— Князь! — ко мне бросилась растрепанная женщина. — Там твои княжну насиловать хотят. Спаси!
— Быстро туда! — велел слугам.
Те побежали к терему. Послышалась ругань и через несколько секунд сначала один, а следом и второй вывалились из-за дверей с разрубленными головами. Заметив Илью с одним из помещиков, неспешно идущих в мою сторону, я позвал их на помощь, а сам ворвался в терем. Прямо около входа пятеро алебардщиков раскладывали на полу девицу в разорванной одежде. Та сопротивлялась молча, брыкаясь, царапаясь и кусаясь. Один из насильников не выдержал и врезал ей кулаком в латной перчатке. Не сильно, но жертве хватило, она потеряла сознание.
— Зря! — недовольно буркнул тот, кто держал девушку, и начал пристраиваться. — Мне нравится, когда они брыка…
Закончить он не успел. Мой шестопер опустился ему на шлем. Насильник рухну, без памяти, на свою жертву.
— Вы совсем страх потеряли, твари! — рявкнул я остальным.
К моему удивлению, они хоть и узнали меня, но стали атаковать. Это было неожиданно. Спасло меня только то, что орудовать длинными алебардами в помещении несподручно. Когда же негодяи догадались бросить их и взяться за мечи, ко мне на помощь подоспел Илья. Моментально все поняв, он стал сыпать ударами булавой налево и направо. Прошло несколько мгновений, и все мерзавцы валялись на полу.
— Разоружить, связать и в лагерь. Охранять, как императора. Всех остальных, из их десятка, арестовать. Десятника тоже.
В терем заскочила давешняя женщина и бросилась к девушке. Упав перед ней на колени, стала ощупывать ее, визгливо причитая.
— Этих тоже в лагерь. Отведите в мой шатер и пусть лекарь осмотрит меньшую.
— Это что сейчас было? — удивленно спросил Муромец, когда мы вышли наружу.
— Сам в шоке. Разберемся.
— Знаешь, побуду-ка я с тобой. А то еще какая беда приключится.
— Побудь.
Все еще злой, как проторговавшийся еврей, я хмуро наблюдал за воинами, тащившими добро из терема и усадеб.
— Кстати, где князь?
— Пошли, покажу, — предложил Илья.
Мы обогнули терем, и я увидел девять мертвецов, уложенных в ряд.
— Всеволод Мстиславович, два его сына, племянник и пятеро бояр.
— А семьи?
— Женщин и детей запер в тереме, поставил охрану у дверей.
— Как же эта попалась?
— А кто ее знает?
— Ладно, разберемся, — повторил я.
Только вернулся в лагерь, как меня выловила лекарка.
— Я осмотрела девушку. Ничего страшного, — сообщила она. — Немного повреждены мягкие ткани лица, но кости все целы. Когда пришла в сознание, устроила истерику. Пришлось дать успокоительное, с сонным эффектом.
— Спасибо. Как там Домослав?
— Кто?
— Чех.
— А! Мы его так и зовем, Чех. Он смешной.
— Учится? Или так и погряз в своем невежестве?
— Я бы не сказала, что он невежественен. Знает много. Только нас учил ты, а его какие-то мракобесы. Все просто. Потихоньку избавляется от дурацких догм.
— Можно его привлечь к преподаванию в университете?
— Если поработает с нами еще полгодика, то почему бы и нет?
— У вас есть в чем нужда? В лекарском обозе.
— Нет. Запасов вдоволь. Работы мало. Лечим понос да вывихи. Сегодня, правда, пришлось потрудиться.
— Подожди, — нырнул в шатер и вернувшись, протянул женщине мешочек. — Возьми. Там серьги для женщин и кольца для мужчин. Серебряные. Раздашь своим, за труды. Как-то закрутился и забыл про вас. Скажешь, что это не награда, просто знак внимания. Награду получите, когда вернемся домой. Вместе с долей в добыче.
— Спасибо! — лекарка выхватила мешочек и умчалась.
Вернулся в шатер. На меня испуганно уставилась женщина, доставленная вместе с княжной.
— Кто вы такие? — спросил у нее.
— Это княжна Анна. (Я вздрогнул, услышав имя). Племянница князя Всеволода Мстиславовича. А я Евпраксия, вдова боярина Гаврилы Истомовича.
— Мужа мои убили?
— Нет. Поганые в Киеве. Вместе с отцом княжны.
