— Товарищ генерал, вас командующий фронтом.
Катукову снова звонил Ватутин.
— Слушаю товарищ командующий.
— Ну как у тебя дела Михаил Ефимович?
— Держимся товарищ командующий, немцы отошли, всё поле перед позициями в их горящих танках.
— Молодец, потери большие?
— Нет, среди пехоты немного, танки с самоходками вообще почти без потерь, вот противотанковой артиллерии досталось, там до четверти орудий уничтожено или повреждено и среди расчётов потери.
— Понятно, как настроение?
— Боевое Николай Фёдорович.
— Это хорошо, что боевое.
— А как обстановка на других направлениях?
— Везде успешно отбились, правда потери там больше, чем у тебя. Ладно, если что докладывай.
— Непременно.
Катуков облегчёно вздохнул, нет, нагоняя от командования он не боялся, просто только сейчас его отпустило, разжалась внутренняя пружина, которая держала его с самого утра. На позиции устремились бойцы из хозобслуги с термосами, они несли своим товарищам обед, который так сильно задержался, что теперь наверное можно было считать его уже ужином. А бойцы приходили в себя после тяжёлого боя, поев, они устало уселись на землю, ловя минуты покоя, ведь скоро им придётся восстанавливать свои позиции, так как завтра снова будет бой, а исправные укрепления могут спасти им жизнь. Лишь около десяти вечера скомандовали отбой и все кроме часовых забылись в тяжелом сне.
На следующий день утро началось с немецкого обстрела, около часа немецкая артиллерия утюжила наши позиции, правда с учётом прошедшего дня, огонь она вела не только по переднему краю, но и по ближайшим тылам. Немцы уже знали о спрятанных в капонирах позади наших позиций самоходках, вот теперь их тяжёлая артиллерия и пыталась проредить их число. Наша артиллерия тоже не осталась в стороне и открыла контрбатарейный огонь, стараясь подавить немецкие орудия. Вскоре огонь стих и снова появились немецкие танки, в этот раз им удалось почти без потерь продвинуться к нашим позициям, сказывались подбитые вчера немецкие танки, которые мешали нашим артиллеристам и самоходчикам целится в немецкие танки. Уже зная, что им надо делать, немцы в этот раз вели более успешный огонь по нашим противотанковым орудиям. Встав за своими подбитыми товарками, они затем неторопливо выцеливали наши пушки, стараясь попасть непосредственно в амбразуру. Полностью укрытые за подбитыми вчера танками, они в основном выставляли наружу только свою башню. В этот раз немецкая пехота не отсиживалась всё время в тылу, а безопасно скопившись за техникой, разом пошла в атаку и тут уже нашим пехотинцам пришлось поработать. Весь день шли ожесточённые бои в ходе которых, понеся значительные потери, немцы всё же захватили первую линию нашей обороны. Весь день Катуков непосредственно наблюдал за этим, так и не покинув свой наблюдательный пункт. Он видел, как отступали наши войска, оборонявшие первую линию обороны. Вторая линия обороны проходила в километре позади первой, именно тут были капониры самоходок и КВ, и это они поддержали своим огнём отступающую пехоту, не дав немецким танкам устремится в погоню и давить отступавших гусеницами. Из плохого было то, что почти вся противотанковая артиллерия первой линии оказалась потерянной. Вечером ему снова позвонил Ватутин.
— Ну что Михаил Ефимович, выбили тебя немцы с первой линии обороны?
— Выбили Николай Фёдорович, еще и противотанковую артиллерию потерял там, но и немцам всыпали хорошо, так что им тоже досталось.
— Ладно, не расстраивайся, не у тебя одного так, на других участках немцы тоже прорвались, но и потери у них просто огромные. Ты, как я понял, ещё не вводил в дело основную массу своих коробочек?
— Нет, не вводил, пока задействовал только самоходки и тяжёлые танки.
— Это хорошо, да, я распорядился, ночью к тебе подойдут противотанковые самоходки из 4-ой гвардейской армии Севастьянова, усилят тебя.
— Спасибо товарищ генерал, такая помощь действительно будет кстати.
— Держись короче, немцы долго напирать такими темпами не смогут, еще день или два и они выдохнутся.
— Есть держаться товарищ командующий.
— Тогда отбой.
