Поприветствовав стоящих возле шатра ребят, я зашёл внутрь, и звуки лагеря тут же пропали. Не знаю уж, как называется такое заклинание, но конторские отдали бы за него душу дьяволу. И даже интересно, работали бы в этом шатре «жучки»?
— …не часто бывал в центре лагеря, сам не видел, но Озэму-бронник говорил, что госпожа всегда уходит спать в свой шатер…
От размышлений на тему прослушки меня отвлёк сухой надтреснутый голос. Допрос уже идёт, и Нори, как всегда, спросил про Аяку. Нет, парня понять можно. Свою сестру он боготворил и до сих пор не отошёл от предательства.
То, что Аяка в лагере, нам известно уже давно. Красно-белый шатёр без камонов[1] в сорока шагах от ставки главнокомандующего. Отвратная ситуация и изощренное унижение. Все вокруг ведь прекрасно знают, кто невеста их господина. И если после предательства я относился к Аяке с презрением и… пониманием, то сейчас убил бы её, не задумываясь. Впрочем, делать я этого, конечно, не буду. Не хочу расстраивать своего побратима…
Обойдя две ширмы с вышитыми на них птицами, я прошёл в главную «комнату» и кивком поприветствовал князя с Коямой. Мысленно поздоровавшись с Эйкой, подошёл к ней и, смерив взглядом пленника, так же мысленно поинтересовался:
— Что за тип?
— Помощник мастера камней, — пояснила кицунэ, не спуская с мужика взгляда. — Спешил к больной дочери, и его перехватили ребята Сэдо Танаки. Не лжёт, не закрывается, только ничего нового он не сказал.
Мужик выглядел достаточно опрятно, с учетом того, что произошло с ним прошедшей ночью. Серое кимоно промокло и обляпано грязью, но разорвано всего в двух местах. Оружия нет, на скуле оплывший кровоподтёк, в глазах тоска мешается с болью. На вид — не старше сорока лет. Щуплый, одет небогато. С виду — обычный работяга, которых с армией приходит едва ли не больше, чем солдат.
Ну а помощник мастера камней — это один из тех, кто создаёт все эти сады из булыжников. При этом я даже знаю, где именно он работал. Хояси разбили свой лагерь вокруг небольшой рощицы с озерком, и часть этой рощи закрыта для посещения простыми солдатами, поскольку там отдыхают старшие офицеры. Кусок озера, кувшинки, деревья и десяток покрытых мхом валунов — местным для релакса много не надо. Посидел, полюбовался, подумал — и уже вроде как отдохнул. Не знаю, правда, чем конкретно занимается этот мужик, но я был прав — ничего интересного мы от него не узнаем.
— Господин, я просто слуга, — словно прочитав мои мысли, произнёс пленный. — Я все вам рассказал. Не убивайте… У меня дочь… Моя Мика… Ей нужно лекарство, без него она умрет, а я…
— Никто не собирается тебя убивать, — Нори поморщился и посмотрел на меня. — Ответишь ещё на пару вопросов и езжай куда ехал. Таро-доно[2], — князь кивнул на пленного, — у тебя есть, что спросить?
М-да… Вот так сходу и, не зная о чем они тут говорили? Впрочем…
— Что-то необычное в последнее время в твоей работе случалось? — задал я вопрос ради вопроса. — Может быть, разговор какой услышал?
— Нет, — на мгновение задумавшись, потряс головой мужик. — Ничего необычного. Нам запрещено приближаться к господам самураям. Разговоров не слушаем, хотя… — Он тронул свой подбородок и посмотрел на меня. — Ясуо-сама перенёс медитацию на ближайшую ночь. Раньше он никогда так не делал. А у нас ещё мох как следует не отрос…
— Мох? — поморщился я. — Это тот, что на камнях?
— Да, — покивал пленник. — Мы же его специально выращиваем. А после каждой медитации он темнеет и осыпается.
— Ясуо Хояси медитирует в Тонком мире? — неожиданно включилась в разговор кицунэ. При этом спокойно стоящая девушка вдруг стала похожа на спаниеля, увидавшего за забором соседскую курицу.
— В Тонком мире? — мужик наморщил лоб и непонимающе посмотрел на лисицу.
— Он исчезает во время своей медитации или нет? — терпеливо пояснила та.
