— Его зовут Жак Бернард. Он родом из Дижона, что во Франции. Говорит, инженер и осадных дел мастер. В шведское войско был нанят самим королём Олафом для помощи в осаде крупнейшего города русского севера — Новгорода. — Когда Генрих закончил, носитель самого распространённого имени во Франции гордо вскинул подбородок и легонько, с издëвкой, ухмыльнулся.
В этот момент раздался мощный взрыв, заставивший на мгновение затрястись мебель и немногочисленную посуду. Эх, жаль я не увидел, как от такого, без преувеличения «кабума» разлетаются, подобно спичкам, орудия. Всё, аллес, нет больше в шведском войске бога войны.
— Ваня, бери нашего гостя, но не спускай с него глаз. Генрих — хватай бумаги, — я указал на разложенные по бесформенной кучей желтоватые листы. Что-то мне подсказывает, что они имеют громадную ценность для этого. Я открыл свой вещмешок, а Майер стал пачками складывать туда листы с, наверное, одному богу понятными записями и чертежами. Когда мы закончили и Генрих вылетел на улицу в след за Иваном, я взял со стола масляную лампу и швырнул её в угол шатра. Та разбилась, освобождая горючую смесь и огонь, начинающий медленно но верно поглощать палатку. Отлично, это внесёт еще больше хаоса в сегодняшнюю ночь.
Лошади ждали нас в двухстах метрах от палатки пленника. Честно говоря, не запомнил, как мы пролетели эту дистанцию. Солдатам в лагере сейчас было явно не до нас и никакого сопоставления мы не встретили. Добавляя масла в огонь, из рощи на востоке в сторону лагеря устремилась дюжина огоньков, заствляя шатры вспыхивать, подобно спичкам. Потом ещё одна партия. И ещё. Всё, первый отряд полкового отряда отстрелялся, отвлёк на себя внимание часть внимания и в быстром темпе стал уходить подальше на юго-восток.
Выбегающие из палаток, не успевшие облачиться в броню, воины метались то ли в поисках командиров, то ли выискивая ночных обидчиков. Однако ни то ни другое у них не получалось. Проскользнув под покровом тьмы к небольшому овражку, мы наконец вышли к месту встречи. Француз показал себя неплохо. Хоть он из выдохся неимоверно, но ни разу не высказал жалоб, стойко перенося внезапно свалившиеся на его голову лишения.
На первый взгляд могло показаться, что овраг чист и лишь полтора десятка лошадей, пусть и запряжëнных, мирно пасутся во тьме. Однако когда мы с нашей группой спустились вниз, в кустах по кругу послышалось шуршание, а высокая трава неестественно задвигалась.
— Ястреб! — Негромко, но так, чтобы мы услышали, крикнул голос из кустов.
— Звезда! — Успокоил я Фëдора ответным позывным, который знали только мы. Только те, кто участвовал в этой операции. Из зарослей повсюду стали вставать грамотно замаскированные бойцы. В случае отсутствия ответа на вторую попытку опознать своих или в случае непосредственной угрозы нас бы сейчас нашпиговали десятком болтов. И правильно бы сделали. Конечно, подобной практики у гвардейцев пока не было, однако я в них, почему-то, не сомневаюсь.
Осмотревшись, я понял, что ждали все только нашу группу. Обе отряда выполнили поставленные задачи и успешно вернулись на место сбора в полном составе. Впрочем, в успехе второй пятëрки я не сомневался, поскольку смог лично услышать результат их работы.
— Я проследил — как рвануло, так из тех палаток, что мы травили, никто даже не высунулся! — Восхищённо доложил Фёдор об успешном выполнении задачи своего отряда.
С северной части оврага, который от нескольких десятков разрастающихся очагов пожара посветлел, как перед рассветом, стали доноситься множественные крики. Голоса приближались, а когда мы седлали лошадей и были готовы пуститься во весь опор, сверху показалась сначала одна фигура, указывающая на нас, рукой, а потом и множество других.
— De är här! Alla kom hit! — Я не понимал, что они кричат, однако судя по тональности это были явно не миролюбивые призывы сложить оружие.
