class="p1">— Понятно, — вздохнул я. — Не люблю танцевать.
Тут у девушки в глазах возникло понимание, что я её «клею» и она, чуть прищурив глаза, спросила:
— Ты хочешь меня украсть с бала?
Вопрос прозвучал так откровенно, что она покраснела.
— Чёрт! — выругался я мысленно, но дороги назад уже не было. Пока мне не «втюхали» что-то незнакомое, я решил сделать «ход конём» по голове. Мэри Джейн мне нравилась из-за своего характера. У неё совершенно отсутствовало британское жеманство и снобизм.
— Я бы сказал больше, Джейн, но это не то место и не то время.
Девушка с удивлением разглядывала меня.
— Ты уверен? — спросила она, ещё больше прищурив глаза.
— Да! Предлагаю тебе мою руку, э-э-э, для первого вальса.
— Но-о-о… Меня уже пригласили…
— Кто посмел?
— Ты думаешь, что таких мало, кто посмел, пока ты занимался своими компьютерами?
Я нахмурился. Она рассмеялась и толкнула меня кулачком в плечо.
— Брось! Я ещё не выбрала себе, э-э-э… Так в каком качестве ты хочешь предложить мне себя, Джон Сомерсет?
Я улыбнулся и повлёк её в гущу танцующих пар, не обращая внимания на какого-то парня, стоявшего рядом с Мэри Джейн. Уже во время четвёртого такта, раскрутив партнёршу так, что от нас отстранились танцующие и освободили пустоту, я, в наступившей тишине, остановился и встал перед Мэри на колено. Потом, сняв с мизинца свой «фамильный» перстенёк с брилиантом, громко, на весь зал, спросил, глядя ей в глаза:
— Согласна ли ты, Мэри Джейн, стать моей женой?
Мэри смотрела на меня прищуренными глазами, и лицо её было совершенно серьёзным, я бы сказал — каменным. Чувствовалось, как задрожали её руки. В зале вдруг возникла тишина, двигавшаяся от центра к стенам. И потом я услышал шуршание мантий и дыхание запыхавшихся парней и девушек.
Тишина, признаться, несколько затянулась, и я уже подумывал встать и уйти, но моя избранница вдруг выдохнула: «Да. Я согласна».
Я встал с колена и, надев обручальное кольцо ей на палец, приобнял её за плечи и поцеловал в губы. Зал взорвался криками: «Браво!» и аплодисментами.
Тут вдруг, откуда не возьмись, появился лорд Райдер. Он проскользнул мимо стремящихся к нам с Мэри выпускников и схватил нас с моей избранницей за руки.
— Так-так, друзья мои! Что это вы тут затеяли без дядюшки Франклина?
— О, дядя Франклин! — удивилась Мэри и покраснела.
— Не говори ничего. Дай угадаю. Этот негодник сделал тебе предложение, от которого трудно было отказаться?
— Он сделал мне предложение руки и сердца, — сказала Мэри, залитая пунцовой краской с головы до кончиков ног. Так, по крайней мере, мне показалось, потому что и её шея, и кисти рук стали розовыми.
— Ах ты негодник! — улыбаясь и очень тихо произнёс лорд. — Никак не ожидал такой прыти. Что теперь скажет королева?
— А что она скажет? — спросила Мэри, удивлённо раскрыв глаза.
— Ничего-ничего, дорогая. Просто твоего дядюшку могут обвинить в протекционизме.
Лорд Райдер вздохнул и он свёл наши руки, вложив одну ладонь в другую.
— Хулиган! — сказал он.
— Хе-хе! — мысленно рассмеялся я. — От кого-то это я уже слышал когда-то. Хе-хе…
— Теперь я могу украсть тебя с бала? — спросил я Мэри.
— Нет, дружок. Теперь я вас украду с бала. Иначе твой папа будет расстроен, если до него дойдут слухи. Ты же понимаешь, милая? Маркиз Тависток не тот человек, чтобы узнавать о помолвке дочери последним.
— Ну, да, — девушка потупила глаза. — И дедушку нельзя расстраивать. Поехали.
Мэри сокрушённо вздохнула.
— А дедушка, извиняюсь, кто? — спросил я.
— Дедушка, мой дорогой друг, это — Джон Йен Роберт Рассел — восемнадцатый барон Рассел, тринадцатый барон Хоуланд, семнадцатый граф Бедфорд, тринадцатый маркиз Тависток, тринадцатый герцог Бедфорд. Член платы лордов с пятьдесят третьего года.
Я не раскрыл рот, только потому, что хоть и с трудом, но упорно контролировал своё лицо.
— Это я удачно зашёл, — вспомнилась фраза из известного кинофильма.
— Папа и дедушка в Лондоне? — спросил я, зная, что Бедфордшир находится значительно севернее Лондона.
— Мэри ждёт самолёт, — как о чём-вполне естественном, сказал лорд Райдер. — Пошли-пошли, пока им не сообщили по телефону.
Дальше всё происходило, словно во сне. Мы мчались сначала на автомобиле, потом на небольшом, но реактивном самолёте, потом снова на автомобиле. Уже из самолёта лорд Райдер связался с отцом Мэри и всё ему рассказал. После разговора со своим, как оказалось, двоюродным братом, Райдер вернулся из рулевой рубки угрюмым.
— Что, подставил я вас, мистер Райдер? — спросил я. — Верите? Никак не думал, что вы, как-то рядом с этим семейством.
— В приличных домах сначала спрашивают согласие родителей, а потом уже согласие избранницы.
— Я боялся не успеть, если честно сказать, — проговорил я ему на ухо. — Слишком много крутилось вокруг Мэри трутней.
— Э-э-э… Трутней? Это кто?
— Пчёлы такие. Самцы, кхе-кхе…
— Самцы? Ха-ха! — лорд Райдер разулыбался. — Да и чёрт с ними! Всё получилось даже лучше, чем хотела королева.
Настроение лорда Райдера ещё больше улучшилось, когда он плеснул себе и мне виски, и мы выпили.
Меня мало интересовало, почему у Мэри и её отца разные фамилии. У этих аристократов, чёрт ногу сломит, разбираясь в генеалогии. Однако, для себя я понял, что носи она фамилию Рассел, предложение руки и сердца я бы ей вряд ли сделал. Да-а-а…
Маркиз Робин Йен Рассел встретил нас во фраке. Джон Йен Роберт Рассел позволил быть в серо-голубом костюме-тройке. Но у них обоих были такие торжественные лица и прямые спины, что меня пробила дрожь.
— Прошу прощения, сэры, что так получилось, но предложить свои руку и сердце вашей дочери, я не смел, по понятным, я надеюсь, вам причинам. Сейчас же, иного случая, сделать это могло бы и не представиться. Я знал о сделанных иными претендентами, э-э-э, предварительных шагах, а потому шагнул первым.
— Вы правильно сделали, — сказал лорд Роберт Рассел, и шагнул мне на встречу. — Смелость города берёт. И это доказывает, что вы — достойный претендент на сердце моей внучки. Ха! Уже и не претендент даже, да сын? Какое у тебя положительное мнение по этому поводу?
— Кхм-кхм! — откашлялся маркиз. — Куда теперь деваться? Нам уже позвонила
