— Опять немаловажные мелкие детали, что позволяют избежать крупных проблем, — понимающе покачал головой генеральный секретарь. — Мне не единожды докладывали о ходе разработки пистолетов-пулеметов. Но я не знал, что на вооружение уже официально принята какая-то модель. — Тут следовало отметить, что для проведения войсковых испытаний в Красную Армию уже были поставлены несколько сотен пистолетов-пулеметов конструкции Токарева под несколько доработанный револьверный патрон от Нагана. Но именно из-за неподходящего для автоматического оружия патрона отзывы с мест были негативными. Потому Дегтярев с Токаревым в настоящее время наперегонки проектировали подобное оружие под пистолетный патрон ТТ. И в танк попал образчик именно первого лишь по причине человеческого фактора — Геркан банально обратился к создателю танкового пулемета, как он это и поведал окружающим несколькими минутами ранее.
— Он и не принят на вооружение, товарищ Сталин. Нам просто на время проведения тестовых испытаний предоставили один опытный образец для отработки особенностей его применения изнутри танков, а также с целью проверки креплений — удержат ли они оружие на ходу. — Когда он только столкнулся с обязательным требованием УММ иметь на танке подобного типа бортовые пулеметы и 2 пушки, Александр, сперва, попытался обговорить этот момент с Гинзбургом и его руководителем в НТК. Все же 5 пулеметов и 2 орудия всего на полдесятка членов экипажа — это было чересчур. Всем этим богатством просто невозможно было управлять в бою чисто физически. Тем более, что на фоне длинноствольной 76-мм пушки А-19, та же 37-мм ПС-2, что была смонтирована на танк Т-20, смотрелась откровенно лишней. Но максимум, чего он смог добиться, это урезания каждого типа вооружения на один ствол. Так Т-24 удачно избежал установки малокалиберной артиллерии, получил зенитную установку для третьего ДТ и пистолет-пулемет вместо полноценного четвертого пулемета, что было чистой воды хитростью и самоуправством со стороны Геркана. И вот сейчас он специально подвел разговор к этой теме, для получения высочайшей индульгенции по данному вопросу. Иначе пришлось бы соображать, куда впихнуть еще один ДТ. — Прикажете достать и продемонстрировать?
— Давайте. Полагаю, нам всем будет интересно, и посмотреть, и подержать в руках, — благосклонно кивнул Иосиф Виссарионович.
— Тогда не могли бы вы приказать товарищам из охраны принять его у меня снаружи танка? Так будет всяко легче, — как смог, несколько витиевато объяснился Геркан, надеясь, что будет понят правильно. А то охрана первых лиц государства, как по его мнению, вообще мух не ловила. Ни у кого из них даже не изъяли личное оружие!
— Товарищ Паукер, окажите содействие товарищу Геркану, — не подав вида, но, судя по потяжелевшему взгляду, совершенно точно поняв намек танкиста, обратился Сталин к своему главному телохранителю.
Нельзя было сказать, что ППД образца 1931 года прям поразил высоких гостей. Посмотрели, повертели в руках, пожали плечами на причуды танкистов, да и забыли про него. Ну не выглядел он столь же грозно и солидно, как полноценный пулемет или хотя бы винтовка. А со сложенным прикладом, сделанным аналогично таковому от ДТ, казался вовсе игрушечным. В общем, товарищи своей большей частью не прониклись, кроме тех, кто осознал все плюсы подобного оружия. Особенно актуальные, как при организации нападения на кортеж, так и при отбитии этого самого нападения. Большинству же куда больше были интересны сами боевые машины, тем более что их «экскурсовод» рассказывал интересно.
— И, если позволите, товарищ Сталин, у меня будет две просьбы. — Только-только завершив петь дифирамбы подвеске Т-24, которую Гинзбург с Герканом создали на основе свечной от танков Кристи и Гротте, но внедрив в нее гидравлический амортизатор собственной разработки, вместо пневматического, что ставил немецкий конструктор, неожиданно выдал Александр. — Естественно, просьбы будут исключительно по делу и касающиеся танков, — тут же поспешил уточнить он, отметив, как разом закаменели лица Халепского, Калиновского и Бокиса, поскольку ни о чем таком договоренностей меж них не было. А своеволие в армии было недопустимо. Во всяком случае, для находящегося столь низко на служебной лестнице краскома.
