И потом Елизавета еще повторила кое-что из узнанного про меня от Эльвиры. Со злорадством упомянув про некоторые непечатные эпитеты. Услышанные их от критиканствующей в мой адрес Клюйко. Но тиражировать их вслух она всё же не решилась. Меня это отчасти порадовало.
Оказывается, икряная мадам в курсе почти всех неурядиц, которые за последние сутки успели свалиться на мою несчастную и не единожды помятую голову. Она последовательно шла по моему следу и отставала совсем ненамного. Буквально на шаг или два. Что тут скажешь, профессионал самого высокого пошиба, с этим я никогда не спорил!
— Ко мне домой ехать надо! — вернув трубку, в самом буквальном смысле, «автомобильника» в руки полковника Дорохова, объявил я ему уже без прежних просительных интонаций, — Там скоро человек Севостьянова объявится. Заодно и гардероб сменю!
Про непреложное условие, касательно возвращения спортивного исподнего в руки транспортной милиции, я помнил очень хорошо. И этот камень со своей души я хотел снять, как можно быстрее. Бедная-бедная Полина! Сколько стенаний от отца-барахольщика ей еще предстоит выслушать по этому поводу! Впрочем, я вполне допускал, что не такой уж и фетишист Валерий Дмитриевич. Просто ко мне он почему-то относится необъективно и без должной симпатии. Отсюда и куча необоснованных претензий к золотому фонду советской милиции. Уж я-то точно про себя знал, насколько хороший я человек. А вот он по какой-то причине этого еще не понял или не захотел понять. В отличие от своей неглупой и прозорливой дочери. Н-да…
Играть в шпионов я не стал. Когда мы двумя машинами подкатили к дому Паны, избавляться от группы поддержки линейщиков я счел недальновидным и контрпродуктивным. Отлично понимая, что уберечь в тайне свою связь со важняком Генпрокуратуры и по совместительству доверенного человека Москвы, мне всё равно не удастся. Потому, как ни секунды не сомневался, что Дорохов обязательно приставит к адресу обоих своих оперов. А, если понадобится, то легко вызовет им подмогу. А учитывая то, что главную военную тайну про цековского деда я ему уже слил, то изображать таинственность теперь и вовсе не имело никакого смысла. Наличие же силового прикрытия с участием одетого по форме полковника, да плюс к этому еще радифицированной «Волги» с блатными номерами самой крутой серии, давало ощутимые преференции.
Исходя из всех перечисленных обстоятельств, я без каких-либо колебаний пригласил Валерия Дмитриевича в квартиру. И он, тоже ни секунды не сомневаясь, не преминул этим приглашением воспользоваться.
Дальше пошло кино про ошибку резидента. С исполнением всех конспиративных ритуалов. После условного троекратного звонка, светлое пятно дверного глазка с той стороны померкло и там кто-то пискнул. Затем поочерёдно защелкали запоры и на меня через распахнутую дверь, перелетев через порог, запрыгнула совсем не мелкая, откормленная Паной девочка Лиза. Не обращая внимания на угрюмого милицейского полковника, стоявшего в двух шагах и едва не сбив меня с ног увесистым, уже не совсем детским телом, она повисла на мне. Без стеснения обхватив руками и ногами. И выражая в моё левое ухо непонятные слезливые междометия. Вперемешку то ли с соплями, то ли со слюнями. Скорее всего, и с тем, и с другим. В ушах моих от таких проявлений бурных чувств перевозбудившейся пельменницы, стало мокро и снова появился звенящий шум. Лиза, видать, разнервничалась и была немного не в себе. Одиночество в пустой квартире, да еще после криминально-кровавого стресса, запросто и у взрослого человека ушатает психику.
После того, как в её присутствии медики оказали первую помощь порезанному Нагаеву, у впечатлительной девчонки было время проникнуться всякими мыслями. В том числе и полными пессимизма. Потому что злодея и его окровавленный нож она тоже хорошо рассмотрела. Так как изъятие вещдока происходило в её непосредственном присутствии.
— Они в этом возрасте все, что ли дуры? А, Корнеев? — не стал стесняться в оскорбительных предположениях товарищ Дорохов, — Или это ты такой заразный? — с нескрываемым неодобрением поджал он губы.
