ненадолго, до взятия Петрограда. Но увы, не удалось.
Да оно и понятно. Можно мимикрировать и втереться в доверие к самой оторванной шпане, можно превратиться в кого угодно. Но нельзя стать тем, кем ты не родился. И титул, имеющийся у меня ныне, роли не играет, ибо он получен, а не унаследован. Посему я был есть и останусь для Романовых чужим. Выскочкой.
И своим мне не стать. Никогда. Каких бы важных услуг ни оказал.
Тем более, в данном случае моя услуга скорее из разряда медвежьей. Да, да, ведь они твёрдо убеждены, что власть большевиков скоро и так бы пала. И тогда наступила бы реставрация. А во главе её кто? Правильно. Дедушка нынешнего императора Николай Николаевич Младший или двоюродный дядюшка Алексея Кирилл Владимирович. Оставшаяся парочка – родные братья вышепоименованных. Ах да, ещё про одного кандидата забыл, Александра Михайловича. У него и вовсе два в одном, ибо он не просто дедушка, но, по супруге своей, Ольге Александровне, родной тётке Алексея, ещё и дядюшка.
А тут я влез, семью Николая II спас. Да вдобавок корону на юного Алексея напялил. Экий пакостник!
Так что я для Романовых не просто чужак, но и враг.
Да, справедливости ради следует сказать, что не для всех. Есть тут пятеро иных, которые ко мне питают самые искренние тёплые чувства. Среди этой пятёрки один вообще мой воспитанник, а другая… Впрочем, насчёт неё промолчу. Словом, они – мои и всецело за меня.
Но обольщаться не стоит. Во-первых, помощи мне от них особой ждать нельзя – дети. Не по годам – по жизненному опыту. То есть полной картины происходящего они не видят. С ними самими ещё нянчиться и нянчиться.
Во-вторых они для всех остальных Романовых в силу своего необычного воспитания точно такие как и я. Только статусом из-за своего происхождения обладают несколько иным, повыше. Опять же и враги из них несерьёзные. Посему они скорее изгои.
Внезапно нахлынула усталость. Не та, что после трудового дня, когда напахался будь здоров, но глядишь на творение рук своих и радостно на душе. Тут иная, свинцовая, тягучая, тоскливая – весь день строил домище, а к вечеру глядь – замок-то на песке воздвигнут: покачиваются стены, скрипит что-то на крыше. Но хуже того, что и фундамент поплыл. А ты стоишь, как дурак, и понятия не имеешь, за что хвататься в первую очередь.
На миг даже некая паскудная мыслишка появилась вообще бросить всё. Устал, надоело. Ну сколько можно?!
Вот только нельзя мне. Да, я – чужак, но для этих, а не для России. А в ней ещё Марков и Шапошников, Каппель и Дроздовский, Слащёв и Деникин. Да разве одни вояки?! А Виленкин с братьями Солоневичами, Шавельский с отцом Питиримом, крестьянин Миленин и старый казак Мамай, не говоря о прочих, поверивших?
И для Лаймы с Людмилой эта страна тоже родная. А Осипенко за неё вообще жизнь отдал. И маленький корнет. И Коссиковский с Бояринцевым и Безобразовым, и прочие офицеры конвоя, земля им пухом. А сколько наших солдат на пути в Москву погибло, мир их праху?
Опять же детушки малые у меня на руках, которые в изгоях пребывают. С ними как быть? Случись что и после очередного мятежа или переворота – неважно – им первым достанется. По полной программе. Да, невиновным, так что с того? Наказывать-то станут кого попало, кто под руку первым подвернётся, ибо русский бунт и впрямь бессмысленный. И в живых сестричкам с братцем не бывать, поскольку бунт вдобавок ещё и беспощадный.
Словом, собирай, Виталька, остатки сил воедино, ибо труба зовёт. Причем выезжай немедленно, ибо имя старшей сестры Алексея в качестве подписи означало, чтобы я бросал всё и срочно возвращался в Москву. В литерном, то бишь без остановок.
Тем не менее теплилась в моей душе надежда, что Виленкин попросту перестраховался, так подписавшись. Как знать, вдруг возникшие вопросы лишь кажутся неразрешимыми, а на самом деле для меня, вооруженного кое-какими знаниями XXI века, пусть и не пустяковые, но вполне решаемые.
Тем более ухудшилась-то ситуация в Царицыне, то бишь в Регентском совете, а там у меня большинство. Разве с братьями Константиновичами отношения испорчены, но прочие-то никуда не делись.
Получалось, друг Абрамыч точно перестраховался. С этой уверенностью я и катил в Москву. Но увы…
Глава 1
Делёж чужого пирога
Вроде бы недолго Голицын отсутствовал, но сколь много перемен произошло за это время в столице…
Убедился в том Виталий ещё до въезда в неё. На последнем полустанке перед Москвой литерный, в котором он ехал, неожиданно остановился и в вагон зашёл Герарди. Позади Виленкин.
Они-то и рассказали Голицыну о произошедших переменах. И в первую очередь о глобальных изменениях в составе Регентского совета, куда разом включили аж пятерых Романовых. Причём все пятеро – апапá, как выразился Виленкин, то бишь дедушки Алексея: Николай Николаевич с братом Петром, Кирилл Владимирович с братом Борисом и Александр Михайлович.
Кроме того, в Совет включили ещё четверых: графа Татищева, князя Долгорукого, однофамильца Виталия князя Голицына и графа Коковцева, прибывшего вместе с частью Романовых из Кисловодска.
Получалось, теперь при возникновении разногласий любой вопрос будет решён в пользу великих князей, за которыми отныне большинство голосов. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, на чью сторону встанут ещё четверо недавно избранных. Особенно двое из них, Татищев и Долгорукий, хорошо помнящих бесцеремонное поведение красного комиссара Остапа Бендера в Тобольске.
И чем вопрос серьёзнее, особенно если он связан с какими-либо реформами, например отменой старшинства в армии, тем больше шансов, что дедушки его провалят. Во-первых скажется консервативное мышление, а во-вторых… Ну, хотя бы в пику нахальному выскочке.
Однако главная опасность, разумеется, исходила от Романовых. Для чего они забрались в Совет – объяснять не надо. Власть. Дабы понять это, достаточно посмотреть на вопросы, которые в отсутствие Виталия пытались решить новоиспечённые господа регенты.
Армия. Здесь они копали неглубоко и только для того, чтоб сменить главкома. Выдвинутое ими объяснение на первый взгляд выглядело весьма убедительно. Во всяком случае с политической точки зрения: настоящую столицу Российской империи не должен брать простой боевой генерал. Неправильно оно. Вернуть её надлежит именно Романову. Причём неважно какому. Просто с учётом прошлых заслуг и популярности в войсках лучше всего на эту роль подходит… Ну да, Николай Николаевич собственной персоной. Тем паче он уже был верховным главнокомандующим в первый год Великой
