Вариант "Синий" (СИ) - Гор Александр

Генеральный Штаб якобы всё знал заранее. Но почему тогда 11-я армия Манштейна уже в первый день наступления сумела прорвать первую линию обороны 18-й советской армии и продвинуться на юг примерно на десять километров? Несмотря на высокую, как говорят генштабисты, концентрацию противотанковой и обычной артиллерии в обороняющихся дивизиях. Проморгали или проявили слабость командиры на местах? А что будет, когда двинется вперёд вдоль левого берега Буга17-я армия Руоффа, а вдоль правого берега Днепра 1-я Танковая армия Клейста?

4

Выстояла бригада! Выстояла, пожалуй, лишь из-за того, что Гвардия. Потери просто ужасные. Особенно в живой силе. Если бы не пополнения, то в батальонах осталось бы, от силы, процентов десять личного состава. Остальные либо пали смертью героев, либо ранены и с огромным трудом переправлены в тыл. Не шутка: потрёпанное соединение полковника Гаврилова отбило натиск полноценной немецкой дивизии, поддержанной танками и штурмовыми орудиями.

От Хотимска до Липовки — меньше семи километров. Дивизионная артиллерия добивает свободно, поэтому снаряды 105-мм и 150-мм гаубиц в промежутках между атаками почти не прекращали рваться. И самое неприятное — летят они по крутой траектории, из-за чего вырытые для танков капониры почти не помогают. Разве что, от осколков, которые Т-55 и без того неплохо держат. Одна радость — рассеяние снарядов у гаубиц значительно выше, чем у пушек, так что попасть в танковый окоп достаточно сложно.

Но ведь попадали! Благо, от сферической башни рикошетят и эти «дуры», так что пробития именно башни ни на одной машине не наблюдалось. А вот моторно-трансмиссионное отделение и гусеницы страдают. К середине дня танкисты уже даже прекратили реагировать на очередные выбитые катки и порванные звенья гусениц. Всё равно, даже если придёт приказ, бригада не сможет наступать. А стрелять из пушки и пулемёта можно и с места. Даже если двигатель, развороченный взрывом, но не загоревшийся (или возгорание успели погасить), не работает, можно стрелять.

Ни наступать бригада не сможет, ни отступать, не бросив остатки бронетехники и раненых. Только погибнуть в руинах этой белорусской вёски.

Немцы и на этот раз остались верны своей тактике: постараться обойти позиции, которые не удаётся взять сходу. Получив по зубам в первых двух атаках, часть пехоты зашла с севера, со стороны деревни Еловец. Но дорога на Ершичи, пригодная для движения техники, от Хотимска на Ершичи одна, и следующая атака была от Еловца. Не получилось. Тогда попытались обойти с северо-востока, со стороны Петровки. Благо, Пётр Михайлович разместил артиллерию и миномёты в лесном массиве восточнее Липовки, иначе без огневой поддержки танков мотострелки не выдержали бы.

Всё это перемежалось новыми артобстрелами и волнами пехотных цепей, накатывающими от Хотимска. Поля между городком и Липовкой превратились в самое настоящее мёртвое поле, изображение которого полковник видел на картине Васнецова. Только лежали на нём не русские витязи вперемешку с половцами, а немцы в серо-зелёной форме. И дымилась серая техника с намалёванными на ней чёрными крестами.

Поддержка со стороны штаба армии? Еле-еле допросился авиационного удара по позициям артиллерии, не дающей житья.

— На других направлениях тоже тяжко, Гаврилов.

— Может быть, там и тяжко, но под огнём этих чёртовых гаубиц через три часа у меня не останется ни одного танка, ни одной боевой машины пехоты. А потом немцы добьют оставшихся в живых мотострелков и спокойно пройдут по дороге на Ершичи. Вы хотите, чтобы столько секретной техники, пусть даже и сильно повреждённой, фашистам досталось? Снаряды к танковым орудиям кончаются, миномётные мины на исходе, патроны к автоматам приходится у мёртвых собирать!

Прилетела сначала девятка пикировщиков Ар-2, а потом шесть штурмовиков Ил-2. Отработали по артпозициям фрицев хорошо: до конца дня огонь по Липовке вела лишь одна гаубица да две полковых «трёхдюймовых» пушки. Но от огня зенитчиков потеряли две «Арочки» и один Ил.