Подход подкрепления, причём состоящего из противотанковых самоходок, был очень кстати, так как потеря на первой линии обороны всех противотанковых орудий очень сильно ударило по общей силе обороны. Противотанковые самоходки, имевшие неплохую лобовую броню и достаточно мощное орудие, смогут достаточно эффективно сдерживать противника, особенно если будут бить из укрытий. По крайней мере с дистанции в тот же километр они смогут бороться со всем немецким зверинцем кроме их новых тяжёлых самоходок. Пока же он распорядился наметить места их размещения и отрыть там для них капониры и разумеется всё замаскировать. Пока ещё было светло, командиры частей наметили места размещения самоходок, а как только стемнело, и немцы не смогли видеть, что у нас творится, так сразу пехота принялась интенсивно рыть капониры. Ни кого подгонять не было нужно, пехотинцы прекрасно понимали, что от того, как быстро и качественно они сделают укрытия для самоходок, будет напрямую зависеть их собственные жизни. Чем дольше продержаться самоходки, тем больше они уничтожат немецких танков, а значит есть вероятность не допустить их до линии окопов. Учитывая общее количество шанцевого инструмента и бойцов, капониры отрыли за час, причём с запасом, а также унесли всю выкопанную землю, что бы не демаскировать ей подготовленные позиции. Около двух часов ночи с тыла послышался звук моторов и вскоре подошедшие самоходки медленно вползали в отрытые для них капониры, боковые стенки которых даже укрепили досками и кольями, что бы они не осыпались. Над самоходками натянули маскировочные сети и местами закидали ветками деревьев, так что они почти не выделялись на общем фоне. Расположились они хоть и не в самих боевых порядках пехоты, но на удалении в 100 — 200 метров от линии окопов. Хотя поспать в эту ночь пехоте пришлось поменьше, но бойцы всё равно были довольны, всё же они получили лишний шанс на выживание в предстоящем сражении, а что оно будет жарким и тяжёлым ни кто из них не сомневался. Свои тяжёлые самоходки Катуков отводить назад не стал, они всё равно были чуть позади линии противотанковых машин Севастьянова.
Приказ командования немедленно выделить армии Катукова все наши противотанковые самоходки меня не обрадовал, судя по интенсивности пошедших боёв, без потерь в их составе не обойдётся. Вот только приказы положено выполнять, бывают конечно исключения, когда приказ ведёт к общей гибели, тогда ещё можно его проигнорировать, в случае успеха его замнут, а если нет, то спрашивать за его неисполнение будет уже не с кого. В данном случае пришлось просто взять под козырёк о ответить — есть. Однако пока, как бы это не кощунственно звучало, но я был рад, что стою во втором эшелоне. Всё же мы были больше заточены на прорыв через вражеские позиции и рейд по его ближайшим тылам. Таким образом мои самоходки были всего лишь небольшой платой с нашей стороны. Я не знал точного течения Курской битвы, но судя по тем сведениям, что я имел, она шла в более благоприятном для нас ключе, чем в моей прошлой истории. За два дня боёв немцы смогли лишь немного продвинуться вперёд, понеся при этом просто огромные потери. По моим прикидкам еще 2 — 3 дня и после того, как немцы основательно выдохнутся, мы пойдём вперёд, но эти дни ещё надо было как-то прожить, зато потом… Рейд по тылам деморализованного противника хорошо подготовленной группы с запасом топлива и боеприпасов мог обрушить весь вражеский фронт парализовав его снабжение, а если ещё удастся ударить и по его штабам, то с потерей управления централизованное сопротивление будет прекращено.
Третий день Курской битвы снова начался с немецкого обстрела наших позиций. Однако уже более слабого, чем в первый день и он быстро прекратился, как только наши гаубицы открыли ответный огонь в контрбатарейной борьбе. Немецкие танки двинулись на наши позиции и почти сразу один за другим стали останавливаться. Если снаряды противотанковых самоходок и противотанковых орудий не каждый раз брали броню немецких танков, то вот снаряды СУ-122 и СУ-152 с первого попадания проламывали броню или сносили башни с немецких танков. В небе над нами кружились наши истребители и попытка немцев вызвать авиаподдержку кончилась пшиком. Хотя немецкие бомбардировщики прилетели с истребительным прикрытием, но наши истребители не дали им прицельно бомбить, в итоге немцы сбросили свои бомбы на кого бог пошлёт, немного досталось и атаковавшим нас немецким танкам. Неся большие потери от нашего огня, немцы рвались вперёд и смогли продвинуться вперёд, но примерно в двухстах — трёхстах метрах от наших окопов они встали. Снова началась позиционная борьба, когда немецкие танки прятались за остовами уже подбитых и старались уничтожить наши орудия и технику. После полудня, после небольшого затишья, накопив большое количество пехоты, немцы попробовали снова нас атаковать, но кинжальный пулемётный огонь сначала прижал немецкую пехоту к земле, а затем заставил отползти назад, под защиту своей ещё целой и уже подбитой техники. Кроме того мы подбили и первые ряды рванувших в атаку танков, на таком небольшом расстоянии каждое попадание в немецкий танк пробивало его броню, а снаряды КВ-3 даже брали в лоб немецкие Фердинанды. В сотне метров от наших позиций немецкая атака окончательно выдохлась, и противник отступил назад.
