буквально призвал закатившую глаза девушку повторить за собой. Сейчас ей ни капли не хотелось заниматься философией или затрагивать эти мистические, как она думала, стороны вопроса. Тем не менее, вместо того, чтобы рассказывать ей о своих взглядах на мир, он лишь взял за руку и заставил посмотреть на вещи, что она уже сделала.
Она боялась ответственности, но смотрела в глаза опасности, готовая помочь, защитить своих людей. Боится, что придётся применять имеющийся опыт, но упорно готовиться к любой ситуации. В ужасе от опасностей открытого мира, но отправилась туда, чтобы выжить. Дагот лишь указал на вещи, которые она, как Киоши, пыталась оттачивать с детства, пояснив, что в ней есть все, чем можно гордиться. А страх…
— Боятся все. Главное ведь, что ты делаешь, — он открыл глаза. И это ее просто какое-то эфемерное обозначение нового взгляда на мир, а буквально заставил личность надавить на запертую первую чакру и, тихонько, проделывая в барьере бреши, снести эту дамбу, позволив потоку ци плавно разлиться вдоль всего позвоночника. Очевидно, не только маги были на такое способны, раз есть гуру ни разу не владеющие ни одной стихией, да и никаких особенных сил ей это не придало… кроме уверенности. Девушка посмотрела в глаза Даготу, ощущая лишь доверие.
— Как-то странно себя чувствую… — приоткрыв глазки, Суюки, тем не менее, уставши их потёрла. — Словно резко начало клонить в сон. Это был какой-то гипноз, чтобы меня вырубить? А если… ес-ли кому будет нужна помощь?
Дагот быстро поднялся и, позволив затылку девушки опереться на свою ладонь, аккуратно положил на кровать.
— Твоё тело начало понимать, как надо выживать, прислушайся к нему. Если не отдохнёшь, тебе станет хуже, поэтому закрывай глаза и спи. Думаю, завтра ты очнёшься с новыми силами, и покажешь себя, как превосходного лидера… ой она меня уже не слышит, — накрыв девушка одеялом и выйдя, он прислонился к двери с обратной стороны, вслед за чем сосредоточился на собственных руках. Забота неспешно сменилась удивлением. — Поток пробуждающегося ци такой сильный, что я сам его почувствовал. В ней не было примесей той энергии, которой управляю я. В ней вообще не было примесей, что, видимо, и должно означать обычного человека. Эту ли энергию учатся укрощать гуру?
Пребывая в раздумьях, Дагот неспешно двинулся в сторону костра, где молча подсел к толпе что-то обсуждающих воинов Киоши, и попытался что-то почувствовать уже у них. Спокойный поток был уже невидим, нельзя было даже сказать, являются ли она магами.
— «Если мое предположение верно, следующая чакра уже позволит постоянно ощущать эту энергию, а все последующие лишь улучшат данное чувство. Однако… возможно ли открыть четвёртую чакру, не зная об источниках Ци ровным счётом ничего важного? Гуру Хью — маг воды, по определению хорошо разбирающийся в ци; Буми, если и открыл эту чакру, всяко путешествовал не один год и мог поднабраться мудрости от кого угодно; Гуру Патика смешно даже упоминать, на данный момент он должен быть старше Буми; Айро, если является каким-то просветлённым, так вовсе знает о ци лучше, чем всех они вместе взятые. Даже Аватар Аанг должен был о них знать, ибо воздушный кочевник, для которых духовное просветление — основа философии, а значит, и о системе ци они знают очень многое. Они все должны были как минимум знать тонкости, что и позволяет чувствовать энергию внутри других — иначе окажется, что открывая чакру, человек получает знания из неоткуда».
Со лба Дагота стек пот.
Поняв, что если это требование верно, и кроме открытия своего сердца, ему требуется познать других людей… это мешает открыть чакру в ближайшее время.
— Надо быстрее добраться до Буми, чтобы обо всём узнать.
Последующие несколько дней окружение сменилось с простого леса и полян на жёлтые горы, по пути иногда встречались караваны из народа земли. Что же до Суюки, то изменения в ее поведении никто практически не заметил. Ведь для всех людей она и так была смелым лидером, который принимал хорошо обдуманные решения. Самое главное, что она сама начала так себя чувствовать, а за этим уже последовали и более обдуманные решения, и большее желание учиться.
Что же до Дагота… он не прекращая тренировался в боевом стиле. Чтобы, представ перед Омашу, быть готовым к любым возможным ситуациям и конфликтам с Царем.
— Какой огромный, — пораскрывали рты увидевшие гигантское сооружение люди.
— Что ж… вперед, — поправив рукава нового костюма, Дагот подтянул закованных в цепи пленников ближе к себе. А пройдя по большому и длинному мосту, он сам того не замечая, заставлял все стоящих в очереди людей, расходиться. Представ перед воротами, с толпой жителей и солдатами огня на привязи, грубо посмотрел в глаза узнавшим его солдатам. — Пропустите?
— … Это что, солдаты огня? Ваши пленики?
— Они самые. Какие-то проблемы?
— Н-нет! Проходите, Маг Песка. Царь Буми ждал вашего прихода.
Глава 21
Использовать по назначению
Большой, красивый и населённый, такими эпитетами можно было описать один-единственный Омашу, в пределы которого я вернулся спустя не такой уж продолжительный срок. Людей, что не удивительно, тут стало многократно больше: улицы города буквально заполоняли радостные лица, а торговый квартал, преобразовавшийся из просто 'расставленных на улице лавочек, в 'ряд каменных зданий, протянулся на несколько ярусов вверх. Такой приток населения заставлял задуматься об уровне преступности и прочих маргинальных элементах, которые могли натурально мешать Буми и моим планам — время от времени закрывая глаза, чтобы сосредоточиться на окружении, я ощущал среди сотен топающих ног, чьи-то практически бесшумные культяпки, что стаскивали кошельки с поясов неподготовленных путников, и чьи-то глазки, молча взирающие на меня с переулков. Чем ярче вершина, тем тусклее основание, поэтому чувствовалось какое-то напряжение, словно ранее пышущий жизнью город чем-то заболел. Но, смотря на количество сопровождающих нас стражников, что плотными рядами окружали пленников и конвоировали нас с воинами Киоши, становилось уже безопаснее.
Превосходные стены и невероятная по своей сути архитектура Омашу расцветала в моих глазах с новыми красками: малознающий человек не сможет оценить качество и уровень труда, вложенного как в личную крепость
