людей шли и кричали радостные лозунги под радиацией, превышающей допустимые нормы в десятки раз. Шли с детьми…
Начался двадцать седьмой пленум ЦК КПСС, заседания которого транслировали по телевизору, а номер положено было писать римскими цифрами. Точно помню, что на этом пленуме про Чернобыль в тот раз и сказали. Но не сразу, а на третий или четвёртый день после аварии. Мишка Меченый [39], обычно быстрый на пустопорожние разговоры, начал мямлить нечто невнятное про жуткую трагедию, что дескать, впервые человечество столкнулось с атомом, вышедшим из-под контроля, а ведь никто не ожидал…
Я смотрела выпуски каждый день, продираясь сквозь тяжеловесные партийные канцеляризмы. Смотрела седьмой день подряд.
Но ничего не происходило.
К слову сказать, вообще всё звучало и выглядело по-другому. Пленумом, само собой разумеется, руководил Андропов, а Горбачёв поминался разве что в списке товарищей, которые больше советским людям не товарищи, потому как отошли от правильной линии партии и вообще погрязли во всяких капиталистических гадостях.
Родственники, встречаясь у нас за воскресными столами, обсуждали очередные снятия с должностей. Меня, в свете послезнания размаха коррупции девяностых, было не удивить такими подробностями конфискации как восемь шуб очередной директорской жены или коробка, набитая золотыми украшениями (которая в пересказах людей постепенно превращалась в чемодан чуть ли не с сокровищами пиратов всей Тортуги вместе взятой). Единственно, удивляла туповатая наивность этих местечковых баронов — знали же, что чистки идут уже четвёртый год по всему СССР, но всё надеялись, авось пронесёт.
Куда больше меня интересовал вопрос АЭС, которая, слава Богу, не торопилась взрываться.
Неужели, правда Горбач тогда Чернобыль продал?
Ходили такие конспирологические версии, что всё это был чудовищный эксперимент глобалистов, чтобы посмотреть: что будет с территорией, с которой принудительно удалены люди? Не совсем понятно было, зачем всё это именно такой ценой — радиоактивное заражение и прочее. Опять же, роза ветров в этом месте своеобразная, бо́льшую часть радиоактивных выбросов унесло бы в Европу (и таки унесло).
Возвращаясь к глобалистам, можно рассмотреть и такую ветвь логических построений, что Европа-то как раз им и мешала (это, кстати, в двадцатых годах двадцать первого отчётливо проявилось).
Так вот, Горбача много раз западные политики открыто хвалили за договороспособность.
Сдал?
А теперь его нет — и Чернобыль не рванул. Интересненько…
Хотя, я лично всё же склоняюсь к той версии, что при Андропове настолько ужесточилась дисциплина на режимных объектах, что роковой ошибки, приведшей к аварии, просто не произошло. Очень надеюсь, что и не произойдёт. А то в прошлый раз СССР на ликвидации последствий буквально надорвался — и морально, и ещё более — финансово. Сколько миллиардов в эту воронку кануло…
К моему несказанному облегчению, ничего про аварию на атомной электростанции (ни Чернобыльской, ни любой другой) я так и не дождалась.
Зато объявили на этом съезде такое, что у граждан натурально глаза на лоб полезли.
ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ГЕОГРАФИЯ
Всё население СССР с этого момента было признано единым народом, в связи с чем графа «национальность» в паспортах упразднялась [40].
С одной стороны — весьма спорный тезис. А с другой — возьмём, например, меня. Вроде бы не так много кровей понамешано; с маминой стороны татарская, да с отцовой русско [41]-белорусская напополам. И вот кто я? И это ещё не самый экстремальный вариант.
А вот у моих сродных по папе братцев мама уже не татарка, а наполовину бурятка. Если, к примеру, они женятся на девушках, у которых в наборе «предков» по две (или четыре) ещё каких-нибудь национальности, ребёнок в паспортном столе сможет использовать целый флеш-рояль вариантов. В смысле — раньше бы смог.
Но это всё фигня по сравнению с дальнейшим. Поскольку мы все теперь один народ, то и территориальное деление по национальному признаку было признано устаревшим и более не соответствующим идеям социализма и коммунизма. Национальные традиции было предписано сохранять в культурных центрах, музеях и кружках, а прежние границы стирались и рисовались новые.
И кто-то ответственный за эту новую карту с одной стороны пошёл по пути дробления (если исходить из того, что республик раньше было всего пятнадцать). Но с другой, против прежнего множества краёв и областей (скажем, в РСФСР только областей было сорок девять, не считая краёв, автономных республик и прочих), дело явно двигалось в сторону укрупнения (ну, как минимум этот тезис работал для части страны до Урала).
Отныне в Советском Союзе существовало ровно сорок территориальных единиц первого порядка (всего сорок!), которые постановлено было называть регионами — наивно подозреваю, чтоб никому не обидно было. Да и звучало слово «регион» как будто бы более современно.
Республики, края, области, в том числе национальные и автономные — всё одинаково упразднялось. Все территории были уравнены в правах, сорок регионов, названных по региональным столицам. Внутри предполагалось деление по районам — об этом обещано было подробнее, в прессе, следите за новинками в «Союзпечати».
Часть новых регионов всё-таки оказались покрупнее (особенно северо-сибирские и дальневосточные), часть помельче, но многозначительно было объявлено, что средняя площадь одной советской области чуть больше территории Франции. Звучало внушительно, учитывая, что Франция на текущий момент являлась крупнейшей страной из чисто европейских, если не считать западную часть России до Урала.
Но как всё это будет практически?
Показали карту. В глазах, если честно, рябило, но первое, на что я автоматически обратила внимание — наша Иркутская область. Раньше она была похожа на голову зайца с двумя торчащими на северо-восток ушами. Значительную часть северных районов обкорнали вместе с ушами (подозреваю, ровно тот кусок, который был приравнен к районам Крайнего Севера — чтобы не путаться с вечной катавасией в поясах и разных коэффициентах). Зато снизу пришили! Теперь область граничила непосредственно с Монголией, прихватив кусочек бывшей Тувинской АССР и ещё больше — Бурятской.
Ни одной территории не осталось без изменения. Под хорошо поставленный голос диктора, вещающий что-то очень правильное и равномерное, начали крупно прокручивать карту. Бросился в глаза Калининград. Калининградская область, вместе с южным куском Литвы (по Неману) и северным краем Украины отходила к Минской области (по-моему, слегка похудевшей с востока). Остатки Прибалтики сливались с северо-западом РСФСР с областным центром в Ленинграде. Вот это поворот! Дальше как-то быстро пошло, да и не настолько хорошо я помню границы краёв и областей, чтобы «масштаб трагедии» заценить. Но видно было, что перекроили от души.
А поскольку республик не осталось, то и название страны теперь было другое.
СССР, прикиньте!
Только не Союз Советских Социалистических Республик, а Союз Советских Социалистических Регионов. Я прям впечатлилась от такого полёта казуистики.
Далее, все
