Человек, открывший им дверь, был то ли слугой, то ли швейцаром — во всяком случае, на нем имелось некое подобие грязной и чрезвычайно ветхой ливреи. Это был тщедушный человек лет пятидесяти, в глазах у которого читался страх перед могущественными пришельцами.
— Ну-ка, говори быстро, кто ты такой и чего здесь делаешь! — приказал Дружинин.
— Я, изволите видеть, служу здесь вроде как швейцаром, — объяснил обладатель ветхой ливреи. — А заодно и за домом присматриваю, так что получаюсь вроде домоправителя. А прозвание мое Потап Япрынцев.
— А чей это дом? И кто в нем проживает?
— Сей же час все расскажу, ваше благородие! — с готовностью произнес домоправитель. — Дом этот, изволите ли видеть, принадлежит купцу второй гильдии Суходоеву Петру Карповичу. Но сам он здесь не квартирует, сам он живет в другом своем доме, расположенном…
— Не тяни! — прервал говорившего капитан. — К чему нам дома вашего купца? Нас интересует, кто здесь живет!
— Здесь, изволите видеть, много кто проживает, — заторопился Япрынцев. — Набито народа, как огурцов у огорода. Однако народишко все незначительный, малого калибра. Но притом, смею заметить, всё людишки смирные, ни в каком злоуправстве не замеченные. Вот здесь, на первом этаже, проживает Шалохвост Трофим, приказчик, с женой и двумя малыми детьми. За ним, дальше по коридору…
— Подожди, всех нам не надо, — снова остановил его Дружинин. — Ты вот что нам скажи. Только что, перед нами, сюда вошел один человек. Ты его впустил, не спрашивая. Стало быть, ты его знал, видел не первый раз. Скажи: к кому он направился?
— Совершенная ваша правда, ваше благородие! — воскликнул домоправитель. — Господин энтот к нам не в первый раз приходит. А в который, я уж и не упомню. С прошлой осени ходит, кажную неделю-с. Прозвания его я, правда, не знаю, а вот куда направляется, мне доподлинно известно. Проследовал молодой человек на второй этаж, в квартиру господина Булыгина.
— Где она находится, в какой стороне? Покажи! — потребовал Дружинин.
— Вон там, слева, — отвечал его собеседник, ткнув пальцем в потолок.
— А что за Булыгин такой? Чем занимается? — вступил в разговор Углов.
— Булыгин Алексей Гаврилович, изволите видеть, проживает у нас, почитай, уже два года, — начал рассказывать Япрынцев. — Служит он в Измайловской прогимназии, преподает там математику и прочие естественные науки. Человек ученый, книг у него уйма, сам видел.
— Молодой, старый? Жена, дети есть? — продолжал допрашивать Дружинин.
— Не сказать, чтобы молодой, но и не старый, — отвечал собеседник. — Супруга у него имеется, звать Лариса Елисеевна. Очень приветливая особа, всегда поздоровается, на праздник гривенник не забудет старику вручить… А детей нет, детей у них не имеется.
— А другие гости есть?
— Да, кроме этого господина, еще двое молодых людей и одна девица, — сообщил швейцар. — Они раньше пришли.
— А чем они там занимаются? Что за разговоры ведут? — спросил Дружинин. — Неужели ты не любопытствовал?
— Да как вам сказать… Я бы, может, и полюбопытствовал, да уж больно лестница у нас в доме крутая, — посетовал домоправитель. — К тому же и полы донельзя скрипучие, так что подобраться к двери незаметно не слишком возможно…
— Ладно, Потап Япрынцев, пока у нас вопросов к тебе нет, — заключил Углов. — Сейчас мы проверим, насколько скрипучие у вас полы. Я все-таки рискну подняться и послушать, что там происходит в квартире господина учителя математики.
Они с Дружининым отошли к лестнице, где домоправитель уже не мог их слышать. Тогда Дружинин тихо сказал руководителю группы:
— А я, пожалуй, попробую заглянуть в квартиру учителя снаружи.
— Как же ты это сделаешь? — удивился Углов. — Ведь квартира на втором этаже!
— Я ведь не зря спрашивал, где квартира учителя находится, — ответил Дружинин. — Я запомнил, что примерно в этом месте на улице растет дерево, довольно большое. Я на него заберусь да и загляну в окно. Если шторы неплотно задернуты, может, чего и увижу.
— Ладно, давай забирайся на свой наблюдательный пункт, а я пойду послушаю под дверью, — решил Углов. — Через полчасика встретимся здесь же, у лестницы, тогда и решим, что делать.