— Типун вам на язык, товарищ полковник! — огрызнулся я, предпринимая в это же время титанические усилия, чтобы оторвать от себя, обвившею меня лианой, Лизавету, — Племяшка это моя! Не видите разве, переживает она! По-родственному!
— Ну-ну! — скептически покачал головой изначально, с самого первого дня невзлюбивший меня отец Полины. И потому, не веривший ни одному моему слову. — Я вижу, что по-родственному…
Пришлось карячиться и в квартиру заходить скульптурной композицией, изображающей разнополых сиамских близнецов. Только внутри и только после настоятельной просьбы налить нам с полковником чая, удалось спустить Лизу на пол и побудить её убраться на кухню. Шмыгая носом и оглядываясь, она побрела исполнять незыблимый закон гостеприимства.
— Племянница, говоришь? — задумчиво посмотрел ей вслед Дорохов.
— Из Урюпинска! — подтвердил я и приглашающее указал ему на дверь в гостиную.
Звонок в дверь раздался до того, как на кухне вскипел чайник. Открывать пошел я сам и тоже не поленился заглянуть в глазок. Обошлось без сюрпризов. Очевидно, их лимит на сегодня судьбой был исчерпан. За дверью нетерпеливо переминалась Эльвира Юрьевна.
Я не ожидал от неё той стремительности и прыти, с которой она залетела в квартиру. Скинув друг об дружку свои мягкие туфли на низком каблуке, Клюйко молча ринулась по коридору в сторону сантехнических помещений. Из увиденного я сделал вывод, что плод в её недрах интенсивно развивается и увеличивается в размерах. И, что совсем скоро Эля будет напоминать собой средних размеров батискаф.
Пользуясь выдавщейся мне возможностью, я прошел в комнату Паны и Лизы к платяному шкафу. Где с проворством новобранца первого года службы быстро сменил роскошное дороховское шматьё на скромный мундир лейтенанта советской милиции. Из всего своего гардероба форму я выбрал осознанно. Удостоверения у меня сейчас нет и в чьих руках оно находится в данное время, остаётся только гадать. Поэтому офицерские погоны в какой-то степени его заменят. Да и в любой нехорошей ситуации милицейская форма поможет избежать досадных разночтений с окружающими. Посягать на жизнь и здоровье лейтенанта милиции для злочинцев будет гораздо сложнее и ссыкотнее, чем поднять руку на простого гражданина. Особенно, если этот лейтенант находится в компании с милицейским полковником и двумя вооруженными операми. При таких ресурсах, даже толстомясым водителем Сашей можно легко пренебречь и не брать его в расчет, как чрезмерную боевую единицу.
В зал, к сидящему в кресле Дорохову я вернулся с его вещами. Относительно аккуратно сложенными в стопку.
Я хотел предложить полковнику чего-нибудь выпить, но вовремя вспомнил, что уже давно не держу в доме хмельного. Жаль, глядишь, после коньяку спесь его и убавилась бы. Но, в общем-то, здравые мои мысли развернулись в другую сторону, поскольку в дверях появились Эльвира и Лизавета. Более разумная и менее дёрганая Клюйко ожидаемо несла чайник с кипятком. А в руках темпераментной племянницы был поднос с чашками и всем сопутствующим, включая подаренное нам варенье.
— Эльвира Юрьевна, познакомьтесь, это Валерий Дмитриевич Дорохов! Заместитель начальника УВДТ, — намеренно проявил я инициативу, чтобы Клюйко не сказала чего-то лишнего. И, чтобы она не дала понять злому полкану, что между ней и мной существует неформальная связь. Вероятность невелика и специально она этого, разумеется, делать не будет. Но поди, пойми психику беременной бабы! А для чрезмерно подозрительного полкана вполне хватит какого-то «не такого» взгляда или жеста. Или несвойственной прежней Клюйко заботливости по отношению к милицейскому лейтенанту. Может, и Эльвиру объявить своей родственницей? Заранее? Чтобы не было потом мучительно грустно?
— Мы знакомы, лейтенант, не трудись! — донеслось от кресла, где расположился полковник, — Здравствуйте, Эльвира Юрьевна! Как вам новая работа, освоились уже в столице?
