бери! — гаркнул он, перекрикивая шум боя. — Пятое, не спать! Быстрее заряжай!
А я перевёл взгляд на развёрнутый строй прусской пехоты. Эх, жаль, далековато они сейчас для «близнят»! Быть может, если они выбьют гренадеров с батарей, тогда я их достану, а пока могу только кинуть «всполохом». Только прусские офицеры прикрывают шеренги щитами, и толку не будет. А «молот» я воспроизвести не могу, увы.
Наблюдая за движением войск, я почувствовал холодок, бегущий по спине. Где-то недалеко вздрогнул эфир от призываемых Талантов. И не одного, не двух, а нескольких десятков. Маги? Чьи? Наши или пруссаков?
Я обернулся направо и смог только выругаться подхваченным у Диего выражением.
— Mierda del toro!
От небольшой рощицы во фланг батарее заходил эскадрон гусар. «Весёленькие» канареечно-зелёные доломаны и такие же лосины, высокие шапки из медвежьего меха с нарисованным черепом. «Гусары смерти», вспомнил я рассказы офицеров, любимый лейб-гусарский полк Фридриха. Набранные из небогатых дворян, образцово вымуштрованные, и, что самое страшное, каждый второй обладает Талантом. Пусть слабеньким, но способным швырнуть хотя бы огненный всполох. Можете представить, что будет, если они налетят на батарею? Корсаков, возможно, успеет развернуть крайнее орудие и выстрелить картечью, но этого недостаточно. Так что придётся мне вытягивать ситуацию.
— Сидоров! — заорал я. — Орудие на правый фланг!
Гусары только набирали разгон, ускоряя механических лошадей немецкой выделки. В галоп они пустятся, когда подъедут ближе, а сейчас атакуют магией издалека. Старшие офицеры наверняка используют «молоты», но и от десятков всполохов станет ой как несладко.
Справлюсь ли я с такой оравой? Нет конечно, если буду драться, как на дуэли. Надо бить их «близнятами», вкачав всю магию Анубиса в защиту. На этот раз мне не требовалось растягивать щит на восемь орудий в ряд, а только прикрыть их сбоку. Компактный щит получился плотный, почти видимый обычным глазом как лёгкая синеватая дымка. Сразу за ним я выставил отражающую связку с Тильдой и занялся моей пушечкой.
Бух! Бух! Бух!
Чужие заклинания лупили по щиту, будто дождь по крыше. Но щит стоял надёжной стеной, а сила текла через меня легко, с эдаким шипением, как газировка. У меня что, от перенапряжения «прочистились» каналы? Или это начала действовать красная ртуть? Анубис, взбодрившийся и радостный, одновременно качал эфир в щит и отдавал часть мне для заряда «близнят». Ещё секунда, другая… Есть!
— Наводи, — приказал я сам себе, — целься.
Чуть-чуть ослабив Знаки на стволах, я слегка расширил разлёт зарядов. Не время экспериментировать, но мне требовалось подобие картечи, чтобы бороться с массой всадников.
— Огонь!
Я саданул ладонью по сдвоенной казённой части, освобождая энергию.
В ушах зазвенела тишина. Пальцы обожгло эфиром, хлынувшим в пушку для перезарядки. А в сторону пруссаков полетел раскалённый шторм, расширяясь длинным конусом.
Щит лопнул, оставляя меня почти беззащитным, но это уже не имело значения. Мой огненный эфир смял защиту магов и выкосил треть всадников. Сжёг лошадей, гусар и оружие, расплескав вокруг целую метель хлопьев жирного пепла.
— Заряжай!
Чёрт с ним, со щитом, мне нужен ещё выстрел.
— Наводи! Огонь!
Когда второй выстрел смёл ещё треть всадников, мне стало дурно. Нет, никаких терзаний о забранных жизнях, это война, здесь по-другому не бывает. Мне стало муторно от другого — в мои «песочные часы» посыпался чёрный песок. Много, очень много, гораздо больше, чем за тех несчастных дуэлянтов. Господи, скольких же магов я убил? Они там все с Талантами были? Вот уж «повезло»! Ей-ей, я не добивался специально такого эффекта.
Внезапное совестное чувство мгновенно исчезло, когда со стороны недобитых гусар прилетел «молот». Щита уже не было, а связка с Тильдой только слегка отклонила заклятье.
Взрыв разорвал солдатика, отданного мне в помощь, на куски. Сидорова отбросило на десяток аршин, а меня приложило до звона в ушах.
— Ну я вас!
Перезаряжая «близнят», я в одиночку схватился за пушку и стал доворачивать на цель. Уж не знаю, откуда взялись силы ворочать такую тяжесть, но я навёл орудие. У меня «сорвало стоп-кран», и я влил в орудие раза в два больше положенного.
— Огонь!
Пылающий шторм сожрал остатки всадников. Последняя троица пруссаков развернулась и понеслась обратно к роще.
— Lichieres pautonnier!
Довернуть пушку и вдарить ещё! Всех! До последнего!
