выжил — вторая лобовая атака, вернее драка лоб в лоб двух примерно равных по силе отрядов.
Из очередного рейда я вернулся в одиночестве и налегке, с кольцом смотанной веревки в качестве трофея. Потери составили всё оружие, включая секретную разработку, доспехи и десять опытных проверенных бойцов. В лагере не спали, что не удивительно, скоро уже полдень. Охранения на подступах и даже поста перед входом в лагерь не было, сказал бы, что меня пропустили беспрепятственно, но даже пропускать меня было некому. Бардак какой-то! Практически все встречные были незнакомы на лица, хотя меня узнавали — сюрко с гербом вполне заменяло паспорт, даже исцарапанная, опухшая и в синяках рожа не создавала затруднений в идентификации. Никто герб Пристов бы на себя не напялил, так не можно. А обозники практически все знакомые. И еще по замку, и тут примелькались. Подошел к кухне и велел накормить.
— Ваша милость, сейчас горячего приготовим! Мы быстро, не извольте сомневаться!
— Отставить быстро, давай моментом! Есть что прямо сейчас пожрать?
— Не извольте сомневаться, сейчас тогда вам барскую забаву сварганим — горки!
Горками оказались те самые бутерброды, какие я занес в эту реальность для собственного удобства. Вот как они теперь зовутся — горки. Забавно вышло, но да — правильный бутер, он на горку и похож — поперёк себя выше! Вино велел разбавить пополам с водой, а то голова будет тяжелая. Пока ел, прибежал какой-то шнырь и гаркнул под руку:
— Ваша милость, их светлость дожидается вас в их шатре!
— Фу, дурак, чуть не подавился. Как пожру, приду — так и передай!
Ишь ты, дожидается их светлость. Похоже, кто-то уже донес, что видели наследника в лагере. Это правильно, значит не совсем служба похерена, хоть что-то до начальства доносят. А видеть эту рожу самодовольную уже не хочется. Обида такая, что охота остаться сиротой после такой подлянки. Капли Датского короля мне в помощь? Не, слишком радикально, опять же в наследство вступать, хозяйственные вопросы на себя брать, а еще политика, мать-её-ети! А еще непонятный Якоб Третий, который примет присягу или не примет… хотя нет, с графами такое не проходит. Опять же графство передано прадеду в бессрочное наследственное владение, отнять такое король может только вместе с жизнью, вернее с жизнями всех представителей рода. Как на Земле не помню, а тут заведено именно так. А еще я не помню, с какого возраста можно вступать в права самостоятельного наследования. А то назначит король опекуна из своих приближенных, да с летальным исходом для меня умного. Так что пусть Витор живет.
Как бы мне не хотелось прорычать в лицо графу: «Это. Был. Мой. Десяток», ничего такого я не сказал, чай не юноша. А еще формально предъявить мне своему сюзерену нечего — от был в своём праве, и десяток, кстати, де юре был его, а не мой. Кстати, чувствую, что и отголосок Дорда в моей черепушке перестал чувствовать пиетет к своему отцу после такой подставы. Захожу, делаю положенный поклон, молчу, стою. Демонстрирую формальное уважение и подчинение своему графу.
— Привет, Дорд! Смотрю, ты уже вернулся с очередной вылазки. Не повезло, парень, ты всё веселье пропустил, пока по оврагам и холмам лазил. Ну да ладно, будут еще битвы на твоём веку. Как сам прогулялся? Чего рожа такая битая, словно нарвался на серьезного противника?
— Приветствую, отец! Докладываю: на прогулке я потерял доспехи, оружие и весь десяток. Всем этим пришлось пожертвовать, чтобы прикрыть задницу одного скучающего графа, которому восхотелось размяться на поле славной битвы, удачу свою проверить.
— Да что ты несешь! Мы почти победили!
— Угу. Почти. После того, как мы с отрядом ударили в тыл дер Долинолу и вынесли троих его магов. Надеюсь, ты хоть одного сжег?
— Так это вот что было! Я почувствовал какое-то смятение в тылу, после которого они за частокол отступили. Да, я точно одного сжег сразу же!
— И много потерял бойцов? Помимо моего слитого десятка?
— Двадцать человек положили, в основном магией, рукопашная почти сразу увяла, как… как вы ударили в спину.
— То есть сейчас у них всего три боевых мага. И где-то полста бойцов. А у нас?
— Ты не забылся, Дорд? Как с отцом разговариваешь? Тон сделай повежливее.
— А у нас? — хрен тебе, а не тон повежливее.
— У нас шесть сильных магов со мной, один слабосилок, второй оруженосец погиб. Семь десятков бойцов. Теперь мы кроем их как кабан черепаху! Слушай, а где ты всю ночь прошлялся? Чего только к обеду вернулся?
— В гостях был. У друга нашего Фриго. Даже удивлен, что он не известил тебя, торговаться не начал по поводу выкупа. Гонца не присылал с приглашением на переговоры?
— Было дело, я решил, что сдаваться собрался урод. Ну нихрена себе! О чем вы говорили?
— Я молчал. Лежал связанный по рукам и ногам в кладовке какой-то, а меня охраняли. Рандеву с графом скорее всего планировалось на более позднее время.
— Вот же тварь! Моего сына, благородного наследника Дорда дер Приста связать и бросить в чулане как провинившегося слугу!
— Не нагнетай, он был в своём праве, праве сильного. Мог и убить. Хотя, скорее всего он так и планировал, только пообщаться сначала хотел. Или попробовать выторговать что-то за жизнь и свободу.
— С чего ты так решил?
— Самый логичный ход. В бою убит наследник, потом граф, тут не то что рудники, всё графство без призора тогда бы осталось — я чуть не сболтнул, что сам поступил бы именно так. Не надо такие признания делать здесь, не поймут. — А мог предложить обменять меня на шахты, тоже неплохой вариант.
— Вот чего! Да, тогда срастается…
— Что срастается?
— Пленный твой, как ты сказал, язык, рассказывал всякое. По его словам, граф Фриго уверен, что ты или мертв или безмозглый дурачок после падения с лошади. Помнишь, как ты чуть не умер осенью? Видать, до соседа слух дошел, что умер.
— Тогда точно он решил в бою тебя укокошить. Хорошая комбинация могла выйти у него.
— Ты так говоришь, словно не осуждаешь.
— Мне более претит в людях дурость нежели коварство. Коварство предугадать проще, чем дурость ближников. Да и ущерба от него меньше.
— Дорд, это ты сейчас на что
