Поэтому я сидела и думала — где взять деньги? Может, написать Скороходу, пусть на детей хоть немного пришлёт. Но писать ему не хотелось. Был ещё вариант — взять часть выручки у ребят, Олега и Игоря. Но, по правде говоря, наше дело только-только начиналось и постоянно буксовало в самых неожиданных местах. Приходилось то туда «подмазывать», то сюда. Поэтому данный вариант можно использовать лишь на самый крайний случай.
А больше вариантов и не было. Я уже и так думала, и эдак. Цены росли, как на дрожжах, с зарплатой даже у нас, в ЖЭКе, начались перебои. Хорошо, хоть за коммуналку можно было прямо с зарплаты отчислять.
И тут в дверь постучали и на пороге нарисовался… Всеволод.
— Всеволод Спиридонович? — удивилась я, — что-то случилось?
— Ну почему сразу случилось? — улыбнулся он, — может, я решил проверить, как ты тут поживаешь, Любовь Васильевна.
— Да нормально вроде поживаю, — пожала плечами я и, понимая, что он надолго и разговор явно будет непростым, сказала, — чаю хотите?
— Не откажусь, — кивнул старейшина, удобно устраиваясь на стуле напротив.
Я поставила перед ним чашку чаю и села за стол.
— Любовь Васильевна, — сказал старейшина строгим голосом, — может, хватит эти капризы демонстрировать?
— Какие капризы?
— Ну, что это такое, взрослая женщина, а ведешь себя, как ребёнок! — возмущённо покачал головой Всеволод.
— Почему это? — не поняла сути наезда я.
— Ну вот что ты у меня в кабинете устроила, а? — поморщился старейшина, — всё тебе не так, всё не угодишь! Финансирование изменили, так ты решила из «Союза Истинных Христиан» уйти! Ну разве же так можно? Получается, ты к нам только ради своей выгоды ходила, да?
— Да, — кивнула я, и Всеволод, который уже набрал воздуха, чтобы продолжать меня обличать, резко сдулся и посмотрел на меня, словно на привидение.
— Да как же так? — растерянно сказал он, — получается для тебя не путь к Спасителю важен, а личные капризы?
— Да, — опять кивнула я.
— Но Любовь Васильевна!
— Всеволод Спиридонович, — зло усмехнулась я, — ну раз уж мы выяснили всю мою меркантильную сущность и склонность к личной выгоде, то, я думаю, нам больше нечего обсуждать! Мои ожидания «Союз Истинных Христиан» не оправдал. Поэтому я ушла. Зачем нам тратить время друг друга?
— У нас скоро съезд…
— Да манала я ваш этот съезд! — уже вызверилась я и подхватилась со стула. — Если у вас больше вопросов нет, прошу покинуть кабинет, мне работать надо!
Я распахнула дверь и кивком головы показала направление.
— А ну цыц! — рявкнул Всеволод так, что я аж чуть не подпрыгнула. — Дверь закрой. Я не закончил!
— Ладно, — я закрыла дверь и вернулась на своё место, — у вас пять минут. Мне работать надо.
— Да что ты заладила, как попка-попугай! Работать ей надо! А я, по-твоему, должен время тратить, бегать за каждой вздорной бабой⁈
— Четыре минуты, — сообщила я, проигнорировав «вздорную бабу».
— В общем так, я завтра еду в областной центр, — сообщил Всеволод, — буду пробовать выбить финансирование.
— Я с вами, — обрадовалась я.
— Да ты не понимаешь, Люба! — рассердился Всеволод, — ещё, может, ничего и не получится. Я просто попробую…
— Я с вами! — упрямо повторила я, — вы же на машине?
— Да, — кивнул старейшина, — но там места уже распределили, кто ещё едет.
— Я с вами, — сузила глаза я, — или никакого финансирования мне не надо.
— Ох и вредная ты, Люба. И упёртая, как баран! — сердито вздохнул Всеволод и я поняла, что победа в этом раунде осталась за мной.
Мы договорились, что выезжаем завтра в шесть утра от Дома молитв. Всеволод еще немного поворчал и повоспитывал меня, я не спорила, потому как была рада, что тоже еду. Если с финансированием не получится, то в ЛДПР я уж точно запишусь — большой путь начинается с маленького шага. Этот тезис я хорошо помнила ещё из той, прошлой жизни.
Когда старейшина ушел, я побежала к Степану Фёдоровичу.
