Я смог прилечь отдохнуть лишь когда до выхода оставались считанные минуты. Итак, что мы имеем? Посредственную армию в десять тысяч рыл, имеющую зачатки организации и иерархии. Впрочем, относительно этого времени качество малой полковой части было на весьма высоком уровне. Ополченцы же… О, они как раз начинают строиться в походную колонну. Понаблюдав за ними, я понял, что всё не плохо. Всё просто ужасно. Нет, конечно, раньше они и вовсе шли как попало без намëка на порядок. Сейчас же возымевшие условную власть майоры рвали и метали, перегруппируя части между собой. Ну ничего, время у нас ещё есть, так что пусть набираются опыта. В идеале должны получиться ровненькие прямоугольники двадцать на десять человек, нога в ногу шагающие по дороге друг за другом. Но это у меня в голове, а на деле до реального боестолкновения мы едва ли успеем хотя бы приблизиться к такому результату.
Так, с армией решили, с ней всё очень нехорошо. Артиллеристы же меня порадовали. Если мы хотя бы на пять минут сможем сконцентрировать огонь на плотных формациях противника, которыми тот, как я понял, в основном и воевал, то с такой скорострельностью получится нанести живой силе противника ощутимый урон, оправиться от которого мало кто сможет.
В открытом боестолкновении шансов у нас не много. И это факт, понятный уже не только мне. Так и что же делать? Логично предположить, что нужно получить какое-то преимущество. Вот только какое? На ум сразу приходит идея о диверсии. Вот только где, в смысле в каком месте партизанить? Значит, сначала нужна разведка. Примерное направление понятно. А когда посылать? Ночью или днём? А кого? А в каком количестве? Ох, и ввязался я на свою голову…
Глава 19. «Шах…»
Конец августа, как нередко бывает в этих широтах, встретил отнюдь не теплотой. Небо с каждым днём становилось всё более пасмурным, а ветра холоднее. От салатовой июльской зелени, бросавшейся в глаза, не осталось и следа. Эх, скорее бы уже закончить эту компанию и вернуться домой. Хм… Вот черт, как только я подумал о доме, перед глазами встала не моя однушка в Санкт-Петербурге, а двухэтажное поместье с просторным двором, которое дожидается меня в Великом Новгороде в этом времени, которое и прошлым-то назвать уже и язык не поворачивается. Ну как же? Вот ведь оно, настоящее! А то, откуда я… То ли прилетел, то ли явился. В общем, откуда меня закинуло, оно вроде как и есть прошлое. Моë прошлое. Что-то далëкое и недосягаемое. Что-то, о чëм вспоминаешь с вяжущей сердце теплотой под стук копыт о пыльную дорогу и скрип колëс рядом едущей телеги. И вот вроде как думаешь, чем бы смазать их, что бы не скрипели, а вовсе не о том, как сейчас там, откуда меня закинуло.
Вот уже третьи сутки мы с невероятной осторожностью продвигаемся вперëд. Постоянно кружащие вокруг в радиусе нескольких вëрст разъезды дают мне уверенность в нашей конспирации, однако не можем же мы до самого Новгорода вот так прятаться. От посланной разведгруппы пока ни слуху не духу. Хотя их можно понять. Ведь и мы и шведы почти всё время движемся и разведчикам нужно сначала отыскать вражеское войско, провести разведку, а потом двинуться назад уже в поисках своих. Ведь даже если разница в скорости будет составлять хотя бы один километр в день — посланной группе будет очень сложно определить даже примерный диапазон поисков.
А на начальную разведку я послал десяток Елисея, усилив их на всякий случай Генрихом и ещё пятью дружинниками из полковых. Правда последним приказал не самовольничать и делать лишь то, что скажет сержант. Они нужны были скорее для силовой поддержки, чем для помощи в самой разведке сил противника.
Со вчерашнего дня смог найти время для того, чтобы посмотреть, на что собственно годны части полка. И результат меня очень даже удивил. Все они прекрасно держались в седле, знали копейный и сабельный бой и даже неплохо стреляли из лука. Кстати, луки имели почти две трети дружинников от общего числа. Конечно, в последнем сражении их ряды неслабо так поредели, но даже сейчас эти три с небольшим сотни представляли довольно мощный кулак, которым можно вдарить по слабому месту так, что потом заживать будет ой как долго.
