— Послушайте, — спросил я, разглядывая получившуюся «зленую бинтовку». Со стороны, наверно, смотрелось ещё смешнее, — а почему такие знаки носят не только рыбаки, но и ныряльщики?
— И люди паруса, — подсказал Каналоа. — Только они, помимо этого, добавляют вот сюда, — показал себе на грудь, где у меня уже были новые «картинки», — символ паруса.
А-а-а! Точно! Я вспомнил брата той женщины, с которым пытался договориться о вывозе меня с острова. Как его там? Вспомнил — Нут. У него там было что-то вроде перевёрнутой трапеции с очень узким основанием… Ах, да! Тут же сообразил я, это ж местные паруса, у них, как и у земных полинезийцев паруса именно такие — шире кверху, почти перевёрнутые треугольники.
Каналоа, меж тем, напёк на разогретом в костре плоском камне просяных лепешек. Вымоченную в пресной воде рыбу обжарили на углях, а батат просто запекли. Шокировать бывшего соученика мидиями я не стал — кто знает, как он отреагирует?
— Скат, то, что ты придумал, это… — Семис после нырялки впавший в какую-то восторженную задумчивость промолчал почти всё время после того, как я, наконец, освободил его от ласты. И вот теперь только разлепил рот. — Это… Это… — подобрать слово так и не получилось, — это просто нечто!
Я, про себя, усмехнулся — понимаю, пацан.
— Я расскажу об этом отцу! Нет, об этом надо рассказать нашему старейшине! Это же…
— Стоп! — прервал я восторженные излияния Семиса, резко вскинув руку. — Ты никому и ничего не расскажешь, — проговорил, повернувшись к парню всем корпусом и пристально глядя в глаза.
— Но… — начал было Семис, но прервался и задумался. Посмотрел на меня, на Каналоа, бросил взгляд на океан.
Хм, быстро соображает!
— Да, Скат, — несколько раз кивнул он, — об этом не надо рассказывать всем. Но отцу я расскажу, — закончил твёрдо.
— Отцу рассказывай, — согласился я, — хоть успокоится. А то, небось, до сих пор думает, что я фантазёр какой-нибудь.
— Это есть, — улыбнувшись кивнул Семис. — Он когда меня позвал на разговор, так и просил посмотреть, что у тебя тут происходит. Он очень хочет верить в тебя, Скат, очень надеется, что у тебя всё задуманное получится, но боится, что ничего не выйдет.
Интересно, пронеслось в голове, батя его посвящал в планы на моём горбу въехать в кресло старейшины касты? Почему-то мне казалось, что нет.
— Слушай, Семис, — в голову внезапно пришла неожиданная мысль, — а почему твой отец всегда говорит: каста воды? Вот, к примеру, Напо всё твердит: «каста сетей» да «каста сетей». Ещё я слышал, уже не помню от кого: «каста лагуны». А твой — «воды»?
— Не знаю, — простодушно ответил Семис. — Я сколько себя помню, отец нас так называл. Даже… — он усмехнулся, — как-то раз в сердцах сказал, что каста глубин, не настоящая каста.
— Вот как? А… почему?
— Да не помню я уже! Отец… он часто критиковал и Напо, и вождя. Но, — словно сообразив, что ляпнул лишнего поправился пацан, — только, когда с Киахи разговаривал.
С наследником, припомнил я.
— Ладно, — махнул рукой, — что мы всё о делах?
— А о чём? — удивился Семис.
На небе давно зажглись звёзды, луна залила полгоризонта своим мертвенным, словно лучи прожектора, светом, мерцающий биопланктон обозначил линию прибоя, и лишь малиновые угли костра разбавляли эту холодную красоту тёплыми огоньками.
— Ну о чём ещё могут разговаривать ночью у костра трое мужиков? — чуть не рассмеялся я. — Конечно о бабах! В смысле, о женщинах! — пояснил, видя, что народ не всегда понимает мою лексику.
— А чего о них говорить? — удивился Семис.
— Да как это зачем? Это же… это ж девчонки! Слу-ушай, — я наклонился чуть вперёд, пытаясь заглянуть в лицо пацана, — но вы же были… — как сказать? Молоды? Да Семис и сейчас, по представлениям оставленного мной мира, подросток. — Были моложе? Носились ватагой, необременённые заботами… Неужели никогда не обсуждали сверстниц?
— А чего их обсуждать? — снова не понял меня Семис. — Да я никогда особо с другими пацанами и не бегал. Я всегда любил плавать и нырять.
— Понятно с тобой, — откинулся я. — А невесту тебе, наверно, отец приведёт?