Он, как обычно, сидел у себя в кабинете, смолил сигарету за сигаретой и был очень сердит.
— Можно? — поцарапалась в дверь начальника я. — Я на минутку.
— Если только на минутку, — буркнул он, оторвавшись от бумаг.
— Степан Фёдорович, — начала я, — мне завтра в областной центр уехать надо…
— Нет! — отрезал начальник и втупился в раскрытые перед ним картосхемы, где он что-то отмечал карандашиком.
— Но Степан Фёдорович, — возмутилась я, — я же не сказала даже зачем…
— А я сказал — нет! — рыкнул он, не поднимая глаз от документов, — иди работай.
— Почему нет? — нахмурилась я, — мне надо! Что значит нет?
— Ты вчера после обеда прогуляла, и завтра опять хочешь! — вскипел начальник, — а работать кто будет?
— Я не прогуляла! — ответила я, — я в отдел кадров справку, между прочим, предоставила.
— Да в гробу я видел эти ваши справки! — вызверился Степан Фёдорович, — вы все мастерить справки только умеете! А работать кто будет⁈
— Но…
— Иди работай! А то я тебя сейчас отсюда за ногу выкину!
И я пошла работать.
А по дороге зашла в отдел кадров, к Таисии.
После того, как я её привлекла в свою группу, она стала относиться ко мне совсем по-дружески.
— Что с моим шефом стряслось? — спросила я, — я заглянула сейчас к нему, а он орёт, как потерпевший. Хотела на завтра отпроситься в областной центр, так не пустил. Мол, работать надо.
— А ты не знаешь, разве? — захлопала крашенными ресницами Таисия.
— Неа, а что там?
— Дык к нам проверка со следующей недели планируется. Аж из Москвы. А у нас кот не валялся. Сама же знаешь…
— Значит, не отпустит, — нахмурилась я и спросила, — Таисия, дай-ка образец заявления на увольнение, перепишу.
— Да ты что! — глаза у кадровички стали по пять копеек, — совсем сбрендила, да? Из-за его настроения с работы уходить? И где ты сейчас такую работу найдёшь? У нас теперь знаешь, сколько желающих на места? Подожди, проверка пройдёт, а потом езжай куда хочешь. Он же всегда отпускает.
— Да мне фиолетово, — нахмурилась я, — мне именно завтра надо в областной центр. Значит, завтра я и поеду. Если этот баобаб с работы не отпускает, то такая работа мне не нужна!
— Люб, не дури, — покачала головой кадровичка, — ты сейчас со зла наломаешь дров, а потом жалеть будешь. Кроме того, даже если ты напишешь заявление, то тебе сперва две недели отработать надо будет. Так что никак не выйдет у тебя завтра уехать.
— И что мне делать? — расстроилась я.
— Что, сильно надо? — тихо спросила Таисия.
— Очень надо. Ты даже не представляешь, как.
— Ну ладно, возьму на себя, — вздохнула она, — сделаю тебе задним числом, что отгул сегодня у тебя. У меня и место для номера приказа в журнале есть.
— А Степан Фёдорович? — охнула я.
— А что, Степан Фёдорович? — проворчала Таисия, — если просит, скажу, что забыли, что у тебя отгул есть, а потом ты вытребовала. А я не имею тебе права отказать.
— А ты не имеешь? — спросила я.
— Имею, это на вообще-то на усмотрение руководства. Но не думаю, что он будет углубляться. А если даже и вспомнит, скажу, перепутала.
— А он тебя за такое не уволит? — испугалась я.
— Не уволит, — хмыкнула Таисия, — я мать-одиночка, так что не положено меня увольнять. А ты не беспокойся, езжай себе спокойно.
— Ну спасибище! — растрогано сказала я, — с меня должок.
— Угу, — кивнула Таисия, — ты только перед уходом сегодня забеги подпись поставь, что ознакомлена, а то мало ли…
Я вернулась домой и принялась судорожно собираться на завтра. Ехать до областного центра почти четыре часа, если на автомобиле. Значит, нужно надеть что-то, что в машине не сильно помнётся и я потом не буду выглядеть, как пережёванная.
Я вытащила из шкафа синий любашин костюм и задумалась — он хоть и не был сильно нарядным, но зато практически не мялся.
Мои размышления прервал дверной звонок.
Я отложила костюм и побежала открывать. На пороге стояли две строгие незнакомые женщины, участковый и… соседка Ивановна.
