Дело ответственное. Он, со своими орлами в походе первым двигаться должен был, да все выведывать. Прошка такому разведчику искренне обрадовался. Надежный человек. Не мужик, а кремень. Такой не подведет.
У Яшки, еще одного старого знакомого, дела обстояли хуже. Ходил смурной. Все амазонкой грезил, которая ему шею свернула. Но понимал: не пара она ему. Мало того, что чужого рода племени, так еще и воевода! Иерарх. А он что? Так. Рядовой. Вот и тосковал. Хотели боевые товарищи его печаль развеять, да для поднятия морального духа в бордель к Яге затащить, а он ни в какую. Только, говорит, по любви, и никак иначе.
«Дурак дураком» — посмеивались дружинники, но в душу не лезли. Не принято было в мужском коллективе.
В середине сентября воеводе мысль гениальная пришла. Отозвал он Прошку в сторону и заявил:
— Надо тебе форму придумать. Особую. Чтобы воины наши знали, кого в бою охранять. Похожие вы все очень. Как шлемы нацепите — один в один. А так посмотрят бойцы, отличат тебя и станут оберегать.
Идея Прошке понравилась не то, чтобы очень. «Если свои отличить смогут, то и чужие поймут, кого в первую очередь устранять надо». Он, конечно, точку зрения свою воеводе изложил, но тот непреклонен остался. Падкий здесь был народ на показуху. Не важно быть, умей прослыть. Раз есть в государстве свой некромант, надо его пометить. Через неделю доставили Прошке из кузницы особый комплект доспехов. Черный. Ни у кого в дружине такого не было. Да шлем, не абы какой, а навороченный, с рогами. У Прошки от восторга аж дыхание перехватило. Представил, как в этом наряде на обед пойдет, да перед Марьяшей предстанет и заулыбался.
Но хозяйка общежития и тут стойкость проявила. Только хмыкнула высокомерно. Мол, видали и не такое. Зато баба Яга, которая в это время рядом находилась Прошке подмигнула, да палец большой вверх подняла. Одобрила.
Гром грянул в середине октября. Неприятная вышла история. На занятие дружинников, которые бой на мечах отрабатывали, явился весь взмыленный купец Богучар. В руке сабля. Глаза горят, желваки гуляют.
— Где он? — завопил и стал глазами кого-то в толпе высматривать. Да кого тут высмотришь? Дружинники все, как один в шлемах. Одного от другого не отличишь. Тут ему на глаза Прошка в своем новом черном доспехе попался. Понял купец, кто перед ним. Слышал уже о ноу-хау воеводы.
— Вот ты где, сволочь? — завопил он и, замахнувшись саблей, бросился на некроманта.
Здесь, скорее инстинкт сработал. Прошка сам не заметил, как под удар меч подставил. Потом снова и снова. Ощущая себя героем китайского боевика, он отступал назад, отражая атаки купца. Благо, товарищи вовремя на выручку подскочили. Агафон и Яшка лихо мерзавца обезоружили. Да к воеводе потащили. Прошка с ними пошел. Надо же было разобраться, что да как.
Воевода на этот раз из своего терема навстречу вышел. Смерил Богучара тяжелым взглядом. Поинтересовался:
— Это что за твою мать?
Купец демонстративно отвернулся.
— Отвечай, почему некроманта порубить хотел?
Богучар засопел, заволновался, а потом зарыдал в голос. Из глаз его хлынули слезы.
— О как! — удивился воевода. — Нежданчик. Да успокойся ты. Объясни толком что, да как.
— Маруся… дочь… — засопел между всхлипываниями купец и ткнул пальцем в Прошку. — Он…
Воевода смерил некроманта взглядом, вздохнул.
— Вы двое, — обратился он к Агафону с Яшкой. — Здесь ждите. А мы поговорим пойдем.
Положив руку на плечо рыдающего купца, воевода повел его за собой. Прошка следом поплелся. Вошли в дом. Сели за стол. Воевода крикнул служанку, та притащила кувшин с вином. Разлила на троих.
— Теперь поговорим! — произнес воевода, когда мужчины осушили по первой. — Спокойно. Обстоятельно.
Купец и вправду стал приходить в себя, даже чуть успокоился. Но на Прошку старался не смотреть. Чтобы не сорваться.
— Как дело было? — поинтересовался воевода.
— Я этого, — стал объяснять Богучар. — В терем к себе пригласил. Накормил, напоил, баньку затопил. А он в этой баньке мою Марусю снасильничал. И она теперь понесла…
— Никого я не насильничал! — возмутился Прошка. — Она сама… То есть, я и знать не знал, что это дочка. Думал служанка просто…
— Ага, служанка, — захныкал купец. — Все знают, что Маруся дочка моя. Единокровная. Я же ее кровиночку везде с собой вожу. Показываю. Вот она, моя ненаглядная… Единственная… Наследница… А теперь…
Купец снова зарыдал. Воевода посмотрел на некроманта, требуя от него объяснений.
— Тут вот какое дело, — замялся Прошка, пытаясь сообразить, какую правду говорить, а какую при себе удержать. — Под снадобьем я был. Мне его Яга нацедила, чтобы королеву амазонок того… честь мундира не опозорить. Вот и привиделось. Не знал я, что это дочка. Совсем другую бабу видел.
— Мда… дела! — задумчиво промычал воевода. Опустил глаза, как будто размышляя о чем-то. Потом его осенило. — Погоди, это в ту ночь было, когда ты к королеве ходил?
Прошка кивнул.
— И после этого к Богучару поперся?
Снова кивнул.
— А зачем? — воевода пристально посмотрел на некроманта, затем еще пристальней на купца. — На кой черт ты некроманта ночью к себе позвал?
Купец, который не ожидал такого поворота беседы, вжался в стул. Воевода наступал:
— Зачем он тебе так срочно понадобился? И почему в баню к мужику чужому не служанку, коих у тебя полный дом, а дочь свою направил? Чувствую тайну. Колись!
Купец завыл, затем схватил стакан, залпом выпил вино и громко стукнул днищем о деревянный стол.
— Все скажу, брат-воевода. Не вели казнить.
И вывалил всю подноготную. Про брата своего мерзавца, который наследство батино куда-то заныкал, а куда — говорить отказывался. Про то, как ненароком, в пылу жаркой беседы придушил его. Как пришла ему в голову идея услугами некроманта воспользоваться, и как оно все вышло.
— А этот… — закончил Богучар свой рассказ. — Гостеприимством воспользовался, да Марусю мою развратил.
— Не виноват я! — напомнил Прошка. — Говорю же, под снадобьем любовным был.
Воцарилась тишина. Воевода переводил взгляд с одного собеседника на другого. Затем налил себе вина из кувшина. Выпил.
— Прошка! — обратился он к некроманту. — Жениться хочешь?
— Нет! — отмахнулся тот. От одной мысли, что его тестем может стать дикий купец, по коже побежали мурашки.
— А кто? Кто на ней брюхатой теперь жениться? — завопил Богучар.
— Погоди! — осадил его воевода. — Малуша! — кликнул он служанку. — Позови сюда Яшку. Дружинник такой, перед воротами дожидается.
Недоумевающий Яшка предстал перед воеводой через минуту. Стоял, как истукан, все по сторонам пялился.
— Жениться хочешь? — задал воевода свой дежурный вопрос.
Дружинник пожал плечами.
— А будешь?
— Как прикажете, — неуверенно отозвался он, по-прежнему, вытянувшись в
