Невероятное, чудовищное везение. Мы могли бы разминуться буквально на полчаса и даже не встретиться в этой безжизненной пустоши, но судьба свела нас снова. И я вынужден сидеть в тесном подполе, не имея возможности выскочить и допросить эту троицу. Шутки судьбы иногда бывают удивительно жестокими.
Нет, я, конечно, мог бы попробовать выбить люк над моей головой, но Бородатый поставил на него стул и уселся сам, а он, надо заметить, был далеко не самым хилым мужчиной. Да и я отнюдь не супермен. Приподнять смогу, откинуть крышку — очень вряд ли.
— Может, сперва надо было договориться с покупателями, а уже потом везти оружие? — хмыкнул Бородатый.
— Не учи нас делать бизнес, — холодно процедил третий.
Одно было ясно. Банда Мартинеса разбежалась после того налёта. Ну или Пепе от неё откололся. В любом случае, ублюдок должен знать, где искать своего бывшего босса. Надо всего лишь потянуть за эту ниточку.
— Борода, ты же не хочешь, чтобы твоя скво вдруг овдовела? — спросил Пепе. — Она слишком страшная, чтобы найти себе нового мужа.
Я слышал, как шумно раздувает ноздри Бородатый. Ситуация обострялась, я чувствовал, как внутри меня всё сплетается в тугой комок нервов.
— А ты обманщик, Борода. Лжец, — произнёс вдруг третий.
— С чего вдруг, — глухо произнёс Бородатый.
— Обедали, говоришь? Вдвоём из трёх тарелок? — хмыкнул его собеседник.
Твою мать.
Раттингтон, как назло, снова закряхтел, хватаясь за спину.
Щёлкнули взводимые курки, я прямо-таки кожей почувствовал, как на Бородатого наставили револьверы. У него же никакого оружия, кроме пожилого кремневого карамультука, не было, во всяком случае, когда он выходил встречать нас с доктором.
Дело принимало совсем скверный оборот.
— Кто тут у тебя, Борода, — холодным тоном спросил Пепе.
Мне стало предельно ясно — Бородатый в любом случае покойник. Что бы он сейчас не сочинил в свою защиту, приговор уже вынесен.
Зуни вдруг взвизгнула, послышался какой-то шум, звуки ударов, грохот. Доктор Раттингтон не удержался и задел полку с джином, звякнули бутылки.
— Где? В подполе? Да, Борода? Открывай, сука! — рявкнул голос.
Я достал второй револьвер, взвёл оба курка. Попробуйте только сунуться, уроды. Заранее прищурился, чтобы меня не ослепило внезапной переменой освещения.
Наверху кто-то пинком отбросил стул, откинул половичку. Я немного отошёл назад, толкая доктора и заставляя его снова погреметь бутылками.
— Точно, мать его! Борода! А ну, открывай!
Люк распахнулся, в проёме показалось лицо Бородатого, у которого в бороде явно прибавилось седых волосков. Позади него стояли двое, которые тут же начали палить в люк и в пол рядом с ним, не глядя. Мы с Раттингтоном забились в дальний угол, подальше от шальных пуль, которые выбивали фонтанчики пыли из земляного пола и разбивали бутылки, которые лопались на тысячи осколков, будто гранаты. С каждым новым выстрелом в подпол проникал новый лучик света. Всё затянуло пороховым дымом, запах которого смешался с ароматом дешёвого виски и джина. Нас с доктором даже если и посекло осколками, то сразу же продезинфицировало. Проспиртовало.
У визитёров вскоре кончились патроны, но мне эти несколько секунд показались целой вечностью. Теперь моя очередь, сукины дети.
— Джо, загляни, — попросил один из них.
— Сам загляни, — фыркнул другой.
Кто-то всё-таки заглянул в люк. Я так и не узнал, был это Джо или кто-то ещё, я не спрашивал его имени. Я прострелил ему башку раньше, чем он успел сказать «здравствуйте, мистер Шульц».
Вновь началась пальба, наверху послышались крики и грохот, буханье тяжёлых сапог, звяканье шпор и звуки борьбы. При всём этом я понимал, что ситуация так себе, и при желании они легко смогут меня выкурить из этого подпола, нужно только захотеть.
Я услышал сдавленный вскрик, выстрел, истошный визг Зуни, но выпрыгивать из люка не спешил, наверху по-прежнему было двое врагов, а я в уязвимом положении. Лезть под пули в такой ситуации будет только конченый идиот.
— Вы умеете стрелять, док? — спросил я.
