать Шмелёва одного и ссылался на обязательный к исполнению «Воинский артикул». В конце концов, устав препираться, Николай попросту смылся, прихватив с собой Базеку. И сейчас они изображали храбрых разведчиков, наблюдая за приближающимся передовым отрядом барыгов. Степняков было немного, не больше сотни, и шли они уверенно и целенаправленно, будто всю жизнь здесь прожили.
– Узнаешь проводника? – зашептал в ухо кот, привычно занявший место на плече. – Классного я им Сусанина подогнал, да?
– Есть что-то знакомое. Кто это?
– Богатым будет. Смотри внимательней.
Всадники тем временем приблизились настолько, что можно было разглядеть лица, и Николай узнал привязанного к лошади проводника. Август фон Эшевальд, волк-оборотень, почти политический эмигрант из Бошецкой империи. Барон еще, вдобавок ко всему. Как он здесь оказался? Мохнатый конек под Августом, внешне напоминающий помесь ишака и кавказской овчарки, чуял волчий дух и отказывался идти с таким седоком на спине. Кочевники скалили зубы и подкалывали бедную животину остриями копий, лошаденка ржала, порой переходя на визг, а оборотень матерился сквозь зубы. Но барыгов не смущал жуткий акцент, появляющийся у фон Эшевальда в минуты сильного волнения и опасности. А чего смущать – в Бошеции Орда еще не бывала.
– Вот стервец, хорошо ведет, – похвалил Базека. – В точности на передовой полк. Как раз к утру там и будут.
– Не говори гоп, – Шмелёв покачал головой. – Толку-то от того, что приведет одну сотню. А остальные?
– Да куда на хрен денутся? – удивился кот. – Или мы зря столько времени на составление планов потратили?
– Твоими бы устами…
– Ачоа? Стой, а чего это он?
Всадник в богатых доспехах, скачущий рядом с проводником, вдруг остановился и поднял руку.
– Засекли, что ли, гады? – тихо удивился Базека. – Надо сматываться.
– Успеем, – Николай потянул из кобуры огнестрел, один из трех, висевших на поясе. – Сейчас я кое-кому по рогам настучу.
– Ты дурак? – зашипел кот. – Ты князь или конь в пальто? Чай, не княжеское дело – лично мечом размахивать. Ну, пусть не мечом, а пистолем здоровенным. Не пущу!
– Отстань, животное!
А со стороны степняков вдруг донесся громкий вой и испуганные крики. Фигура проводника расплылась, окуталась туманом, изменила очертания, вот уже тонкие волчьи лапы поджались, освобождаясь от пут, и прямо с седла прыгнувший матерый бирюк рванул горло командиру барыгов. Тот вскинул руки к шее, и сквозь побелевшие пальцы на блестящий доспех сначала закапала, а потом ручьем побежала кровь.
Зверь лютовал. Насколько Август был спокоен и даже вежлив в человеческом облике, настолько страшен сейчас. От него не спасал и кожаный доспех с нашитыми металлическими пластинами – уже четыре порванных трупа упали в траву, растаптываемые взбесившимися конями. На это ушло меньше времени, чем Шмелёву на первый прицельный выстрел. А потом волчий вой смешался с непрерывным грохотом огнестрела. И только кот матерился не по-кошачьи, заряжая запасные револьверы не приспособленными к этому лапами.
Прореженные кочевники поначалу смешались, но тут же нашелся кто-то опытный и смелый, принявший командование. Хаотичные и бестолковые метания сразу приобрели некоторую осмысленность.
– Сваливаем? – с надеждой в голосе предложил Базека.
– Да погоди ты, – Шмелёв палил с двух рук, вымещая на барыгах и тяжесть бессонных ночей над картами, и тревогу за руководившую боевыми пловцами Яну, и за многое другое, о чем не мог сказать словами, а только чувствовал в глубине души.
– Порубают же в капусту. – Кот тянул за рукав, сбивая прицел. – Тебе по фигу, как Кощею Бессмертному, а я еще и не пожил толком. Детишки малые… двенадцать, нет, восемнадцать… четыре жены…
Чисто и громко затрубил невдалеке рог, оборвав на полуслове Базекины причитания. Вслед за звуком в спину степнякам полетели арбалетные стрелы, и тут же из перелеска выскочили самые настоящие рыцари, уже склонившие длинные копья для таранного удара.
– Кавалерия из-за холмов! Наши? – предположил кот.
– Сомневаюсь, – Николай привстал на цыпочки, чтобы за поворачивающимися к новой опасности кочевниками разглядеть атакующих. – Наши все умытые, а эти будто только что из печки вылезли. Трубочисты, мать их…
Неожиданные союзники врезались в ряды кочевников, словно городошная бита в зубы зазевавшегося зрителя, и завязли в общей свалке. Многие побросали ненужные более копья, застрявшие и частью сломавшиеся при сшибке, и взялись за мечи. Лишь один в испачканных чем-то черным латах, но без шлема на голове орудовал моргенштерном на длинной цепи. Вот еще мгновение – и удача, по своему обыкновению, улыбнулась храбрецам – барыги дрогнули, метнулись в сторону, где их встретил грохот княжеских огнестрелов, и побежали.
Оборотень благополучно смылся в поднявшейся суматохе, избежав как кривых сабель, так и рыцарских мечей, и сейчас шумно отпыхивался, сидя на пеньке в человеческом обличье.
– Я есть чуть мало уставайт, – объяснил он со все еще сохранившимся акцентом. – Нет постоянный практика.
– А если бы башку бестолковую снесли? – упрекнул Базека. – И приказ бы не выполнил, и вообще… Впрочем, ты его и так не выполнил. Но голову береги.
– О, яволь! – кивнул Август. – Я мог иметь дискомфорт. И даже немного быть сдох.
– Чего вообще волком оборотился?
– Там есть быть сильный шаман, он вас… нюхать, да! Найн, иметь почуять. Я его сам есть поиметь.
– Понятно, – Шмелёв остановил порывавшегося продолжить допрос кота. – А рыцарей откуда взял?
Фон Эшевальд развел руками:
– Никогда не знайт эта железяка.
А предводитель рыцарского отряда, тот самый, без шлема, уже спешился и подошел к Николаю, почтительно склонив голову:
– Смею ли я надеяться, что имею честь разговаривать с Его Величеством Императором Татинским, Славельским и ближних с дальними окрестностей?
– Э-э-э… вроде мои титулы скромнее.
– Сам Господь устами ангела своего повелел нам принести мечи наши на службу твою! – Рыцарь проговаривал заученную роль напыщенно и пафосно, а возражений и отговорок просто не слышал. Потом изящно преклонил колено. – Я, маркиз ди Мьянетта, вручаю судьбу и честь в твои руки, государь! Размер жалованья оговорим позднее.
– Надо же, – восхитился Базека, – как гладко по-нашему чешет. Специально учился, что ли?
– Эка невидаль, – отмахнулся Шмелёв. – Рыцарь – это переходная стадия от обезьяны к человеку, так что ничего удивительного, если кто-то из них умеет говорить.
– Мы все умеем, – заверил маркиз. И уже деловито осведомился: – Мы уже на службе?
– Угу, – подтвердил Николай. – А остальные что, не хотят?
– Повелением пославшего нас Великого и Могучего Змея, они полностью под моим командованием и ответственностью, так что права слова не имеют. Я сразу за всех… С благословения горнего ангела, он нас, кстати, тоже послал.
Ознакомительная версия.
