— Боярышня, благодарствуем за сказки, — поклонились ей старшие групп. — Завтра две расскажем, а потом и третью.
— Не забудьте наш уговор: сказать про Москву и торг.
— Не беспокойся, скажем. А сейчас пойдём мы, нам ещё всю ночь готовиться надо.
Дуня согласно покивала и проводила взглядом скоморошьи ватажки. Она беспокоилась, успеют ли они смастерить реквизит и выучить текст, но в каждой ватажке было от двух десятков человек и все они были задействованы в подготовке. Так что придумают и сделают. А непосредственно выступать будут всего двое-трое, и они планируют каждый день меняться, так что должны справиться. Когда-нибудь все сказки будут представлены намного профессиональнее, но сейчас это новинка и скоморохи буквально заражают своей энергией.
К задумавшейся Дуне подошёл Гаврила попрощаться: сколько он не сопротивлялся, а заставили его смениться.
— Конь у меня застоялся на постоялом дворе, буянит, — повинился он перед боярышней, как будто она его не отпускала. — По городу я на ТихОне ездил, а то мой Буян боевой может и укусить.
— Иди, конечно, Гаврила Афанасьевич. Коня проведай и сам отдохни.
— Я не устал! Я бы…
— Иди, тебя товарищ ждёт, — мягко заметила Дуня, подавляя зевоту. Она сама еле стояла на ногах.
Боярич поклонился на прощание и уехал на постоялый двор. Сменщики из отряда Матвея Соловья беззлобно пошутили о его усердии по охранению боярышень, а сами приготовились слушать наставления от боевых Кошкиной. Уж больно разные слухи ходили по городу.
* Дмитрий Борецкий тайно женился в Венгрии на Анне из рода Батори и его статус поднялся. Теперь Дмитрий официально мог был войти в список тех, кто теоретически мог претендовать на роль правителя какой-то земли.
Он присутствовал в посольстве к Казимиру (вместе со старостой Селифонтовым), заключавшем союз против Москвы и в этом же году ездил в Москву, вёл приятные беседы, получил чин московского боярина из рук Ивана III.
Зная о женитьбе Дмитрия, можно предположить, к чему стремилась Марфа Б. Передав Новгород под руку Казимира, она не без оснований надеялась, что в благодарность князь поставит её сына наместником, а дальше вполне могла начаться новая борьба за «свободу» Новгорода, которую возглавил бы Дмитрий при поддержке рода Батори. Конечной целью (домыслы) для Марфы было провозглашение её сына князем (королем) Великого Новгорода.
Скорее всего на таких условиях мог состояться брак Дмитрия с Анной Батори. И род Батори впоследствии всё-таки вырвал себе правление, но не в Новгороде и не в этом веке.
А мы знакомы с представителями этого семейства по книгам — «граф Дракула» и «Кровавая графиня».
Но вернемся к нашей книге. Если Дуня не сможет предотвратить битву новгородцев и сборной рати от Москвы, то Дмитрий будет пленён Иваном Васильевичем и обезглавлен. Казимир никакой подмоги не дал новгородцам.
Глава 17.
— Ну что ты вертишься? Шею свернёшь! — устало укорил Гаврилу отцов товарищ. — Сказывал же, ранее надо было ехать. Досидел до темноты, как бы нам не заблукать.
Боярич обиженно зыркнул на старого Антоху, а вот дядька Гаврилы буркнул:
— Ну и ехал бы ранее!
— Холопа забыть спросил! — окрысился служивый.
Гаврила ожёг Антоху неприязненным взглядом, но в сумраке его негодование пропало втуне, а словесно огрызаться боярич ещё не дорос. Хотя не сдержался бы, если Антоха сказал бы ещё чего злого дядьке. И плевать ему, если потом отец с него за неуважение к своим товарищам шкуру сдерёт! Но служивый дальше скакал молча.
Дорога была плохая и пару раз им пришлось слезть с коней, чтобы вести их за собой. В город въехали при свете полной Луны, и сразу стало легче. На постоялых дворах ещё шумели, но улицы уже опустели, а концы готовили к закрытию.
— Фух, успели, — облегчённо выдохнул Антоха и повернулся к бояричу, чтобы поддразнить его насчет выпивки.
Все, кто возвращался с княжеского двора после дежурства у боярыни Кошкиной, проставлялись и рассказывали, как прошёл их день. Боярич же дольше всех оставался при боярыне и был вхож в дом, так что наверняка ему было что поведать, да и батька наверняка деньжат сыночку подкинул.
