Каждый из нас знал, чьего ребёнка я ношу. И если реакция Фроста была мне понятна, всё-таки он старший из братьев, то реакция Ифора для меня осталась недоступной. Хотя…
— Элен, — выдохнул Милон, который сидел возле меня на коленях, — милая моя, — целовал он мои руки, — спасибо.
— Милон, поднимись, — попросила я, а потом обратилась к Низаку: — Так что воняет?
Тот лишь пожал плечами, подзывая слугу. И тут же опытным путём мы выяснили, что малышу не нравится дичь.
— Ты не рада? — грустно шепнул мне на ухо Милон. А как можно радоваться, когда тебя едва не выворачивает? Экспериментаторы, блин.
— Мне просто нехорошо. Мне бы сока какого кисленького, — попросила я. Стакан оказался в моих руках в следующую секунду. И держал его Фрост.
— Спасибо, — улыбнулась я ему, а вот Милону сказала совсем другое: — Конечно, я рада, просто неожиданно. Я как-то растерялась.
Кажется, Милона это успокоило, но он больше не отошёл от меня ни на шаг. Весь оставшийся вечер прошёл в радостной и робкой суматохе. И, как само собой разумеющееся, этой ночью со мной был именно Милон.
Он выцеловывал каждый сантиметр моего тела, уделяя особое внимание животу. И даже несколько раз спросил, не больно ли мне. Сначала ответила посмеиваясь, но на третий раз хлопнула по лбу. Больше глупых вопросов не поступало. Настолько нежным он ещё ни разу не был. Только уже погружаясь в сон, я подумала о том, что не представляю, как быть с Ифором. Как заниматься любовью с ним, нося под сердцем ребёнка от другого?
С утра началась новая стадия моих отношений с мужчинами. Эти… эти мужчины взбесили меня в первое же утро. А всё так хорошо начиналось.
Завтрак мне подали в постель, лично Милон. Это было очень мило. После чего ушёл, оставив отдыхать. От чего, интересно? Ну ладно, пожала я плечами, не придав такому поведению особого внимания. А после того, как обнаружила возле дверей усиленную охрану, усмехнулась такой заботе. У моих комнат дежурили уже не двое, а четверо. Когда я вышла, двое остались охранять покои, двое двинулись за мной. Ну ничего сверхъестественного, после всего, что тут творилось, такая охрана была неприятным, но вполне ожидаемым фактором. Только на выходе из крыла их было столько же, и ещё двое пошли впереди меня. Интересно, а как они поняли, куда я иду? Вдруг совсем в другую сторону?
Так, под конвоем, я шла до кабинета, молча закипая при виде новых охранников на каждом, буквально каждом углу или повороте. И откуда их столько взяли? Да ещё и за одну ночь.
Дверь не открыла с пинка только потому, что её передо мной распахнул один из охранников, предварительно доложив о моём визите.
— И как это называется? Откуда вы их только набрали? И не кажется ли вам, что это переходит границы? — начала я сразу же, поняв, что в кабинете находились все трое. Странность я отметила сразу. Здесь был Ифор!
— Леночка, тебе сейчас нельзя волноваться, — начал Ифор, чем заставил мои глаза округлиться в полном офигении (по-другому тут не скажешь).
— Милая, ты не переживай, — подскочил ко мне Милон.
— Мы учли прошлые ошибки, — мрачно заметил Фрост, — и не собираемся больше рисковать. Охрана будет максимально усилена. И это не обсуждается, — резче, чем требовалось, произнёс он последнее, видя, что я собираюсь возмутиться. — Рисковать твоей безопасностью мы больше не будем.
— А вы… — только успела вставить я.
— Мы взяли клятвы с каждого охранника. Низак будет обследовать тебя планово каждую неделю и, естественно, всегда находиться поблизости на экстренные случаи. Столицу ты покидать не будешь. В дороге банально тебе может стать плохо, да и обеспечить безопасность в пути сложнее. А ещё мы будем тщательно следить за твоим распорядком дня. Тебе нельзя перенапрягаться.
И вот всё сказал правильно, а у меня внутри прямо буря разворачивалась. Что? Что мне было не так? Сама не знала. Просто как факт. Неужели те самые пресловутые гормоны?
— И так будет все восемь месяцев? Вы издеваетесь?
— Нет, что ты. Малыша будут охранять не меньше, — попытался успокоить меня Милон.