— Ее отец Ростислав Мстиславович?
— Святослав Мстиславович. Брат Ростислава и Всеволода. Привел смоленский полк к брату и сгинул.
— Как оказались без охраны? Всех женщин и детей собрали в тереме в одном месте. А вы?
— Княжну не любят в семье дяди. Получив известие о гибели мужа, ее мать умерла на месте. Сиротка стала больше времени проводила у меня, в усадьбе. Как ваши ворвались, мы побежали в княжеский терем, но не успели и спрятались в пустой мучной ларь, у входа. Там нас и нашли.
— А тебя что, отпустили?
— Ага. Нас сначала обоих хотели отпустить. Один из воинов сказал, мол князь не велел насиловать и вытолкал меня за дверь. Но другой ответил, что ….
— Говори, чего уж там.
— Другой ответил, что пусть князь идет … на мужской уд, со своими приказами, такая девка больше им не попадется, а он хочет попробовать каково это, распечатать княжну.
— Дебилы, блин!
— Чего?
— Говорю, не очень умные у меня воины. Ладно, отдыхайте. Завтра решу, что с вами делать.
Между тем мое войско покинуло город, под удивленными взглядами жителей. Поняв, что пока продолжения не будет, они стали забираться на стены и украдкой следить за нами. Наконец к нам направилась делегация от них.
— Поздно уже, приходите завтра, обговорим, как будем дальше жить, — приказал городским старшинам.
Направил караулы к городским воротам, а также к бреши в стене. Не дай Бог, люди дяди решат поживиться под шумок. Обсудили с князем Ярославом Всеволодовичем сегодняшние события, после чего отправился на боковую, в воз вагенбурга. Надо же, выжили из собственного шатра!
Утром построил своих вояк буквой П. Внутри стояли пять виселиц и плаха. Рядом расположилась палатки профосов обеих терций, в которых лежали связанные преступники.
— Тащите сюда мерзавцев, — велел палачам и их помощникам.
Те выволокли десять тушек и поставили на ноги, поддерживая с обеих сторон. Пока они возились я оглянулся и увидал княжну, стоящую у меня за спиной. Она закуталась в мой плащ, завязала на голове платок так, что были видны одни заплывшие, узкие глаза.
— Что тебе здесь нужно? Сейчас будет кроваво и грязно, иди в шатер.
Девушка отрицательно мотнула головой.
— Как знаешь. Если потеряешь сознание, будешь валятся тут, пока не придешь в себя.
Затем повернулся к войску. Оба-на, и городская делегация уже здесь. Ну пусть посмотрят на княжеский суд.
— Вчера эти выродки, — указал на арестантов, — совершили два преступления, каждое из которых заслуживает мучительной смерти в виде наказания. Во-первых, они нарушили приказ и собирались учинить насилие над девицей.
По толпе прокатился удивленный ропот. За такое не принято наказывать на войне.
— Понимаю ваше недовольство, всякое бывает при штурме. Но! Я! Приказал! Они! Нарушили! Слово Великого князя дороже золота. Вас всех предупредили, что в случае изнасилования жительниц города подвесят за яйца, пока они не оторвутся. Да будет так! Но это еще не все. Я заметил готовящееся преступление хотел его предотвратить. Мерзавцы обнажили оружие и напали на своего князя.
Вот тут мои вояки дружно и возмущенно заорали. В эти времена случались прецеденты, вспомнить того же Андрея Боголюбского, которого зарезали собственные слуги. Но в войске, собранном, вскормленном и обученном мной, которое добилось под моим командованием неслыханных побед и получило невиданную добычу, о таком даже подумать не смели.
— По совокупности приговариваю пятерых преступников к подвешиванию за член и яйца. Выполняйте!
Палачи срезали одежду с несостоявшихся насильников и цареубийц, затем повалили на землю, прижали и принялись колдовать над их богатством. Через минуту они подняли извивающиеся тела на руках к перекладинам виселиц и стали осторожно выбирать веревки. Как только те натянулись, их закрепили на столбах и аккуратно отпустили тушки. Вопли боли и нелепые телодвижения преступников вызвали неожиданную реакцию. Сначала один пехотинец, следом другой, а через минуту весь строй начали хохотать, хлопать ладонями по ляжкам и приседать от восторга. Я оглянулся. Княжна не грохнулась в обморок и не отрываясь смотрела на казнь. Мрак!