В чувство меня привёл чёрный песок, пролившийся в «песочные часы» водопадом, и Сидоров, появившийся рядом.
— Вашбродь! Успокойтесь, ушли они. Вы, ить, пушку-то оставьте, не офицерское дело тяжести таскать.
Я зажмурился, сбивая пылающую внутри ярость, и сделал глубокий вдох. Спокойно, Костя, спокойно, ты отбился, молодец. А теперь отпусти Анубиса, оторвись от «близнят» и остынь.
Отдышавшись, я открыл глаза, выпрямился и посмотрел на поле. Нет, пожалуй, не буду разглядывать, что там осталось. Хватит с меня неприятных зрелищ на сегодня.
— Вашбродь! Вашбродь! — К нам подскочил фейерверкер первого орудия. — Ивана Герасимовича убило!
Я кинулся к батарее, где возле крайнего орудия лежал Иван Герасимович.
* * *
К счастью, солдат ошибся. Корсаков был жив, но изрядно контужен и ранен в бедро осколком. Майор водил мутным взглядом вокруг, хрипел и делал слабые попытки подняться. Солдаты хотели уложить его на импровизированные носилки, но майор не позволял.
— Успокойтесь, Иван Герасимович, — я наклонился над ним, — не шевелитесь.
— Батарея! Огонь!
— Лежите, Иван Герасимович, у вас контузия и ранение. Сейчас я прикажу отнести вас в лазарет.
— Не могу, — он зашёлся в кашле, — бросить пушки. Без меня не справятся…
— Ваше состояние не позволит вам продолжить бой. Я приму командование над батареей.
Взгляд у него прояснился, он схватил меня за плечо и громким шёпотом произнёс:
— Не посрами меня, Костя. Только не посрами!
Силы его оставили. Корсаков побледнел, закатил глаза и потерял сознание.
— Быстро! — я кивнул солдатам. — Несите его!
Переложив майора на носилки, они подняли их и почти бегом помчались в сторону полевого госпиталя.
— Батарея! — Я встал в полный рост. — Беглым! По готовности! По вражеским орудиям! Огонь!
Подзорная труба Корсакова валялась на траве, я поднял её и навёл на лес, откуда приехали гусары. Так, здесь вроде никого больше нет. А что у нас с вражеской пехотой? Они выбили гренадеров и атакуют Тобольский полк, если я не ошибся и верно узнал штандарт.
— Сидоров!
— Здесь, вашбродь!
— Возьми кого-нибудь в помощь и тащите «близнят» на левый фланг.
— Слушаюсь!
Через десять минут я уже наводил свою пушечку на вражескую пехоту. Далековато! Может, и добьёт, но особого урона пруссакам не нанесёт. Попробовать Знаками? Сюда бы «Нервного принца», мы бы им устроили показательное выступление!
Я вспомнил про шпагу, которую использовал как middle wand, потянулся рукой к поясу, но пальцы схватили пустоту. Кажется, я потерял её после атаки «молотов».
— Ваше оружие. — Голос Кижа шепнул мне прямо в ухо. — Держите, Константин Платонович.
Мертвец, появившийся рядом, передал мне шпагу в ножнах. Я поблагодарил его кивком, взялся за рукоять и обнажил клинок.
Ёшки-матрёшки, это что такое⁈ Металлическое лезвие превратилось в полупрозрачную полосу из непонятного материала. Она светилась мягким голубоватым светом и больше напоминала игрушку, а не оружие. Это я сделал? Металл переродился от мощного потока эфира? Никогда не слышал о таком. И что теперь прикажете делать с этим непонятным «чудом»?
Анубис тоже заинтересовался клинком. Прикоснулся к нему эфирным щупальцем, фыркнул и ткнулся мне в рёбра. Мол, нормально всё, обычное дело. Пользуйся, как и собирался.
Я решил попробовать и взмахнул шпагой. К моему удивлению, на конце появился Знак огня, вспыхнул и полетел в сторону прусской пехоты.
Нет, настоящего middle wand’а из преображённого клинка не получилось. Скорее, здоровенный small wand, но вполне подходящий для моих задач. Помочь Тобольскому полку? С лёгкостью!
Следующий час я занимался муторной и утомительной работой. Во-первых, держал щит, прикрываясь от всполохов, которые швыряли в меня пехотные офицеры. Во-вторых, метал им в ответ разнообразные Знаки. Огонь, Вода и Холод, связка «карусель» и прочие гадостные «радости». Я представлял в деталях символы, Анубис рисовал их и наполнял эфиром, полупрозрачная шпага отправляла конструкции в полёт. Не «молоты», конечно, но сотни три пехоты я разогнал, а затем отбил «близнятами» атаку кирасир.
Когда пруссаки устали получать мои подарки и залпы нашей пехоты, прозвучал сигнал к отступлению и остатки пехоты откатилась к холму.
— Господин капитан-поручик!
Ко мне подбежал один из молодых прапорщиков. Он, вместе с парой таких же боевых товарищей, командовал