— Уходим! — Рявкнул я и на нервах ударил шпорами в бока лошади уж очень сильно, от чего та, не ожидав такой наглости, рванула с места непривычно резво. Я еле удержал своё тело, от полëта кувырком назад, но всё же остался в седле. Над головой, слева и справа засвистели одиночные стрелы. Вдруг кто-то из бойцов рядом со мной издал протяжный вдох, сопровождаемый неестественным щелчком. Я бросил короткий взгляд в сторону звука и заметил, как фигура оседает на шею лошади, а та, в свою очередь, предательски свернула с изначального маршрута движения. Я задействовал, наверное, все свои силы, чтобы не остановиться и, стиснув зубы, в очередной раз вдарил шпорами в бока лошади.
Мы едва успели перейти на галоп, как вдруг за моей спиной раздалось пронзительное лошадиное ржание. Я отчëтливо услышал, как чей-то скакун на полном ходу рухнул на землю, вполне возможно оставив под собой и всадника. Я зажмурился и голова моя вдруг стала невероятно тяжëлой, мысли роились и я, кажется, вырубился.
Очнулся я уже когда наш поредевший отряд добрался до соснового леса.
— Командир! — Потряс меня за плечо Иван. — Живой?!
— Живой, живой, — Сквозь зубы прошипел я.
— Большой отряд конников в трëх сотнях шагов. Двигаются к нам, быстро. — Он обернулся, вглядываясь в так удобно освещаемую пожаром темноту. — Уже двести шагов!
— Вперёд, вперёд! Рванули! — Я почувствовал, как к горлу подступил ком. Два человека мы оставили в том овраге. Если они не погибли на месте, то им не повезло, поскольку разъярённые катастрофическими потерями шведы не станут вникать в несуществующие правила обращения с военнопленными.
Тем временем расстояние между нами и преследователями неумолимо сокращалось. Ну где же эти чëртовы дружинники?! Вдруг у поворота, на обочине, мелькнул тусклым огоньком факел, который, по моей инструкции, тут же затушили. Вот они! Я немного сбавил скорость, перемещаясь в конец нашего отряда. Когда мы проезжали мимо места, где я загорелся факел, я, что есть сил выкрикнул:
— Давай! — И махнул рукой, эотя и не видел скрывавшихся в темноте силуэтов.
— Взяли! — Натужный восклик оповестил меня о том, что меня услышали.
Вначале ничего не произошло. Однако когда до поворота на огромной скорости долетел отряд наших преследователей, послышалось множественное ржание, ругань и звуки всеобщей свалки. Натянутый меж двух сосен канат сработал как надо, на время остановив целеустремлённых всадников.
Вскоре нас стали настигать остатки отряда, сумевшие оправиться от замедляющего эффекта столь неприятной, но простой хитрости. Их было по прежнему слишком много, а потому я возложил все надежды на второй, уже более серьёзный туз в нашем рукаве. На этот раз я наоборот вырвался вперёд, благо мой конь, имеющий ярко выраженные польские корни, которые здесь являлись гарантом высокого качества породы, без труда обогнал меринов остального отряда. Заметив очередной сигнал на обочине, я мысленно выдохнув и перекрестившись(хотя особым религиозным рвением никогда не отличался), издал протяжный свист, означающий сигнал к действию. Вспыхнул очередной огонëк и маленьким пламенем, иногда извергая небольшие искорки, пополз к центру дороги с ярко выраженной «кочкой», которой здесь, на самом-то деле, быть не должно. Иван среагировал быстро и короткой командой перенаправил отряд по правую сторону дороги, чтобы ненароком не зацепиться за эту самую «ккочку».
Когда мы преодолели это неестественное препятствие, огонëк уже почти подобрался к конечной цели. Однако и противник был близок к нам как никогда и уже осыпал нас множеством опасных снарядов, которые то и дело свистели рядом. Когда мы отдалились от неровности на добрых пятнадцать метров, я расслабленно выдохнул. Правда выдох мой слился с мощным, оглушающим взрывом, наверняка отбивающим у преследователей всякое желание продолжать погоню. А разложенные стороной к противнику мелкие камешки, которые в теории играли роль осколков, наверняка проделали в мягкой плоти несколько лишних отверстий.
Мы проехали в быстром темпе ещё около полукилометра, после чего я принял решение встать на привал, свернув с основной дороги на несколько десятков метров в лес. Лошадям нужен был срочный отдых, а нам — перегруппировка и возможность объединиться с отрядом из полка.