— Люди добрые! — из темноты раздался встревоженный женский голос. — Тут господин*(мужчина- Глава семьи) какой-то лежит, надо бы помочь ему.
— Вот и помоги, — ухмыльнулся Антоха, вспомнив последнюю сказку юной боярышни, где все друг другу стали помогать за просто так. — Он очнётся и тебе тоже поможет! — наставительно произнёс служивый и выждав паузу, глумливо добавил: — Скажет, что ты его ограбила и на правеж потащит! — Собственное умозаключение развеселило старого вояку и он заржал.
Гаврила переглянулся с дядькой, спрашивая совета, но тот кивнул в сторону Антохи, продолжавшего свой путь. Боярич нахмурился, собрался возразить, считая, что не по-людски оставлять ближнего в беде, но пестун положил руку на оружие и резко мотнул головой, заставляя подопечного поспешить. Боярич вспомнил рассказы, как запоздавших путников заманивали в ловушки и насторожился.
Следуя за дядькой, он всё же постарался разглядеть кто просил о помощи, переживая, что ошибается и здесь как раз тот случай, когда надо помочь. Неожиданно из тени выскочила молодая женка и начала стыдить их.
— Что ж вы за люди такие! — её голос звучал тихо и укоризненно — Али не православные?
— Уйди, — пригрозил Антоха, но коня остановил и повернулся, разглядывая молодуху. Она заметила его интерес и дерзко подбоченившись, игриво поинтересовалась:
— Или силушки в тебе мало?
— На тебя хватит, — залихватски воскликнул служивый и позабыв о своем желании поскорее добраться до постоялого двора, направил коня прямо на неё, намереваясь напугать. А молодуха смотрела на него зазывно и отступала, делая шажки вперед спиной в темень.
Гаврила растерянно следил за происходящим и ничего не понимал. Слишком быстро переменилась обстановка. Он перевел вопросительный взгляд на напрягшегося дядьку.
— Боярич, держись-ка поближе ко мне, — шепнул ему Бориска, — не нравится мне эта...
— Косы на голове уложены, а платом не покрыты, — быстро согласился с ним Гаврила и тут же услышал тихое: «Ох», и словно бы кто-то упал.
— Вляпались! — прошипел пестун и дернул бояричеву Тихоню уходить, но Гаврила воспротивился:
— Ты что? Мы же не оставим Антоху! — возмутился он и резким движением, направил лошадку в темноту, одновременно доставая оружие.
— Куда?! Бестолочь! — прошипел дядька, но не смог последовать за подопечным из-за прилетевшего в голову камня. Шапка смягчила удар, но драгоценные мгновения были потеряны и когда Борис ворвался в темноту, то никого, кроме валяющегося Антохи и стоявшего подле него коня, не увидел.
— Гаврюшенька, как же так, — запричитал дядька, сразу поняв, что случилась беда.
Он начал метаться в поисках следов, но все было бесполезно. Пестун заглянул во все закоулки, попытался влезть в ближайший двор и если бы не захлебывающийся лаем пес, который словно бы развеял морок тишины и растревожил всю улицу, то сиганул бы через ограду.
Со злости Борис пару раз пнул оглушенного и продолжавшего валяться в беспамятстве Антоху, а там уже стража набежала и как ни пытался объяснить дядька, что его подопечного скрали и надо прямо сейчас боярича искать, никто его не слушал. Забрали Бориску с пораненным служивым в поруб и сказали дожидаться старосты конца.
Матвей Соловей несколько раз выходил во двор с факелом, ожидая Антоху с новиком и его дядькой. Луна на небе уже давно переместилась, а товарищей всё не было. Он засомневался, думая, что они остались ночевать у боярыни, но посланной смене было строго-настрого наказано, чтобы отправляли молоденького боярича на постой.
До рассвета прождал их Матвей, а после сам поехал к княжьему двору. Узнав у сменщиков, что Антоха с Гаврилой и Бориской давно выехали, не на шутку встревожился и начал поиски. Обрадовался, когда узнал, что его товарищи живы и задержаны местной стражей. Разузнал, куда идти, заплатил деньгу за поднятый ими ночью шум и грозно хмурил брови, ожидая своих смутьянов. Но когда вышли только Антоха по прозвищу Старый и дядька Гаврилы без оного, то сердце его похолодело.
