— Бывает, — пожал плечами я. — Попробуете меня прикончить — я утащу на тот свет за собой сотню или две ваших придурков в звериных масках, пока буду шататься по дворцу. А потом — может быть, они меня и завалят, не знаю. Всякое случается.
— Не слишком ли ты самоуверен для пса моей дочери? — он явно пытался задеть меня.
— Пса? — это было и вправду смешно.
Мотивация Эсси могла быть какой угодно. Она и вправду могла хотеть стать владычицей морскою, и чтобы золотая рыбка была у нее на посылках. В конце концов — я тоже всегда мечтал быть кем-то значимым и супер-дупер крутым. Что в этом плохого? Может, эльфийка и была прожженной интриганкой и хотела подвинуть братца, и воспользовалась моментом, чтобы совместить приятное с полезным: подлечить родичей и встать во главе клана, не знаю… Знаю точно: то, что было между нами — чистая правда. И она точно не собиралась меня подставлять.
— Спасибо, Бабай, — сказала Эсси, выходя из стены. — Мне очень важно, что ты это понимаешь.
Черт бы меня побрал, это была она — и не она! Не царица — полубогиня! Величественная и грозная, прекрасная и опасная! Как… Как Галадриэль, когда та объясняла Фродо, почему ей не стоит брать Кольцо Всевластья! Эта — взяла. От нее шли мощнейшие, невероятные эманации света и жизни. Шибало так же капитально, как от старшего Ермолова разило смертью и тьмой! Изумрудное свечение из глаз девушки… владычицы?… заполнило собой все пространство, не оставляя в комнате ни единой тени.
— Я что, опять говорил вслух? — осипшим голосом произнес я. — С какого момента?
— Что между вами было, дочка? Что вообще могло быть между тобой и этим животным? — хрен знает, как в руках у бывшего главы клана снова оказался меч, и он во второй раз кинулся на меня.
Я бы убил его, точно. Размозжил бы ему всю голову, этому Элрохиру Кедеэрновичу! Я был в бешенстве — это мягко сказано.
— НЕТ! — из стен и пола на нас ринулись те самые вьюнки, что оплетали своды каждой комнаты, и спутали руки, ноги, сковали все движения — и мне, и бывшему главе клана. Я дернулся пару раз и понял — сопротивление бесполезно.
— Ты, отец… Тебя я назначаю моим верховным советником. Ты возглавишь Совет Старейшин и будешь помогать мне управлять делами клана, пока…
— … Эссириэ, ты не смеешь… — сверкнул он глазами.
— ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ВЕЛИТ ГЛАВА КЛАНА! — сияние из ее глаз стало нестерпимым.
— Танкаве… — выдавил из себя Элрохир Ронья, видимо, признавая ее право повелевать. — Буду помогать, прилагая все силы и способности столько, сколько потребуется.
— Ты, Бабай… Ты покинешь пределы Ород-Рава, — она подошла ближе и коснулась моей руки, а потом приблизилась близко-близко, и вдруг оказалась на одном уровне со мной, хотя я готов был поклясться, что на цыпочки она не вставала. Эсси проговорила мне в самое ухо так, что я почувствовал ее горячее дыхание на своей щеке: — Все не должно было быть так, поверь мне. И забудь меня.
— Вот уж нихрена, — сказал я. — На это можешь даже не надеяться. Это так не работает. Я найду средство — и вытащу тебя отсюда, так и знай. Если ты сама этого захочешь.
— Не захочу, — сказала эльфийская владычица и, прежде чем исчезнуть, проговорила: — Пока.
Дорого бы я отдал, чтобы понять — какое именно «пока» она имела в виду!
* * *
Глава 17
Толстокожее животное
— Потрясающе, — сказал Брегалад, появляясь на опушке. — Я в восторге. Как это тебе удается?
— А? — спросил я, добавляя специи в котелок с кашей, которая булькала и шкворчала над костром, распространяя потрясающи е ароматы. — Кашу будешь?
— Э-э-э-э… Кашу? — недоверчиво переспросил эльф.
— Гречка с тушенкой, сушеными овощами и кой-какими специями. Не плов, конечно, но набить брюхо — просто классно зайдет, — я зачерпнул ложкой и попробовал горячее варево. — Ваще нормально. Если не хочешь — я сам всё съем. Тебя могу чипсами угостить, вон — в бочке возьми. Или, если предпочитаешь матерую гастрятину, бич-пакеты имеются, у ермоловских мальчиков позаимствовал. Надо только чайник поставить. Пробовал когда-нибудь бич-пакеты?
— Дурдом. Что, тебе правда — вообще наплевать? — он пошел к квадроциклу с грузовой платформой, на которой была закреплена бочка, и влез внутрь нее, так что голос его теперь звучал гулко. — Вот так сидишь на берегу Байкала и кашу варишь? Как будто ничего не случилось?