Всё же ратное дело у местных было чем-то священным, неприкосновенным. Тем, чему учились с детства и на протяжении всей жизни. Такая доктрина, за счёт непрерывного обмена опытом позволяет вырастить небольшое количество действительно неплохих солдат. Но вот для больших масс она никак не подходит, поскольку ни одна экономика мира сейчас не потянет вооружение и содержание такой людской массы, чтобы хватило на целую армию, да ещё и на протяжении такого длительного срока. Ведь по сути эти самые воины делами мирными занимались очень условно и неохотно. Да, у каждого из них было поместье, они могли торговать, сеять. Да вообще много чего могли. Вот только большинство из них предпочитало делать всё это лишь для того, чтобы прокормиться и чтобы создавать вид бурной поместной деятельности. А некоторые и вовсе забивали на своё поместье и жили за счёт жалования и трофеев. В общем, как не крути ты эту штуку, у неё везде зад получается.
Такое можно применять для небольшого контингента, например для гвардии. От сотни человек государство много не потеряет, зато у правителя всегда будет элитный отряд, одетый и обученный по последнему слову техники. А в армии уж лучше пусть будет много просто хороших солдат, чем самая малость отличных и целая масса плохих.
— Движение на десять часов! — Выдернул меня из глубоких размышлений Иван, исполнявший функцию часового во время полуденного привала. — Первая готовность! — Отдал он ещё одну, условно-уставную команду. Я не стал попросту копировать систему команд и выражений с армии Российской Федерации, а лишь взял её за основу. Некоторые команды я, почувствовав себя конструктором общества, внедрил от себя. Но всё же старался не переусердствовать.
Гвардейцы же тем временем уже похватали основной комплект вооружения и в полной сосредоточенности готовились встречать гостей, так неожиданно появившихся со стороны леса. Другие, находившиеся рядом воины мешкали несколько дольше, но вскоре и они оказались готовы к боестолкновению. Послышалось множество звуков натяжения тетивы, слившихся в единый скрип. Арбалеты щëлкнули механизмами удержания болта несколько тише, но и они внесли свой вклад в общую какофонию звуков.
Я допускал вероятность того, что это разведотряд, изрядно задержавшись, вернулся с вылазки, а потому не спешил с сигналом. Почуяв неладное, группа всадников в тëмных накидках резко затормозила, хотя и до этого двигалась очень расслаблено. Они откатились немного назад и замешкались.
— Командир, мы ждëм приказа. — Обратился ко мне один из сотников полка, чьи солдаты первыми прибыли на позицию.
— Ждëм. — Щурясь в сторону отряда, коротко буркнул я.
И не зря я решил выждать. В руках одного из всадников показалось копьë со знаменем у наконечника. Развернувшийся на ветру красно-белый фамильный флаг рода Майеров отбросил все мои сомнения.
— Отставить боевую готовность! — Как можно громче выкрикнул я. — Это наши разведчики. — Мы ждали их уже трое суток и я даже стал сомневаться в успехе операции. Во многом из-за этого все и в особенности мой отряд расслабленно выдохнули и с головой окунулись в омут всеобщей радости, услышав долгожданную новость.
А узнать разведчикам удалось много действительно интересного. Как мы и предполагали, армия противника по прежнему была разделена, но уже не на три, а на два отряда, идущих параллельно друг другу. Вот только на этот раз западный и самый дальний от нас отряд был намеренно ослаблен в пользу главного. Его возглавлял, предположительно, сам король.
Так же от Генриха мне удалось узнать, что в шведской армии достаточно много разномастных наëмников. Начиная с новомодных кирасиров, пришедших на смену тяжëлым рыцарям, заканчивая не менее новомодными и более, как мне кажется, опасными мушкетëрами.
Вся артиллерия и почти вся кавалерия были сосредоточены в главном отряде. Похоже, Олаф после первой стычки усомнился в профессионализме своих старших офицеров и предпочëл всё держать в своих руках. Что ж, тем лучше.
