Соседний дом был более старый, а так как не выходил на главные магистрали города, то и содержался маленько похуже. Покрутившись среди пахнущих кошками подъездов, я нашел вход в жилой полуподвал. Дверь в нужную мне квартиру была самой ободранной. Звонок отсутствовал, даже проволочки из побеленной известью стены не торчало. После долгих ударов ногой в дверь там обнаружились признаки разумной жизни: меня послали на **й. Я удачно ответил в рифму и продолжил долбить. Наконец дверь распахнулась, на пороге стоял огромный и похмельный медведь-шатун, по ошибке напяливший на себя трусы и сетчатую майку-алкоголичку. Я ойкнул и побежал к выходу из подвала. Охотники учат туристов не бежать от встреченного медведя. Даже если мишка не имел в отношении встреченного человека желания его покушать, увидев спину жертвы, он погонится за вами, и, следуя древнему инстинкту, обязательно догонит и сделает больно. Мой медведь инстинкту следовал с ревом «убью!», он бежал в нескольких шагах позади меня, задевая длинными руками стены. К счастью, бежать нам было недалеко. Возле лестницы, идущей наверх, было складировано хозяйство местного медведя. Я выбрал лопату для снега, широкую, из толстой фанеры, с рабочим лезвием, обитым жестью. В принципе, я никого не бил, просто рассматривал рабочий инструмент, когда медведь, не пытаясь даже затормозить, на всей скорости солнечным сплетением соприкоснулся с гнутым металлом. Упав и согнувшись на полу, в судорожных попытках вздохнуть, медведь как-то уменьшился в размерах и стал, наконец, похож на местного дворника.
– Тебя как зовут?
– Витя, – прозвучало между судорожными вздохами с пола.
– Денег хочешь?
Растрепанная голова, зажатая между коленями, вскинулась, на меня уставились любопытные глаза:
– Каких денег?
– Ты за нерусскими убираешь, у дома двадцать по улице имени Первого Вождя?
– Ну да, по утрам.
– Сколько они тебе платят?
– …
– Сколько платят тебе нерусские, Витя?
– Пять рублей в день.
– Теперь слушай внимательно. Завтра-послезавтра, или чуть попозже, к тебе подойдут и предложат убирать за ними вечером, около шести часов. Ты скажи, что согласен, но за пятнадцать рублей в день, так как тебе очень неудобно еще раз выходить на работу вечером. Тебя, естественно, пошлют подальше, скажут, что ты и свои пять рублей перестанешь получать. Эти ребята начнут сами свои вонючие ящики таскать к тебе во двор, складывать их у помойки. Относи их обратно. Потом, наверное, на тебя наедет участковый – нерусский такой, их земляк. Не поддавайся и звони сразу вот по этому телефону, скажи, что Витя звонит, я тебя сразу найду. Если все мы с тобой сделаем правильно, то тебе будут платить не пять, а пятнадцать рублей в день, пять будешь отдавать мне. Ты все понял? Согласен?
Витя, в голове которого уже завертелась праздничной каруселью пара дополнительных ящиков крепленого вина, радостно закивал головой.
– Ну, тогда пока.
Шагнув на лестницу, я остановился:
– Витя?
– А?
– У тебя квартира служебная?
– Да, а что?
– Забухаешь или меня обманешь – буду тебя каждый день в трезвяк сдавать, попадешь в ЛТП [10], вылетишь с работы и из квартиры. Не бухай, а лучше на мотоцикл копи. Купишь себе «Яву» красную или «ИЖ Спорт», все бабы твои будут. Ты же красавец, с квартирой, только зубы начни чистить и футболку новую, что ли, купи. Давай, до встречи.
Я уже ушел, а Виктор все стоял соляным столбом, от накрывших его с головой радужных жизненных перспектив.
За неделю мы провернули подобные операции, в той или иной версии, еще три раза. Остальные дворники были вменяемыми женщинами, поэтому бить их снеговой лопатой не пришлось. Естественно, что южные братья, под руководством своего вождя с лейтенантскими звездами, на наши мирные инициативы забили. Мы с Димой добросовестно, каждый вечер, сдавали командиру по четыре протокола за антисанитарию в отношении руководителей местных жилищно-эксплуатационных участков. Статья сто сорок четыре КоАП в журнале учета работы роты ППС была, поэтому наше рвение у командиров вопросов не вызывало.
А во вторник, после заседания административной комиссии исполкома Дорожного района все началось.
Глава двадцать четвертая. Пустые хлопоты
Август одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года
«Статья 173. Получение взятки.
Получение должностным лицом лично или через посредников в каком бы то ни было виде взятки за выполнение или невыполнение в интересах дающего какого-либо действия, которое должностное лицо должно было или могло совершить с использованием своего служебного положения, – наказывается лишением свободы на срок до пяти лет».
Уголовный кодекс РСФСР, 1960 год
Когда я открыл дверь своим ключом, с кухни меня «поприветствовали»:
– Пока не заходи сюда!