— Так конвертоплан только через сорок минут прибудет. Мне что — голодать теперь? — пожал плечами я. — Конечно, эльфийская кухня меня приятно удивила, но впрок не нажрешься, увы. Наспаться и натрахаться впрок тоже не получается. Я пробовал — гнилая идея. Через время все равно хочется! А еще — нельзя впрок в сортир сходить…
Брегалад слушал все это, разминая в руках пачку чипсов с паприкой. Идиот, раскрошит все чипсы в труху, как есть-то будет? Насыпать в рот? Вот темнота лесная, ничего в гастрятине не понимает… Наконец с чипсами он справился, совсем не по-эльфийски, неэстетично набил полный рот жареным картофелем и принялся вещать:
— О, Элберет Гилтониэль! Это что — я вернулся в прошлое? Передо мной снова тот безбашенный придурок, что и несколько месяцев назад, который сначала прямо на поле боя вырезал сердце хуорна, а через полчаса готовил шаурму и травил байки в кафешке за прилавком? Что — ты правда настолько непробиваемый? Это ведь была самая романтичная история из всех, что я слышал и видел! Если абстрагироваться от того, что речь идет о моей сестре, то… Такое даже в балладах не пишут: урук явился из дальних краев, ведомый любовью к эльфийской принцессе, освободил ее из осады темных магов, прекратил войну, вылечил ее отца и брата от магической заразы, усадил свою возлюбленную на престол, но трагические обстоятельства оказались сильнее, и влюбленные были вынуждены расстаться… И он смотрел на закат и ронял скупую мужскую слезу, ибо они никогда больше…
— Алё, гараж⁈ — помахал перед его лицом перемазанной в каше ложкой я. — Какие, в жопу, баллады? Какая, нахрен, скупая слеза? Ты с кем, ять, разговариваешь — с эльфийским юношей со взором светлым или может, с молодым наследником боярского рода, который не знает своей силы? Эльф, у тебя, что ли, в черепушке насрато? Гляди на меня — я Бабай Сархан, Ублюдок-Страшилка из Сан-Себастьянской Хтони! Я — черный урук, меня в табор сам Маухур Поджигатель принял! Я срал на романтику и на хрену вертел обстоятельства! На кой ляд мне тут рыдать, когда каша стынет? Садись жрать или просто — завали хлебальник, но если собирался в Москву — то у меня конвертоплан прямо дотуда.
— Дотуда? Есть такое слово — дотуда? — удивился Брегалад.
— Есть такое слово: жри быстрей.
Я видел, что кушать ему точно хочется. После настадрена, как и после любой другой регенеративной процедуры, резервы организма требовали пополнения регулярно. И я был прав — Брегалад сдался, уселся по-турецки рядом, я навалил в крышку от котелка гречки с мясом и протянул ему. Он, конечно, ухватился за горячий металл и обжегся. Вот опять — меряет меня по себе. У уруков болевой порог на порядок выше, и кожа термостойкая, фокусы с тушением сигарет о ладони для нас — детский лепет! Так что мне до сраки температура крышки, ему — нет. Похоже, то, что для меня тут стало привычно — всеобщее неравенство и вселенская несправедливость при распределении талантов — кое-кому из местных все еще казалось в диковинку. Странно это. С другой стороны — на Земле тоже находились товарищи, которые удивлялись тому, что президент может построить себе виллу на побережье.
Брегалад совсем по-человечески ухватил себя за ухо, чтобы остудить пальцы, потом подул на них, пристроил крышку поудобнее и принялся есть, время от времени прерываясь, чтобы поделиться со мной своими ценными соображениями:
— Ну, все-таки… Понимаешь… Я так понял — у вас было все серьезно! Она редко мне писала в сети, когда была в Сан-Себастьяне, но если приходили письма — там куча всего было про тебя «Бабай то, Бабай — это»… Меня по-братски и по-мужски это дико бесило. Я даже тебе завидовал, у тебя вроде как была та жизнь, о которой я мечтал когда-то… А после того, как тебя в Ород-Раве встретил, то понял — это всерьез. Нелогично, неправильно, но — всерьез! То, как ты говорил об Эсси, как был уверен в ней — мне это понравилось. Опять же — по-братски. Я, можно сказать, был рад за свою сестру, что такой парень ей попался. Конечно — урук и эльфийка, чистая фантастика, да и вообще — столько веков вражды, понятно, какие будут сложности, но… Ваша любовь достойна легенды, об этом песни будут складывать! А тут — пуф! — и все! Она — на недосягаемой высоте для тебя, да еще и в золотой клетке из родного леса. Я-то знаю, о чем говорю! А ты — кашку кушаешь, в Москву собираешься… Эльф в такой ситуации от несчастной любви пошел бы и утопился в водопаде. Человек пошел бы пить водку… А ты — кашку варишь!
