— Думаешь? Ну, чтобы это узнать, тебе достаточно выждать пару дней, — пожал я плечами. — Короче, выбор за тобой. К тому же я не так много прошу за твою свободу. Каких-нибудь семьдесят косых зелени спасут твою жопу от тюряги, товарищ генерал. Так что, смотри сам.
Фомин больше не ответил. Он просто бросил трубку. М-да. Как ни крути, но самообладание подводит старика. И это был хороший знак. Я добился своей цели и смог вывести его из душевного равновесия. Следующий же шаг точно вынудит старого ФСКшника приехать в город. Если конечно, он не сподобится на это раньше.
Часам к десяти вечера все мы, включая Фурсова и Нерона собрались в конторе Обороны.
Нерон, с перебинтованной ногой, передвигался сейчас на костылях. Кроме того, уже третий день принимал курс антибиотиков, которые хранил у себя Степаныч и выдавал ему за «хорошее поведение».
Фурсов же, почти не разговаривал с нами и всегда был угрюмым, как черт, выуженный из ада. Последние несколько дней он ночевал у Фимы. Вместе с ними был и Женя, в качестве подстраховки. Как я и предполагал, ФСКшник не проявлял никакой инициативы, и казалось, полностью опустил руки.
Я его понимал. Фурсов отдал жизнь работе сначала в КГБ, а потом и в ФСК, и теперь с трудом переживал предательство, если и не Фомина, то Нерона, человека, которого всегда считал близким товарищем.
— Как прошло в водоканале? — Спросил я у Жени.
— Отлично. Мы отправили факс, — покивал он. — Правда, пришлось немного понервничать. Коробейников опоздал на сорок минут. Я уж думал, он не придет.
— Лишних вопросов не задавали?
— Не, — покачал головой Женя. — Я нарядился в новый свадебный костюм. Сказал, что работаю в городской администрации, и мне поверили. Разрешили воспользоваться факсом.
— Ну что, время пришло, — пожал я плечами, передавая Нерону левый телефон, купленный на рынке у одного цыгана, приторговывающего еще и наркотой, — думаю, номер ты помнишь.
— Помню, — буркнул ФСКашник.
— Отлично. Звони.
Нерон глянул на меня Волком. Потом перевел взгляд на раненую ногу, которую он положил на соседний стул. Решившись, Нерон взял со стола сотовый телефон, набрал номер и стал звонить.
* * *
Фомин сидел дома, в своем кабинете. Он нервничал, пытаясь полечить забитую голову армянским коньяком. Кто бы мог подумать, что дело, которое на первый взгляд казалось не самым сложным в карьере генерала, обернется такими проблемами?
Никогда Фомин не думал, что какой-то армавирский мальчишка, открывший шарагу, гордо называемую им «охранным агентством», станет совать палки в колеса генералу.
Фомин, невысокий и щупловатый мужчина, никогда не отличался физической силой. Еще в юности научился он компенсировать недостатки своего щуплого тела умом и хитростью. В зрелости понял, как правильно выстраивать «деловые» отношения и заводить связи.
На протяжении всего срока своей службы генерал обрастал ими, как снежный ком. Были у него друзья и местном МВД и в прокуратуре. После развала страны у генерала появились и другие, более «полезные» связи. Он стал сотрудничать с братками.
Между прочим, на эту мысль его навел старый недруг Сергей Волков. Навел, когда завербовал себе в агенты некоего Кулыма из Армавира. Удивившись состоятельности бандита из такого захолустного городка, Фомин, которому было маловато все скудеющей зарплаты особиста, принял решение действовать.
Вместе с верными его людьми, которых в ведомстве было немало, он пошел по легкому пути: стал крышывать бизнесменов, а также владельцев местных и краевых предприятий.
Надо ли говорить, что рекет приносил неплохой доход, который покрывал все риски и издержки. В том числе и те, что возникали на службе. Достаточно было просто поделиться деньгами с кем надо.
Бандиты тоже относились к крыше, организованной Фоминым, с уважением. Каждый раз, когда слышали они: «нас крышует ФСК», кивали и без лишних вопросов удалялись с предприятия. Никто не хотел ссориться с силовиками. Это тебе не менты в поношенных кителях, которым бандосы открыто смеялись в лица, даже сидя в СИЗО. Которых открыто называли лохами.