После этого в деревню и смогли подойти два неполных батальона стрелковой дивизии, помогавшие отбивать слабеющие атаки фашистов. А потом и подвезли боеприпасы, с которыми действительно была уже беда.

— Вечно у нас без доброго пинка ничего не работает, — морщась от боли (таки умудрился «схлопотать» осколок снаряда в плечо!) ворчал командир бригады.

И лишь с началом короткой летней ночи, вместе с подошедшей стрелковой дивизией, пришёл приказ: отходить в тыл.

— Не могу я отходить прямо сейчас, — орал в микрофон рации полковник. — Мотострелков и остатки артиллерии ещё получится отвести, а эвакуировать танки — никак. У меня же их, способных самостоятельно передвигаться, осталось меньше роты, семь единиц. Ну, у четырёх к утру удастся починить ходовую. А остальные, если не сгорели, то повреждены так, что тягачи требуются. И это — не говоря о БМП, которых на ходу и вовсе только пара штук осталась.

— Выкручивайся, Гаврилов, как хочешь, но эвакуируй всё, что годится не только на переплавку. Остальное — взорвать, но чтобы немцам, если они всё-таки войдут в Липовку, ничего не досталось. Даже сильно повреждённого.

В тыл — это хотя бы за мост через Ипуть до которого минимум пятнадцать вёрст. Выход, конечно, есть: цеплять повреждённые танки к тем, что ещё на ходу, и тащить на буксире. Но сколько же при этом придётся сжечь топлива, сколько использовать ценного моторесурса: это же три-четыре часа на одну ходку, и до рассвета не успеть даже вторую ходку закончить.

Посоветовались с майором Затонским и решили первым делом вывозить те боевые машины, которые уже не способны вести огонь. Чтобы поутру, если немцы снова попрут, сильно повреждённые, но с целыми орудиями, смогли поддержать стрелков.

Попёрли! Не так рьяно, как накануне, но попёрли. Да ещё и с нового направления, с юга, от деревушки Узлоги. И полковую артиллерию подтянули. Но дивизия, меняющая бригаду, свежая, пусть и неполная, всего два полка, однако за остатки ночи успела не только полуразрушенные траншеи, вырытые мотострелками, подновить, но и новые выкопать, так что встретила атакующий батальон шквальным огнём. И самоходки, двинувшиеся полями от Хотимска, противотанковой артиллерией уполовинить.

Гаврилов оставался в блиндаже-командном пункте, переданном командиру стрелкового полка подполковнику Соболеву, до последнего. И его танкисты вели огонь из повреждённых танков по вражеской пехоте до тех пор, пока последние из ещё ремонтопригодных машин не потащили за Ипуть. Уже по темноте следующей ночи.

Под Рославлем шли куда более масштабные бои, чем в этот день в районе Липовки. Всё-таки прямая дорога к этому городу от занятого немцами Кричева, проходит не по этим задворкам на границе РСФСР и БССР. Но на окраине Хотимска гитлеровцы окапывались усердно, ожидая повторного удара Красной Армии. Правда, если он и будет проводиться, то уже без участия 1-й гвардейской отдельной тяжёлой мотострелковой бригада полковника Гаврилова. Всего за несколько дней боёв от неё, можно сказать, осталось лишь знамя да название.

Да, прорвали вражескую оборону. Да, уничтожили, в общей сложности, больше двух полков гитлеровцев, несколько десятков орудий и миномётов, а также несколько десятков танков, самоходных штурмовых орудий и бронетранспортёров. Но и сами понесли такие потери, что 1-й гв отмсб теперь дорога только на переформирование.

Оправдываться тем, что в наступлении потери всегда выше, чем в обороне? Так ведь самые тяжёлые потери понесли, именно обороняя эту самую Липовку. Тем, что отражали атаки превосходящих сил противника? Тоже верно, но лишь отчасти: бригада была обеспечена такой техникой, которой нет у немцев.

Можно сослаться и на жёсткий приказ держаться за чёртову Липовку, как утопающему за спасательный круг. Ведь даже во время зимних боёв у бойцов Гаврилова была возможность маневрировать, время от времени менять позиции. А здесь приходилось тупо сидеть на месте и ждать, когда прилетит германский «чемодан». Болотистая местность, чёрт бы её подрал, в которой танку завязнуть — проще простого.