Интерлюдия. Густав. Кирасир шведского войска.
Клянусь Одином — эти финны не умеют играть честно! Только за этот вечер я проиграл им в кости половину недельного жалования, добрый клинок, что я забрал себе как трофей с непокорной русской крепости и, что самое обидное, когда мне стало не на что играть, я поставил на кон свой здоровый сон! И что в итоге? Выиграл возможность дежурить сегодня пол ночи! Нет, честное слово, эти финны жулики, нельзя с ними больше играть.
И вот я сижу у костра, глаза мои слипаются, а напарник-норвежец в наглую храпит. Тоже мне, суровый народец! Хорошо хоть место для размещения палаток нашего кирасирского отряда выпало хорошее: на пригорке, недалеко ручей, вид… Вид, может быть, был бы и впечатляющим, если бы не абсолютная темень вокруг. А вообще места здесь неплохие. Конечно, я пока почти не нашёл отличий от финских земель, но всё же простор ощущается. Озëра, реки, леса. К слову, леса тут действительно много. Чертовски много леса! Ну да это мелочи. Всё же русское войско разбито, скоро мы возьмём Новгород и я наконец-то смогу вернуться в родной Мальмë.
От размышлений меня оторвало отсутсвие движения. До этого я наблюдал, как кругами с факелом ходит один из трëх постовых артиллеристов внизу. А сейчас они вдруг сели у костра и не собираются продолжать обход. Уснули что-ли? Все сразу?
— Эй, как там тебя? — Я обратился к дремлющему рядом напарнику. Глухой храп стал мне ответом. Вдруг совсем недалеко, метрах в двадцати от меня что-то шаркнуло. Отчëтливо так, ни с чем не спутаешь. Возможно, мне показалось, но я даже видел какое-то движение.
Разогнав сон, я взял из костра деревяшку и уверенной походкой двинулся в направлении звука. Минут пять я ходил и вглядывался в темноту, но так ничего и не нашёл. Когда же я решил вернуться, уже возле палаток заметил какое-то движение. Фигура человека на мгновение явилась моему взору, после чего буквально растворилась в густом сумраке. Что ещё за чертовщина? Я чуть ли не бегом рванул обратно и теперь уже стал обыскивать территорию вокруг палаток, где спят мои братья по оружию. Кажется, я даже нашёл какой-то след! Ну-ка, ну-ка…
— Густав? Это ты? — Голос за спиной заставил меня буквально подскочить на месте. Я испуганно обернулся. Мой знакомый, Лейв, стоял, стараясь не расхохотаться.
— Твою мать, Лейв! — Шикнул я на него.
— Ну ты бы видел свою рожу! — Хохотнул он.
— Ты чего не спишь? — Задал я резонный вопрос.
— Да ты представляешь: встал я по нужде сходит, подхожу к выходу из палатки, так меня ка-а-ак срубит! Чуть на ногах устоял! Еле выскочил из палатки и дышать тяжело! Но сейчас вроде как полегче.
— Вот, а я тебе говорил! — Показал я ему указательный палец.
— О чëм это?
— Не нужно было эту дрянь у хускарлов дымить. Вон она как по здоровью бьëт!
— Да я же совсем немного попробовал. Зато после неё знаешь как сил много в руках! Ух!
— У артиллеристов обходчик уснул. — Решил я сменить тему. Мой друг обернулся и стал вглядываться в сторону соседнего лагеря.
— Да не, вон, там что-то мелькает! — Я тоже вгляделся. С пол минуты щурился и наконец нашёл подвижный огонëк, о котором говорил Лейв.
— А чего он какой маленький, да и двигается как-то уж больно ме… — Договорить я не успел. Потому как этот самый маленький огонëк на мгновение потух, но лишь для того, чтобы через секунду разразиться целой чередой мощных взрывов.