— Говорите, товарищ Геркан. Вы уже успели доказать, что являетесь человеком дела. Я верю, что ваши вопросы окажутся немаловажными, — окинув взглядом присутствующую армейскую верхушку, повелительно махнул рукой глава государства.
— Благодарю за оказанное доверие, товарищ Сталин, — вновь вытянулся по стойке смирно комроты, отметив для себя сжавшийся кулак Халепского, которым тот едва заметно пригрозил «импровизатору», поскольку ни о каких подобных просьбах никаких предварительных договоренностей у них не имелось. — Первая просьба касается товарища Сячинтова, который, самую малость не доведя до ума такое славное орудие, как А-19[4], ушел с головой в новый проект. Скажу банальность, но хотелось бы получить для Т-24 действительно законченное орудие, что не будет отказывать время от времени по непонятным причинам. Ведь танк с отказавшим в самый ответственный момент орудием — это просто движущаяся мишень. Очень дорогая мишень! Я бы даже сказал — безумно дорогая мишень! Может, имеется какая-нибудь возможность объединить усилия товарища конструктора с его коллегами из Орудийно-Арсенального Треста, дабы до конца этого года дать нам, военным, действительно полностью боеготовое и надежное орудие? Но это, естественно, лишь в случае принятия положительного решения по производству подобных танков, — похлопал он по борту своего творения.
— Это не просьба, товарищ Геркан. Это должное выполнение с вашей стороны своих прямых служебных обязанностей. Плохо, что вы дотянули с данным вопросом аж до настоящей встречи. Но! — поднял Сталин указательный палец правой руки, тем самым акцентируя внимание окружающих. — Хорошо, что вы его озвучили. Недоработки случаются у многих. Главное — вовремя их исправить. Ведь нам не нужны дорогостоящие мишени для вражеских артиллеристов. Нам нужны мощные танки! Так, товарищи? — повернулся он сперва в одну, а после в другую сторону, выслушивая дружную поддержку собравшихся на этот счет. — Если ваша вторая просьба столь же актуальна, как первая, смело озвучивайте её. От проблем не надо бегать. С проблемами надо бороться.
— Вторая моя просьба связана с организацией связи, — получив едва заметный знак одобрения от Халепского, который несколько успокоился, поняв, что никакой крамолы от излишне выпячивающего себя комроты ожидать не стоит, продолжил свой «плач Ярославны» Александр. — Однажды от кого-то я услышал, что в Европе говорят, мол, деньги — это кровь войны. Не знаю, так это или нет на самом деле, но по аналогии могу сказать, что связь — это нервная система организма войны. И танк без связи теряет половину своих истинных боевых возможностей. Танковый взвод без связи теряет уже две трети своего потенциала, поскольку командир взвода физически не способен управлять подчиненными, отчего ныне вынужден идти на острие атаки, дабы личным примером показывать, как и что надо делать. Соответственно, он самым первым и уничтожается противником, в результате чего у подчиненных экипажей полностью теряется понимание, что им следует предпринимать в дальнейшем и единственное, на что они остаются способны, продолжать идти строго вперед. На ротном же уровне, утрачивается 90% эффективности, ибо в девяти танках из десяти танкисты могут действовать исключительно в соответствии с приказом, полученным от комроты перед выдвижением. Любое же изменение ситуации на поле боя, на которое следует отреагировать тем или иным способом, будет ими проигнорировано в силу ранее полученного приказа и невозможности получения нового. Ведь новые вводные никакими флажными сигналами в реальном бою передать невозможно. Во время сражения всё внимание командира танка приковано исключительно к вражеским позициям. На соседние машины он кидает очень редкие взгляды, просто чтобы убедиться в том, что не остался один. Потому упускает из своего поля зрения возможные команды, подаваемые флажками. Про взаимодействие с пехотой и артиллерией, а также про управление на уровне батальона и полка я лучше промолчу. Учиться воевать можно и с флажными сигналами. Тут я ничего против сказать не могу. Это доступный и действенный вариант. Но вести настоящее сражение с реальным противником без связи — все равно, что самому себе выкалывать глаза. Так танк моего командира поражался самым первым каждый раз, как только мы выдвигались в атаку на белокитайцев. Как результат, в дальнейшем каждый действовал, как полагал нужным, да сговариваясь на месте с пехотными командирами, если таковые обнаруживались поблизости.
