уж крупный. Плохо… обычно на третьей стадии несколько дней проходит, прежде чем такие появляются. Следом – агония, если записям верить.
Гнойник указанный Миха и не увидел бы, если бы Миара в него не тыкнула. На сей раз отвернуться он не успел, только и смог, что слюну сглотнуть, пытаясь сдержать рвотные позывы.
- И воды пусть принесут. Он нам еще нужен.
- Я… я больше ничего не знаю!
- Как ты их собирался вывести?
- Сказать, что укрою… вне замка. Если поверят.
- А если нет?
- Там… штука одна. В одежде. Сжать надо, а этот…
- Штука, стало быть. Зачем за ножи схватился? Вин, ты глянешь? Хотя нет, я сама.
Одежда пленного лежала горкой грязного тряпья, из которого Миара вытащила бледный камушек на нитке.
- Надо же… это ведь зов Лауры, - Миара тронула камушек, и тот закрутился, рассыпая бледные искорки. Хотя… не такие и бледные, если присмотреться.
Совсем даже не бледные.
Наоборот, яркие, что смотреть больно. И Миха опять позорно прикрыл глаза.
- А если добавить каплю силы, то при активации он очарует и зачарует, - Миара кинула камушек брату, и тот поймал. – Все-таки ты безнадежен.
Это она сказала пленнику.
- Тебе доверили весьма редкий артефакт. Всего-то надо было, что дождаться, когда мальчишка один останется. Активировать. И вывести. Он бы пошел следом. И он, и эта маленькая стерва. А вместо этого ты приперся в комнату к магу и за ножи.
- Так… сказали, что маг помирает.
- Ну да, а ты взял и поверил.
- Не все наемники, госпожа, способны думать, - заметил Тень.
- И не только наемники, - Миара вздохнула. – Нам повезло… очень. Ты спешил, так?
Сип.
И губы синеют.
- Э нет, - Миара хлопнула лежащего по груди. – Как же вы меня утомили своим постоянным умиранием! Не сметь!
Как-то вот сразу синева сошла.
- С-спешил… п-приказ… с-срочно идти. Вывести… и я не дурак, я… запустил. Сказали, что ему видеть камушек не обязательно. Вошел. В кармане. Сжал. Как велено. Сказали, послушают. Они… они…
- Не послушали?
- Д-да… никак… я приказал, а они… он… штука эта. Амулет сломался.
Миха поглядел на мага и тот покачал головой. Стало быть, работает чудо-подвеска.
Пленник еще дышал, но у губ снова стала собираться синева. На руках вздулись сосуды, и Михе показалось, что еще немного и кожа прорвется. А может, и вправду прорвется?
- Дальше, - потребовала Миара. – Куда ты их должен был вывести?
- К… к воротам. Там… там Беспалый там… обещался… пропустят… денег… столько, что внукам хватить. Жить будем… будем жить… дом поставлю.
Губы вдруг растянулись в улыбке, а взгляд застыл, вперившись куда-то в угол.
- Дом… большой. Дом. Цветы. Заживу… - его голос сорвался на бормотание, а из уголка рта поползла бурая ниточка то ли крови, то ли гноя. Пленник сглотнул и нервно дернул головой.
- Все, - Миара поднялась и вытерла руки о платье.
- Может, госпожа, - палач явно был разочарован. И человека можно понять. Сорвали с места, притащили, а выяснилось, что сам по себе он не больно-то и нужен. – Того… я?
- Бесполезно, - она покачала головой. – Мозг поражен.
Завоняло.
И под телом начала расплываться желтоватая лужица дерьма.
Твою ж…
- Что странно. Очень и очень странно.
- Чем?
- Слишком быстро, - она разглядывала человека, у которого начали дергаться плечи, то левое, то правая. Вот шею свело, и голова склонилась к плечу, само тело изогнулась, а лицо исказила гримаса. – Обычно они умирают куда дольше.
Пленника вырвало.
И баронесса поднялась. Она была бледна и, кажется, в обморок не падала исключительно силой воли.
- Не вздумай травиться, - сказала Миара, не соизволив обернуться. – Это всегда успеешь.
Баронесса сглотнула.
- Что… мне делать?
- Понятия не имею, - Миара не спускала взгляда с тела, по которому прошла волна судорог. – Эту комнату я оставлю за собой. Надо будет его вскрыть. И инструмент не убирайте. Беспалого найти.
- Скорее всего ушел.
- Плохо.
Это прозвучало довольно-таки равнодушно.
- А вот его люди могут что-то да знать. Если живы.
- Вот и погляди, живы ли они. И надолго ли… да, заодно за остальными, - она вздохнула. – Все-таки умер. И да… отправьте сюда кого-нибудь прибраться. Стол тоже нужно будет освободить. Еще понадобится посуда…
Глава 19
Винченцо
В коридор он вышел сам. И там уже, прислонившись к стене, застыл, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотилось, в глазах стояла муть, но все же… все же стало лучше.
Намного.
- Ты это, - Дикарь заглянул в лицо. – Может, проводить? Полежишь…
- Сейчас. Пройдет.
Пальцы все еще сжимали цепочку.
- И пройдет, и уйдет. Я к тебе приставлю кого, ладно?
Отказываться Винченцо не собирался.
- Эта зараза… чего от нее ждать?
- Больных.
- Это я уже понял. Чего еще?
- Мертвых. Много. надо… найти место, где можно будет складывать тела. Сжигать. Дрова понадобятся. Тоже много. Масло. Это у баронессы.
Слабость потихоньку отступала, и сердце успокаивалось.
- Может… через пару дней я и сам смогу. Сжечь. Но не факт.
- Побереги силы. Чую, пригодятся, - Дикарь не спешил уходить. – Что это за штука?
Винченцо поднял цепочку. Красивая. А главное, что смысла в этой красоте никакого. Сгодился бы и кожаный шнурок, но вот… тонкие звенья и собраны сложным плетением.
Дорогая игрушка.
Именно.
Игрушка. Чья-то?
- Зов Лауры, - повторил Винченцо. Во рту стоял мерзкий кисловатый привкус. Он сглотнул слюну, но едва не подавился. – Артефакт. Он подавляет волю. Точнее создается иллюзия, что говорит кто-то близкий, настолько важный, что не верить ему невозможно. И не слушать невозможно.
- Редкая штука?
- Очень, - Винченцо отлип от стены. – Поможешь?
Просить о помощи было унизительно, но следовало признать, что сам, без помощи, он не справится.
- Я и отнести могу.
- Не стоит. Я… сам. Тело нужно тренировать.
- Главное, ноги от этих тренировок не протяни, - проворчал Дикарь. И в этих словах померещилась толика… беспокойства? За кого? За него, Винченцо? Нет, это глупость. Он, конечно, полезен и нужен, хотелось бы верить, но не настолько, чтобы и вправду о нем беспокоится. – Держись, давай. И… куда тебя? Твоя комната, как