Глава 20. «Эндшпиль»
Ох и знатно должны рвануть заряды, установленные возле шведских пушек, которые противник так опрометчиво решил стащить все в одно место и выставить при этом охранение в три человека. Да и как таковым охранением эта тройка занималась очень условно, скорее клюя носом у костра, чем занимаясь своей непосредственной задачей. Они по одному, по очереди вставали и не спеша обходили периметр с факелом в руке. Не удивительно, что пятëрке Елисея не составило труда снять сначала одинокого обходчика, а потом и его незадачливых товарищей. Что интересно, с соседних постов не последовало никакой реакции. «Ну перестал факел курсировать по кругу, ну и что с того? Наверняка уснул обходчик, да и черт бы с ним». Наверняка именно так думали те часовые, которые заметили несоответствие привычной закономерности.
Пока вторая пятëрка занималась сапëрными работами, первая времени даром не теряла и, проникнув в особо выделяющийся лагерь, оставила его обитателям несколько неприятных подарков. Выделялся этот самый лагерь в основном тем, что палатки, коих было всего пять штук, оказались чересчур ухоженными и длинными, из-за чего в одной такой, по моим расчётам, спокойно помещалось до двадцати человек. Много людей в относительно тесном помещении. То, что нужно для грамотного и эффективного использования ядовитых паров неизвестной мне кислоты, не имеющих ни цвета, ни запаха. Небольшие бочонки из под кваса послужили тарой, а мешочки с солью по пол кило(что б уж наверняка, соли-то много) — реагентом. Около полутора литров на палатку. Как мне показалось, этого должно хватить. В любом случае больше кислоты у меня не было. Группа должна была отвлечь либо нейтрализовать часовых, после чего в темпе вальса установить активированные «газовые шашки» за ширму палаток и так же быстро скрыться в ночной темени. Со своей задачей ребята справились.
Себе же я оставил самое опасное и, наверное, не менее важное задание — взять языка. В качестве поддержки я взял в свою группу Ивана и, только в качестве потенциально полезного переводчика — Генриха. Майер, пусть и не очень сносно, но владел многими европейскими языками, из которых сходство с аналогами моего времени имел только немецкий.
Когда шведы ставили лагерь, я заметил, что на его южной окраине, не далеко от расположения артиллерийских орудий, выросла какая-то чересчур богатая и, что самое главное, одинокая палатка. Конечно, никакой генерал и, тем более, сам король, не будь он полоумным кретином, не встал бы на ночлег в столь уязвимом месте. Однако я рассчитывал, что человек, который может позволить себе подобную роскошь, имеет достаточную ценность, чтобы ради его персоны устраивать целую операция по захвату. И я не прогадал. Не смотря на то, что никакой охраны непосредственно близ палатки не было, внутри нас встретил низенький мужчина, сидящий за столом и изучающий ворох бумаг, разложенных на большом прямоугольном столе. Он глянул на нас сначала раздражительно, но, почуяв неладное, нервно сглотнул и аккуратно встал из-за стола.
— Кто вы? Что вам нужно? — Дрожащим голосом выпалил он на неизвестном мне языке.
— Генрих, ты его понимаешь? — Услышав нерусское имя, мужчина посветлел и робко улыбнулся. Только сейчас я заметил на его носу нечто, отдалëно напоминавшее очки. Тонкая железная оправа и небольшие круглые стëклышки. Не удивительно, что я не сразу заметил их на его лице.
— Похоже, это язык франков. — Неуверенно предположил Генрих. Майер кашлянул, вспоминая давно изученную речь. — Господин, вы не пугаться. Мы — не убивать вас, но вы должны пойти с нами. — Генрих озвучил заранее обговоренное предложение и замолчал.
— Только если вы обещаете достойные условия военнопленного. — С гордостью ответил француз, хотя от современного французского я не узнал ни слова. По правде говоря, я его и не изучал никогда, но даже при этом различия ощущались.
— Говорит, пойдёт, только если к нему будут относиться соответствующе. — Перевëл Генрих.
— Скажи, что ему будет положена полная неприкосновенность и стандартная воинская пайка. В любом случае, — Я как бы невзначай вскинул арбалет, — выбор у него невелик. — И то ли два массивных наконечника, направленных в грудь, повлияли на нашего пленника, то ли шведы к нему относятся не очень хорошо, но согласился он сразу же, заверив меня многочисленными кивками.
— Имя? Должность? Как оказался в шведском войске? — Генрих перевëл мои вопросы и стал вникать в бесконечный лепет этого низкорослого мужичка с гладко выбритым подбородком.