Игорь Дружинин вышел на улицу, подошел к росшему возле дома дереву. Это был тополь — самое распространенное дерево столицы империи. Как это обычно бывает у тополей, нижние ветви отсутствовали и начинались выше человеческого роста. Однако шустрого титулярного советника это обстоятельство не остановило. Он разбежался, оттолкнулся ногой от ствола и повис, раскачиваясь, на нижней ветке. Подтянулся, перебрался поближе к окнам. Заглянул в одно: поверх коротких занавесок отлично просматривалась пустая комната с накрытым для чая столом. Зато из соседнего окна доносились звуки голосов, на занавеску падали тени людей. Стало быть, все там. Титулярный советник перелез на другую ветку, продвинулся поближе к нужному окну. Ветка гнулась, но пока держала. Игорь Дружинин встал и заглянул в окно. Увиденное так поразило его, что он чуть не свалился с дерева — во всяком случае, пришлось крепче держаться за соседние сучья. Сыщик удержался и стал смотреть во все глаза.
Смотрел он так долго, минут пятнадцать. Затем, придя к какому-то выводу, пробормотал «Ну, тут все ясно» и стал спускаться. Спустя пару минут он уже мягко спрыгнул на брусчатку и направился назад, в дом.
В передней никого не было: домоправитель Потап Япрынцев, будучи отпущен строгими господами, почел за лучшее удалиться в свою каморку и оттуда больше не высовывался. Титулярный советник двинулся к лестнице и стал подниматься. На втором этаже покрутил головой; в левой стороне заметил темную фигуру, замершую у двери. Махнул рукой: давай, мол, сюда. Когда руководитель группы подошел, Дружинин еще отодвинулся от ближайшей двери и зашептал ему на ухо:
— Ну, что ты там услышал? Небось, заговоры составляют?
— Да я почти ничего не слышал, — признался Углов. — Их, как видно, в ближней комнате нет, в дальнюю перешли. А если какие-то звуки и доносятся, то странные: стук какой-то, а иногда звон металлический. Оружие они там собирают, что ли? Впрочем, чего это я рассказываю? Ты же хотел посмотреть! Ну что, получилось? Разглядел что-нибудь?
— Разглядел, еще как разглядел! — заверил его Дружинин. — Знаешь, что это там звенит? Гири!
— Какие еще гири?
— Обыкновенные, гимнастические! Они там гимнастику делают!
— Чего?! — от удивления руководитель группы на миг забыл о конспирации и повысил голос, но тут же опомнился и прошептал: — Что значит: гимнастику? Какую?
— Обыкновенную гимнастику, — начал рассказывать Дружинин. — Наклоняются, приседают, руками машут. Это девушки. А мужики еще подтягиваются и гири поднимают. Вот откуда идет этот стук и звон, который ты слышал.
— Так у них тут что же: атлетический зал?
— Выходит, что так, — кивнул Дружинин. — В общем, на антиправительственный заговор никак не похоже. Что делать будем?
Руководитель группы секунду подумал, потом решительно заявил:
— Будем брать. Мне кажется, дальнейшее наружное наблюдение ничего не даст. Да и времени у нас на него нет. Возьмем сейчас, когда они нас не ждут, допросим прямо здесь. Глядишь, чего-то и выясним.
Дружинин кивнул, показывая, что принимает решение руководителя. Сыщики вернулись к двери, из-за которой по-прежнему доносился металлический звон, и Углов решительно постучал.
Звон прекратился, послышались шаги, и дверь открылась. Перед оперативниками предстал высокий худой мужчина, которому на вид можно было дать лет сорок. Мужчина был огненно рыж и имел кудлатую шевелюру и шкиперского вида бородку; в целом он напомнил Углову портрет американского президента Линкольна из школьного учебника. Одеяние мужчины было под стать его внешности: на нем было обтягивающее полосатое гимнастическое трико, поверх которого была надета жилетка. Очевидно, это был хозяин квартиры.
— Булыгин Алексей Гаврилович здесь проживает? — грозным голосом спросил Углов.
— Да, это я, — отвечал хозяин. — А вы кто?
— Мы из жандармского управления, — все так же грозно объяснил статский советник. — Прибыли для выяснения причин сходки и проведения дознания. Ну-ка, любезный, дайте войти.
И он решительно шагнул в комнату, так что хозяину невольно пришлось потесниться и уступить дорогу. Впрочем, сделал он это не слишком охотно, так что Углову пришлось отодвигать учителя математики плечом. При этом он почувствовал, что плечо это весьма крепкое и что хозяин, несмотря на худобу, — человек довольно сильный. В целом Алексей Булыгин производил впечатление человека не робкого десятка. Сообщение о гостях из жандармского управления вовсе не повергло его в трепет; глаза смотрели все так же твердо. Углов понял, что дознание здесь будет сопряжено с некоторыми трудностями. И ему тут же пришлось в этом убедиться.