На этом Фомин и поднялся. И теперь точно не хотел все потерять. Но будучи человеком умным, он сомневался в правдивости слов Летова.
Он уже пробил о нем кое-какую информацию. Знал он, что Летов отчаянный и смелый человек. А еще умный, несмотря на возраст. Знал Фомин и некоторые слухи, которые о нем ходили. Они совсем не обнадеживали, а только подтверждали репутацию мальчишки.
Но хуже всего было то, что у Летова действительно имелись связи в военной контрразведке. Фомин выудил информацию о том, что Летов помогал им несколько месяцев назад сорвать крупную сделку по продаже чеченцам оружия. Выходило, что у него были возможности связаться с ВКР и попросить содействия во всем этом деле.
Фомина такое обстоятельство неслабо напугало.
Когда зазвонил телефон, генерал даже вздрогнул, чуть не разлив коньяк, который, на американский манер, потягивал из широкого стакана. Несколько непослушных капель даже упали на листы досье, которое генерал уже успел собрать на Летова.
Фомин полез в ящик стола, достал сотовый. Звонил незнакомый номер. Несколько мгновений он решал, стоит ли ему брать трубку. Решившись, он все же ответил.
— Да. Кто звонит?
— Шеф? Это я, Нерон.
Фомин удивился, но не растерялся.
— Откуда звонишь?
— Купил на рынке телефон для связи. Левый.
Фомин поджал губы. Приказал:
— Докладывай.
— Все не очень хорошо. Я ранен, но ничего, все еще могу работать. Смог уйти от Летова, когда меня привезли в какую-то глушь, на дачу одного из его дружков. С трудом, но добрался до города. Вести оперативную работу не прекращал.
— Результаты?
— Две новости. Первая: Летов передал Фурсова военной контрразведке.
Генерал ничего не ответил, только гневно засопел. Страх склизким слизнем стал ползать по нутру Фомина.
За последний год у Фомина развилась настоящая паранойя. После произошедшего в Афганистане он стал присматриваться к Фурсову. Мелкие детали в его поведении: жесты, случайно брошенные слова дерзости или некоторые поступки, все сильнее убеждали генерала в том, что Фурсов ненадежен. Что от него стоит ожидать предательства.
Эта мысль несколько месяцев не давала генералу покоя, и потому, как только возник шанс получить назад компромат, хранившийся у покойного Кулыма, Фомин решил убить разом двух зайцев. Кто же мог подумать, что план пойдет псу под хвост и обернется провалом?
— Второе: — продолжал Нерон. — У меня есть достоверная информация о том, что военная контрразведка начала свое расследование по нашим делам в Армавире. Она сотрудничает с местной милицией и прокуратурой. Времени мало.
— Откуда информация?
— Завербовал одного помощника прокурора еще в начале операции. Он сливал кое-какие сведения, которые были у органов на Летова.
— Почему не доложил? — нахмурился Фомин.
— Не успел. Летов вцепился мне в загривок так, что я только и думал о том, как его сбросить. Я передал вам все доказательства. Отправил факс на ваш домашний аппарат. Передачу осуществил примерно в шестнадцать часов. Вы разве не получили?
— Какую передачу?
Фомин метнул взгляд на факс, бежевой коробкой стоявший на приставной тумбе, у стола. Из аппарата и правда торчал длинный лист бумаги, которого Генерал просто не заметил, потому что вернулся домой только к семи часам.
Фомин медленно встал, поправил полу домашнего халата, выбившуюся из-под пояса. Медленно направился к аппарату и оторвал торчащий лист. Это оказалась ксерокопия внутреннего постановления армавирской прокуратуры. Постановление о проведении совместных с военной контрразведкой мероприятий по расследованию преступлений, в которых, по предварительной информации, виновны сотрудники ФСК. Фомин побледнел.
Отпечатанный на фирменном бланке документ нес на себе гербовую печать и подпись армавирского прокурора.
— Получил, — сухо сказал Фомин.