– Привет. Ну и ладно.
Освежившись в ванной, я покладисто спросил:
– Уже можно зайти?
– Нет, еще пять минут не заходи, пожалуйста.
Через пять минут меня допустили к месту приема пищи. На столике стояли две тарелки с мясом «по-французски», рыбная нарезка и запотевшая бутылка болгарского «шампанского», с большой красной звездой на белой этикетке и рубиновым содержимым. Я довольно крякнул:
– О, Настя! Ну ты дала. А что за повод?
– Я аванс получила! Я тебе говорить не хотела, я уже неделю работаю, а сегодня аванс дали! Правда, я молодец?
– Ну, конечно, ты молодец и умница. А куда устроилась?
– На почту почтальоном. На полставки. У меня на участок часа три времени выходит. Я, наверное, когда учеба начнется, все равно буду работать, я уже с начальницей разговаривала, она не против. Буду после учебы выходить, почту разносить. Правда, здорово?
– Ну, конечно, здорово. И сколько платить обещают?
Радости у девушки заметно приуменьшилось:
– Немного, шестьдесят пять рублей.
– Ну, с учетом того, что у тебя до этого было ноль рублей, так это хорошая прибавка. Правда?
– Ну да, правда.
– Давай садись, я сейчас шампанское открою. Давай за твою первую зарплату.
Утолив голод и налив по второму бокалу, я спросил:
– Много потратила?
– Много, почти все. Сдача там, в комнате на подоконнике лежит.
– Насть, давай ты больше не будешь на еду эти деньги тратить, если только себе захочешь что-то вкусненькое купить. Договорились? Пусть они у тебя остаются, хорошо?
– Паш, ну ты же говорил…
– Я помню, что говорил. Что не хочу тебя кормить только кашей и картошкой. И сейчас то же самое скажу. Ты, если что-то захочешь, то себе купишь, а на обычную еду я буду продолжать давать.
Меня обхватили за шею, горячо поцеловали, а потом прошептали в ухо:
– Спасибо, спасибо. Знаешь, что я себе с зарплаты хочу купить?
– Нет, не говори! Купишь – потом покажешь, пусть будет сюрприз. Угу?
– Угу!
Интерлюдия
Двое мужчин сидели на переплетенных под собой ногах друг напротив друга и руками ели плов по-фергански. Один, во всем сером и красных носках, беспокойно ерзал, что-то постоянно бормоча под нос. Второй, босой, так как был тут хозяином, по-отечески улыбался своему гостю, но его глаза, прячущиеся под кустистыми бровями, иногда пугали собеседника своим безжалостным блеском.
– Итак, уважаемый Анзор-бей, что вы скажете…
Лейтенант Аслямов непроизвольно вздрогнул. Как-то упустил он ситуацию из-под контроля. Когда месяц назад к нему подошли несколько смуглых парней, он принял их очень радушно. Участок его в «Тихом центре» был небольшим и не очень прибыльным. Старый жилой фонд, мало людей. Ни рынков, ни магазинов. Очень плохой район для молодого, предприимчивого офицера. Так что парни из Средней Азии, попросившие разрешение на торговлю с нескольких точек фруктами, стали добрыми вестниками финансового благополучия молодого участкового. Вроде бы такая торговля была запрещена, но власти, устав бороться с тотальным дефицитом всего, смотрели на это стихийное выражение нового мышления сквозь пальцы – если ничего скандального не происходит, то и нехай, пусть торгуют. Договорившись с начальниками жилищно-эксплуатационных участков, чтобы те не препятствовали подчиненным дворникам, за денежку малую, убирать мусор, оставшийся после ежедневной торговли, Анзор посчитал свою миссию выполненной и приготовился получать заслуженные дивиденды. И все у них было хорошо. Раз в несколько дней, по мере необходимости, лейтенанту совали в открытую папку с документами оговоренную сумму. Пару раз, выслушав, как милиционер витиевато хвалит спелые груши или красивую дыню, ему по восточному обычаю, с поклоном, заворачивали и вручали предмет восхищения. Неделю назад парни что-то начали объяснять участковому про каких-то милиционеров, которые что-то с них требовали, но, честно говоря, у лейтенанта особо не было времени вникать в их проблемы. Пообещав разобраться с наглыми пришельцами, Анзор как-то забыл об этом, закрутившись в ежедневных заботах. Да еще и время экзаменов пришло, в далекую Сибирь рейсами «Аэрофлота» прилетели из солнечного Баку три племянника, которых надо было устроить в Институт торговли, а одного в училище внутренних войск, но там, хвала Всевышнему, у того была национальная квота. А вот четвертый племянник, честно говоря, Анзор уже не помнил, от какой ветки многочисленной семьи, он был прислан, должен был поступить в школу милиции, что было самым трудным делом. Но что делать, семья – это семья. Ведь пять лет назад самого Анзора, получившего диплом Архангельского рыбопромышленного техникума, дядя Вагиф за руку, как маленького, привел в управление кадров УВД.