— Сначала у Киаху должны родиться наследники, тогда и мне можно будет, — простодушно сказал Семис. — Хотя… — он скривился, — кому я сейчас нужен? Одноногий.
Чёрт, точно! Я вспомнил устройство семьи Хеху, и то, что бывший владелец этого тела мне рассказывал о местных традициях. Люди земли точно хозяйство не делили — чего там делить? Вот и передавали всё старшему сыну. Словно майорат, вспомнил я уроки истории. Вот, наверно, и у рыбаков так. Всё старшему, а младшие сыновья — это резерв, на случай если старший по каким-то причинам не заживётся. А если заживётся и своими наследниками обзаведётся, то останутся другие сыновья вечными «вторыми» в роду.
— Семис, — чуть дрогнув голосом сказал я, — слушай, тебя попросить можно?
— О чём?
— Видишь ли, в нашей бывшей группе Учеников скоро… выпуск. Ну, когда я уходил дед говорил, что ещё пять-шесть дней и ему их учить нечему.
— Здорово, — кивнул Семис без какого-то энтузиазма.
Действительно, а чего ему теперь бывшие соученики?
— Сегодня, правда, уже седьмой день…
— Я не слышал, чтоб в касту глубин приняли новых людей, — помотал головой Семис. — О таком обычно становится известно.
— Хорошо, — вздохнул я. — Так вот, они, конечно, потом переберутся в своё поселение на сваях, — продолжал я заходить издалека, — но ведь могут и в деревне появиться…
— Да, — опять не отрывая взгляда от углей, подтвердил парень, — обычно всегда на следующий день приплывают. Закупить чего… Похвастаться своими новыми знаками… Важные такие, — протянул он с непонятным видом. Наверно, всё же язвительным.
— Слушай, ты ведь сейчас всё время в деревне?
— Да.
— А ты помнишь девчонку… Ну,… которая со мной была?
— Руйха? — тут же сообразил Семис. — Конечно.
— Слушай, а если увидишь… — я вздохнул. — Можешь передать что…
Блин, что? Что⁈ Что мне ей сказать?
— Я скажу, что ты про неё спрашивал, хорошо? — понятливо покосился на меня Семис.
— Да. Скажи ей так… И вообще, спроси, как у неё дела, ладно?
В глубине души появилась злость, на самого себя. Ну вот, чего я так к ней приклеился? Ведь понятно — она будет жить в посёлке на сваях, мне туда нельзя. Да и, если вспомнить все её закидоны…
— А впрочем, знаешь что? — я скрипнул зубами. — Не надо ничего. Хрен с ней, с Руйхой! Что она, последняя юбка на острове?
Парень не ответил ничего, погружённый в свои мысли.
— Скат, — спустя какое-то время внезапно посерьёзневшим голосом проговорил Семис, — я помогу тебе во всём. Вообще во всём, что ты попросишь. Но… — судорожный вздох, говорящий о немалом волнении, прервал его речь, — но обещай мне одно.
— Говори.
— Обещай, что придумаешь такую… как ты их называешь? Ласты? Так вот, придумаешь такую ласту, чтоб и я, с одной ногой, смог плавать… Если не как ты, то… то хотя бы… — замялся, — хотя бы не сильно хуже! — наконец выдал парень.
Я задумчиво посмотрел на парня. Вот зачем мне ещё и это? Я тянул Хэча, я даже пытался воспитать Хеху, мне даже отчасти не безразлична судьба Каналоа. Нафига я сажаю на шею себе… учеников? Подопечных? Воспитанников⁈… Блин, как и назвать то их не знаю! Я ведь чего хочу? В сознании опять возникла уже «до дыр засмотренная» картинка: дом на берегу, костёр, девушка… Нет там никакой толпы подшефных! Я. Хочу. Пожить. Для себя! Точка.… Хотя бы немного…
— Обещаю, — чуть было внутренне не заскрипев зубами, вздохнул я.
* * *
На ночь устроили Семиса на охапке листьев. Каналоа, правда, порывался отдать пацану свой топчан, но Семис отказался.
А утро я начал с тренировки дыхания, «припахав» одновременно и Каналоа, и Семиса.
— Значит так, бойцы, кто хочет нырять надолго, и не просто быть под водой, а что-то делать при этом… Я называю это динамической задержкой дыхания. Тот должен развивать… — задумался: как сказать? «Толерантность к гипоксии»? Хм, сомневаюсь, что поймут, — терпение к… к… а, чёрт! К плохому воздуху вот! — Наконец придумал я.