— Н-немн-ного, — пробормотал Раттингтон.
Нет, это не выход. Всё же я обещал довести его до территории навахо. К тому же, он может случайно подстрелить не того, убить Пепе, и тогда след оборвётся. С него станется.
Придётся побыть идиотом самому. Я взял одну из бутылок с отбитым горлышком, отхлебнул немного, для храбрости, бросил наверх, отвлекая внимание, а затем высунулся из люка сам с двумя кольтами наперевес.
Можно было и не выскакивать. Наверху резня уже закончилась, Зуни сидела с отсутствующим видом над трупом бандита, из груди которого торчал широкий нож, Раненый Бородатый лежал, привалившись к стене, к миксу из соли и перца добавился ещё и кетчуп, он словил пулю, судя по всему, куда-то в лёгкое. В хижине царил разгром.
Пепе нигде не было, зато дверь была распахнута настежь. Я выбрался из подпола, скрипя зубами. Если ублюдок сумеет улизнуть… Лучше об этом не думать.
Я выскочил на улицу, заметил краем глаза движение возле навеса с лошадьми. Громыхнул выстрел, выбивая из косяка над моей головой несколько щепок, я пальнул в ответ. Промахнулся, но хотя бы заставил мерзавца залечь в укрытии. Тут же нырнул обратно в дом, поглядывая из-за угла.
— Пепе! Ты, кусок дерьма, выходи, я тебе глаз на жопу натяну! — заорал я.
Эхо, гуляющее между скал, пообещало сделать это ещё несколько раз.
— Я тебя не знаю, гринго, но с удовольствием убью! — крикнул мексиканец в ответ.
— Зато я знаю тебя, урод! — крикнул я. — Пустыня Чиуауа, Хомстед Медоус! Мы виделись в пустыне!
Пепе расхохотался в голос. Лошади под навесом, перепуганные выстрелами, ржали и бесновались, не позволяя мне прицелиться.
— Серьёзно⁈ Бродячий цирк? Это ты? — рассмеялся он. — Парни не поверят, ей Богу!
— Выходи, и мы посмотрим, что ты сможешь сделать один на один! Как мужчина! — крикнул я.
— Провались ты к чёрту! — крикнул он.
Он побежал под навесом к своей лошади, но тут вдруг послышалось ржание и глухой звук удара. Я вышел из дверного проёма, окликнул Пепе снова. Пепе не отзывался. Когда я заглянул под навес, то увидел, что он лежит прямо напротив Ниггера, который неистово ржал и бил копытами. На смуглом лице Пепе явственно отпечатался след от подковы. На этот раз расхохотался уже я.
Глава 21
Несчастного Пепе пришлось отливать водой, чтобы он очухался. Копытом Ниггер бил так, чтобы наверняка, и мексиканцу сильно повезло, что жеребец его не убил наповал.
Все, кроме меня, были заняты делом. Доктор Раттингтон возился с трупами, щупая их черепа и измеряя каким-то странного вида циркулем, Зуни прибиралась в доме и штопала своего возлюбленного. Бородатому сильно досталось, я не знал, выживет ли он вообще.
Так что с Пепе, безоружным, раздетым и связанным по рукам и ногам мы были наедине. Прямо там же, под навесом. Я выплеснул на его лицо целое ведро воды, тот застонал, значит, очнулся. Я демонстративно принялся точить нож камнем. Допрос с пристрастием я вёл впервые, но знал, что ожидание пытки работает ничуть не хуже самой пытки.
Физиономию ему подрихтовать всё равно придётся, но это уже крайние меры. Я рассчитывал, что он запоёт раньше.
— Давай-ка знакомиться заново, сеньор, — по-испански сказал я, когда Пепе сумел раскрыть один глаз и подёргать связанными руками.
— Тебе конец, гринго, — прошипел он.
Я эти дешёвые угрозы не воспринимал всерьёз. Но всё равно хотелось поскорее перейти от взаимных угроз и оскорблений к конструктивному диалогу. Я верил, что диалог всё-таки получится.
— Меня зовут Джек Шульц. Тебя, насколько я знаю, Пепе, — сказал я.
— Для тебя, гринго, сеньор Гарсия. Хосе Гарсия, — с вызовом произнёс он.
Я попытался вспомнить это сочетание в моём списке. Нет, никого с такой фамилией там не значилось. Разве что за членов банды Хорхе Мартинеса можно было получить по сотне баксов, но только если удастся доказать причастность арестованных к этой самой банде. Найти свидетелей, выбить признание, или вроде того. Сами они наверняка будут всё отрицать.