— Да исчезает, — помощник мастера покивал. — В лагере говорят, что господин Ясуо ходит советоваться со своим погибшим отцом, но люди болтают разное. Сам я утверждать такого не буду…
«Ага, с отцом он болтает, ну да, — мысленно хмыкнул я. Ведь, поначалу мне не был понятен такой интерес лисицы к медитациям, но теперь картинка сложилась. — Если мох темнеет и осыпается после «каждой такой медитации», то Ясуо определенно с кем-то встречается, но только вряд ли с отцом. И вот казалось бы: тупой вопрос, чтобы отстали и как угадал…»
— Ты думаешь: это Илит? — князь тоже просек фишку и мысленно обратился к лисице. — Растения же умирают от Хаоса?
— Ещё от Тьмы, но вряд ли Ясуо встречается с Сэтом, — ответила Нори лисица, а вслух произнесла:
— А как часто твой господин проводил медитации?
— Раз в две декады, через час после захода солнца, — пожал плечами мужик. — А сейчас восемь дней только прошло. Мох ещё не отрос…
— А этой ночью тоже в это же время? — уточнил князь и, дождавшись утвердительного кивка, обернулся к Кояме. — С этим все. Ребятам скажи: мешок на голову, на коня, довести до дороги и пусть едет, куда ехал.
— Подождите! — Эйка сделала останавливающий жест. — Сейчас Иоши-сан подойдёт. Это важно…
Тануки появился примерно через минуту. Поздоровался со всеми, затем внимательно взглянул на пленного и, протянув ему какой-то корешок, произнёс:
— Вот лекарство для твоей дочери! Отрежешь кусок с ноготь, растолчешь и зальешь кипятком. Два часа настоится — и дай дочери выпить. Часа через три лихорадка пройдёт. Остальное в течение дня раздай таким же больным. Там ведь не она одна заболела…
М-да… И в этом они все… Князь, не казнивший ни одного пленного, и ёкай, старающиеся помочь каждому, вне зависимости от занимаемой стороны. Впрочем, ничего удивительного. Потомок богини Милосердия вряд ли станет серийным убийцей, ну а Иоши с Эйкой по-другому просто не могут. Для них помогать людям, как для Нэко лечить. Полагаю, енот все утро лазал по лесу в поисках этого корешка, но зато теперь куча народа излечится от смертельной болезни. Люди ведь не просто так почитают ёкай Синего леса. Хотя, я вот тоже ёкай, но никакого особого человеколюбия за собой как-то не наблюдаю…
Сообразив, что ему только что выдали, мужик обалдел и расплакался. Хотел встать на колени перед енотом, но Кояма ухватил его за шиворот и быстро потащил на выход. Проводив взглядом их обоих, князь задумчиво посмотрел на Эйку и уточнил:
— Так все же, госпожа, ты считаешь, что это Илит ночью будет говорить с Ясуо?
— Не знаю, — покачала головой кицунэ. — Или она сама, или кто-то из высших асуров. Хотя, скорее всего, сама, ведь не просто же так Ясуо «медитирует» по ночам. Думаю, Королева асуров опасается появления Салисэ. Ночью богиня вряд ли сможет помешать ее планам.
— А мы как раз этой ночью собирались наведаться в гости к шаманам… — тяжело вздохнул князь и посмотрел на меня. — Таро, а ты что думаешь по этому поводу?
— Думаю, поход к шаманам можно перенести на следующую ночь, — глядя побратиму в глаза, спокойно произнёс я. — Ну а сегодня мы с Эйкой прогуляемся в лагерь Хояси. Нужно же послушать, о чем говорят эти двое?
После этих моих слов в комнате стало тихо. Брови Нори удивленно взлетели, в глазах появилось участие. Так смотрят на тяжело раненного товарища, которого уже не спасти. Эйка медленно повернула ко мне голову. Хотела что-то сказать, открыла рот, но тут же его закрыла и растеряно посмотрела на князя.
И только Иоши, который ещё не до конца въехал в сложившуюся ситуацию, перевел взгляд с Эйки на меня и озадаченно хмыкнул.
— Погоди… Как я понял, ночью в лагере Хояси появится Королева асуров. Если так, то кого ты там собрался послушать?
— Так ее и собрался, — пожал плечами я. — Они с Ясуо будут обсуждать какие-то планы.
— Хорошо, тогда второй вопрос: — лицо енота сделалось скорбным. — Ты что же, совсем из ума выжил? Или мало тебе было прошлого раза? Вчера же вроде нормальный был. Что произошло этой ночью? Что-то приснилось, или…
— Погоди, — Эйка остановила приятеля жестом и, взглянув на меня, поинтересовалась: — Как ты себе это представляешь? Мы просто пойдём и умрем?