— Р-р-р… — выдохнула я, прикрывая глаза. — Вы хоть понимаете, как глупо это выглядит? Когда все преступники выловлены и казнены, а все слуги, в том числе охрана, под клятвой. Да сейчас мне вряд ли угрожает что-то настолько серьёзное. А вы устроили балаган. И я не чувствую себя в безопасности. У меня ощущение, что это именно я стала самой главной и опасной преступницей, которую конвоируют на эшафот.
— Что ты, — воскликнул Милон.
— А я говорил вам, что ей не понравится такое, — ухмыльнулся Ифор.
— А ты вообще… — не смогла я подобрать слов. Да что ж такое?
— Я только консультировал. Меня не послушали, — слегка развёл он руками.
Неделю я боролась с ними, чтобы этот балаган прекратить, только уже поздно. Слухи разошлись быстро. Мне из графства даже официальные поздравления прислали. А я загрустила.
За разбирательствами с преступниками, описью их имущества и назначениями новых министров я совершенно отдалилась от собственного графства. А теперь вот и ещё на год, не меньше, останусь в столице. А так хотелось в наши горы, там совсем другой воздух. Эх…
А вот поздравления Анузы и Икерии стали полной неожиданностью. И если из Анузы мне писала новоиспеченная королева-мать, чисто по-женски расписывая радость от ожидания малыша и его рождения, то Икерия…
Икерия прислала подарки. Целый сундучок, который привёз личный слуга короля. И вот не нравилось мне это от слова совсем.
Принимать любого посланца с подарками полагалось всей королевской чете в отдельной зале. Только к этому времени у меня обострилась потребность в свежем воздухе. Я буквально стала задыхаться в закрытых помещениях. Теперь в моих покоях всегда было хоть чуточку, но открыто окно. Мужчины сначала переживали, но Низак их убедил, что беспокоиться не о чем.
Именно из-за такого моего «каприза» встречали мы посланца в королевском саду, благо уже весна пришла, птички поют, цветы расцвели, красота. И мои личные кузнец, мебельщик и художник, как оказалось, всю зиму творили для меня беседку. И это оказалось бесподобно. Кованая основа, благодаря работе Панока, была оплетена вьющимися растениями с крупными темно-зелёными листьями с яркой голубой каёмкой и относительно небольшими белыми цветочками. Внутри стояли основательные четыре кресла и столик, но, благодаря резьбе и орнаменту, они смотрелись воздушными. И всю эту красоту дополняли камушки-светильники. Они были вмонтированы в металлическую конструкцию, поэтому свет шёл отовсюду и чаще всего через листья, создавая неповторимое впечатление.
И вот эту красоту пришлось осквернять, как я считаю, дарителем. Этот мужчина мне не понравился с первого взгляда. И вот не спрашивайте почему. Не знаю. Просто всё в нём казалось фальшивым, наигранным. Шёл он рвано, то опустив голову и прижимая к себе ближе сундучок, то сама походка менялась, становилась какой-то нетерпеливой, пальцы крепко и уверенно цеплялись за ларец, а в следующее мгновение, будто вспоминая роль, он вновь опускал взгляд.
— С ним что-то не так, — прошептала я Ифору.
— Панок уже бежит сюда, — ответил он тихо.
— Ничего из его рук не бери, — присоединился к нашему разговору Милон.
— Тихо, — приказ от Фроста.
— Приветствую королей и королеву Шамбуры, Её Величество Элен Саноза Юбера Дюрах, урожденная Монтеро, Его Величество Фрост Синор Дюрах и Его Величество Милон Касит Дюрах, — поклонился визитёр.
— Приветствуем посланца Икерии, — ответил Фрост.
— Короли и королева Икерии выражают вам своё почтение и преподносят подарки для будущего наследника. До них дошли слухи о чудесном ожидании, — улыбался тот, но взор не мог скрыть холод. Ни разу он не рад, вон какие взгляды на охрану кидает.
И вот посланец перехватывает мой взгляд. Всего мгновение, но столько неприкрытой ненависти в нём, что впору задохнуться. А в следующее мгновение он сгибается чуть ли не до земли, протягивая ларец вперёд. И по всем правилам приличия и этикета Фрост, к которому он тянулся, должен был его принять. И случилось страшное: все трое моих мужчин потянулись к этому злосчастному ларцу. Но не успели. Миг — и сундучок, сбитый башмаком, падает наземь, крышка раскрывается, а оттуда высыпаются десятки маленьких камушков и монеток.
