Ступень Пятая - Инди Видум

никуда не денется и даже если сбежит из этой ловушки, попадет в следующую. По поведению он не тянет на осторожного хорошо пожившего умелого мэтра от магии, так что рано или поздно проиграет. Да, Накрех ждать не любил, но умел. А еще умел использовать любую подвернувшуюся возможность.

Возвращение в тело было странным. Накрех не сразу понял, что с ним делают, а когда понял — ярость застила ему взгляд и в себя маг пришел, только когда в палате живых не осталось. А все потому, что тело мага никто не имеет права трогать, да еще в таких низменных интересах. Стало понятно ехидство Моруса, который при последнем разговоре намекнул, что они близки к снятию ограничителей с нынешнего тела. Накрех предпочел бы более изящное решение, при котором он бы исчез, не оставив следов. Но при таком развитии событий — это не вариант. Теперь его исчезновение незаметным не станет.

После расправы над персоналом Накрех пришел в себя, но злость не растратил, поэтому к выходу пошел не скрываясь. Разумеется, перед этим он просканировал здание и выяснил, что с охраной магов дело обстоит из рук вон плохо. Таких наказывать сам бог велел. Нет, всех он убивать не стал. Просто поджег здание, как только из него вышел. С его стороны это было, можно сказать, предусмотрительностью, чтобы исчезновение одного из пациентов не заметили сразу. Или благотворительностью, если считать за таковое деяние освобождение сумасшедших магов от бренного тела.

Последним Накрех убил охранника на проходном пункте, но убил аккуратно, чтобы не заляпать ничем ботинки. Не любил маг ношенное кем-то, но выходить на улицу в больничных шлепанцах, которые так и норовили свалиться при ходьбе, недостойно настоящего мага. Обувь он заменил в первую очередь.

Собрав по магазинам себе гардероб, Накрех зашел в кабинку общественного туалета, где, используя знания Новикова и коробку женской косметики, изменил внешность немагическим путем, поскольку о том, что ряд камер различали иллюзии, он знал. А если иллюзии нет, то и сиянием на записи он не привлечет к себе внимания.

Тело, отвыкшее от нагрузок и от пропуска через себя магии, болело, но Накрех не останавливался, уходя все дальше и дальше от больницы. Идею воспользоваться транспортом он отбросил, потому что, если не набрасывать иллюзию, кто-то рано или поздно обратит внимание на мужика в гриме, а если набрасывать — он может засветиться на камере. Оба варианта — так себе.

Нужно было срочно искать убежище, в котором можно было бы отсидеться пару дней и провести нужные ритуалы. И оно нашлось само.

— Мужик, трубы горят. На бутылку чутка не хватает, — пристал к нему бомжеватого вида охламон. — Займи безвозвратно, а?

Накрех, у которого в карманах новой одежды было шаром покати, хотел было тому ответить, куда идти за безвозвратным займом, но общая побитость жизнью побирушки навела его на мысль:

— Неужели занять некому?

— Один как перст живу, — пустил слезу мужичонка. — Не жизнь — каторга. Одна радость чуток с утра выпить, днем добавить да вечером отполировать, понимаешь?

— Понимаю, как не понять, — участливо сказал Накрех.

К телу он почти приспособился и решил провести более тонкое воздействие. Через заклинание мужичонка считал его уже близким другом и радостно повел к себе в гости, чтобы обмыть дружбу, даже забыв, что обмывать нечем.

В квартире было грязно и вонюче. Накрех решил это в один присест, собрав весь мусор и спалив вместе с хозяином, у которого предварительно изъял ключи от квартиры. В принципе, ключи были не слишком нужны, за свою жизнь Накрех научился проникать куда угодно без любых отпирающих устройств, но с ключами не надо приспосабливаться и тратить магию.

Потом маг прикинул, что для него приоритетнее и решил прогуляться до продуктового. Денег не было, но так и в продуктовом магазине не было камер, различающих невидимость и отвод глаз, поэтому хозяева магазина сами того не подозревая, спонсировали противоправительственный заговор. Гадить у места проживания Накрех не любил, но выбора не было — поход за едой отнял оставшиеся физические силы, а ведь следовало еще придумать, на чем спать. Накрех мог обходиться и без минимальных удобств, но к чему это, если вокруг куча слабо охраняемых магазинчиков?

В освобожденную от бывшего владельца квартиру он пришел на подгибающихся ногах, нагруженный, как ишак. Часть свалил в комнате, продукты отнес на кухню, поставил чай, сделал несколько бутербродов, дал возможность себе отдохнуть.

Желание после еды плюнуть на все и поспать, нормально поспать, чего ему так не хватало в полубредовом состоянии в тайнике, Накрех в себе придавил, потому что ему нужна была память тела, в котором он сейчас находился. Поэтому ритуал, забирающий память тела, он провел, хотя после него единственное, чего смог — плюхнуться на заблаговременно надутый матрас и отключиться. Нанесение руны требовало куда больше сил и сосредоточенности. И ингредиентов, которых не было. Так что придется это временно отложить. Тело было слабое, телу требовался отдых, а вот душа вполне могла продолжить то, что так хорошо началось.

Накрех отправился в свою ловушку. Увы, там его ожидал неприятный сюрприз — Елисеев не захотел дожидаться хозяина и удрал, предварительно нагло испортив ловушку. Какой нехороший мальчик, придется делать новую, да еще и с учетом того, что старую Елисеев оказался способен разрушить. Накрех дыру изучил, попытавшись понять, как в месте, в котором все подчинено его законам, сработала чужая магия. Значит, есть где-то дыра в схеме. Но искать ее не хотелось. Усталость тела сделала свое дело — и маг провалился в самый обыкновенный сон, в котором его никто не потревожил.

За все время, что Ефремов занимал кабинет главы Императорской гвардии, случилось впервые, что два главных лица страны пришли к нему сами, чтобы не упустить новости, если таковые вдруг появятся. Причем никто из них не покушался на генеральское кресло, оба заняли стулья для посетителей, правда, докладывали все равно в первую очередь императору, а если звонили ему, Ефремову, то сразу же включалась громкая связь на телефоне, чтобы император с сыном не упустили ни малейшего слова.

Принесли очередной доклад, а вместе с ним и ужин, потому что время было позднее, а поиски преступников не должны быть приводить к отказу от еды. Ефремов протянул докладную записку императору, но тот отрицательно покрутил головой и придвинул к себе тарелку обоснованно подозревая, что в ней найдется куда больше интересного. Ефремов такого себе